Карин Слотер - Ярость
— Мы здесь по поводу Майкла, — сказала Джойс.
— Он был моим сыном, — сообщила им Лидия, как будто все было так просто.
Джойс напряглась, и Джон покачал головой, умоляя ее проявить терпение. Он любил свою сестру, но она жила в мире, где было только белое и черное. Когда она сталкивалась с оттенками серого, то просто не знала, как себя вести.
— С девочкой, которую он похитил, все хорошо, — сказал он Лидии.
— Прекрасно, — ответила она, равнодушно пожав плечами, словно отмахиваясь от этого факта.
Джон ждал, но она так и не спросила об Энджи Поласки, не поинтересовалась здоровьем последней жертвы своего сына. Похоже, сейчас ее вообще ничего не интересовало.
— Если бы вы могли…
— Он ненавидел тебя, и ты это знаешь.
Джон и сам уже догадался, но ему нужно было кое-что понять.
— За что?
— Не знаю, — ответила она, расправляя юбку. На пальце у нее было массивное золотое кольцо шириной не меньше сантиметра с большим бриллиантом. — У него, похоже, была навязчивая идея в отношении тебя. Он собирал газетные вырезки. — Она встала. — Сейчас принесу. — И вышла из комнаты, мягко ступая по белому ковру.
Джойс шумно выдохнула сквозь зубы.
— Успокойся, — сказал Джон. — Она не обязана этого делать.
— У нее в руках твоя жизнь.
— Я знаю.
Он уже привык, что его жизнь контролируют другие люди, будь то отец, Майкл, надзиратели в тюрьме или Марта Лэм. Джон не помнил момента в своей взрослой жизни, когда бы он не старался кого-то ублажить, лишь бы только спокойно прожить еще один день.
У Джойс опять потекли слезы. Он уже и забыл, какая она плакса.
— Я ненавижу ее, Джон. Я так ее ненавижу! Как ты вообще можешь находиться с ней в одной комнате?
Он провел пальцем по ее щеке.
— Это нам от нее кое-что нужно. А ей от нас не нужно ничего.
Лидия вернулась, прижимая к груди большой альбом для фотографий. Она положила его на низкую кожаную оттоманку между диванами и села.
Джон увидел свою фотографию на обложке. По крайней мере, он решил, что это его фотография. Лицо было исчеркано чернильной ручкой.
— Боже мой! — прошептала Джойс, придвигая альбом к себе.
Она открыла первую страницу, вторую… Джон смотрел через ее плечо. Они потеряли дар речи, глядя на снимки Джона: начальная школа, футбольная команда, Джон в спортивной форме бежит по дорожке стадиона… Майкл фиксировал каждый момент жизни Джона-подростка.
— Это Барри все усугубил, — сказала Лидия. Дядя Барри, ее муж, брат их матери. — Барри все время говорил о тебе, ставил тебя ему в пример.
— В пример? — спросила Джойс, потрясенная увиденным.
— После смерти отца Майкл пошел не по той дорожке. У него начались проблемы в школе, потом наркотики… В общем, я не знаю. В школе был парень постарше, который заинтересовал его неправильными вещами. Майкл сам никогда бы ничего подобного не сделал.
Джойс уже открыла рот, но Джон сжал ее руку, предупреждая, чтобы она молчала. От таких людей, как Лидия Ормевуд, не добьешься желаемого, если будешь рассказывать, что им делать. Просто приходишь, держишь шляпу в руках и ждешь. Джон всю жизнь так делал. Он знал, что одно неверное слово может все испортить.
Лидия продолжала:
— Барри думал, что ты будешь для Майкла образцом. Ты всегда так хорошо учился. — Она вздохнула. — Майкл был хорошим мальчиком. Просто он прибился к плохой компании.
Джон кивнул, делая вид, что понимает ее. Возможно, в какой-то степени так оно и было. Джона самого затянуло в компанию Майкла. Как и Алишу Монро. Она постоянно околачивалась у Майкла в доме, после вечеринок оставалась даже на ночь. У нее были любящие родители, умные братья и сестры, которые всегда были среди лучших учеников в классе. Может быть, Джон закончил бы так же, как Алиша, если бы Мэри Элис не погибла? Или же его жизнь все равно пошла бы насмарку, что бы ни происходило?
Лидия тяжело вздохнула.
— Это я заставила его пойти в армию, — сказала она. — Я не дала ему сидеть без дела, когда тебя осудили. Он воевал. Он пытался помочь арабам обеспечить свою независимость, но был ранен в ногу.
Джойс напряглась, и Джон буквально ощущал, как она звенит, словно натянутая струна.
Лидия сняла пушинку с юбки.
— А потом он вернулся обратно в Атланту, остепенился, завел семью. — Она взглянула на Джойс. — Эта девочка, на которой он женился… С ней, очевидно, было что-то не так. Майкл не виноват, что Тим родился таким.
Она произнесла это с большим чувством, и Джон огляделся в поисках фотографии Майкла или его сына. Полка над камином была пуста, если не считать стеклянной вазы с искусственными шелковыми цветами. На строгом металлическом столике у дальней стены лежала аккуратная стопка журналов и телефон маленькой принцессы, похожий на тот, что был у Джойс в детстве. Даже толстый шнур от телефонного аппарата висел строго вертикально, словно боялся вызвать неудовольствие Лидии.
Это место напоминало мавзолей.
— Он получил благодарность за то, что спас жизнь женщине, — с гордостью продолжала Лидия. — Вы это знали?
— Нет. Я не знал.
— Это была автокатастрофа. Он вытащил ее из машин, прежде чем та взорвалась.
Джон не знал, что сказать. Может, Майкл и спас одну женщину, зато он изуродовал жизнь множеству других, продавая наркотики проституткам, насилуя и убивая ради своего извращенного удовольствия.
— Майкл был хорошим, — настаивала Лидия. — Та, вторая его часть… — Она махнула рукой, словно отметая все то зло, что он совершил. — Это был не мой Майкл. Мой Майкл был хорошим мальчиком. У него было столько друзей.
«Скольких же своих друзей он приучил к тяжелым наркотикам, — подумал Джон. — Как Алишу».
— Он подавал такие надежды, — продолжала Лидия.
— Вы не можете так поступать! — Голос Джойс дрожал от злости. — Вы не можете сидеть здесь и рассказывать нам, каким ангелом был Майкл. Он был зверем!
— Джойс… — попробовал унять ее Джон.
Она не знала правил, не знала, как держать себя в руках. Ей никогда не бросали в лицо дерьмо только за то, что кому-то не нравится, как ты выглядишь. Она никогда не пыталась заснуть, слушая, как шестидесятилетний старик за стенкой шепчет о том, какое у тебя прекрасное тело, и в мельчайших подробностях рассказывает, что он хочет с тобою сделать.
Лидия приподняла тонкую бровь.
— Вам следует прислушаться к словам брата, юная леди.
— Не смейте говорить о моем брате!
В глазах Лидии вспыхнуло изумление. Джон понял, что они проиграли. В один момент они потеряли все.
— Вы угрожаете мне? — спросила Лидия.
Джойс вскочила с дивана.
— Вы знали, что это Майкл убил Мэри Элис! — выкрикнула она.
— Ничего этого я не знала.
— Как вы можете его защищать?!
Джон попытался усадить Джойс на диван, но она оттолкнула его.
— Как вы можете сидеть здесь и…
— У вас никогда не было детей, иначе вы поняли бы это, — резко бросила Лидия. — Вы и… ваша подружка.
Джойс сжала кулаки.
— Да, — сказала она, — у меня никогда не было детей. Тут вы правы. Я не воспитала ни одного ребенка. Но убийцу и насильника я тоже не воспитала!
Лидия смотрела на нее так, будто только что получила пощечину.
— Вы не имеете права разговаривать со мной в подобном тоне!
— Вы сказали об этом маме? — допытывалась Джойс. — Вы были у нее в больнице. Именно тогда вы рассказали ей, что случилось на самом деле? Что это ваш ребенок убил Мэри Элис, а не ее!
— Не будем тревожить мертвых, пусть покоятся с миром, — заявила Лидия.
Джон не понял, имеет она в виду Эмили или своего сына. Что касается его самого, то Джон не был уверен, что смерть Майкла принесла ему мир и спокойствие. Стоя там, в этом погребе, он безумно хотел каким-то образом вдохнуть, вбить жизнь обратно в Майкла, сделать все, что угодно, лишь бы оживить его, чтобы иметь возможность убить его собственными руками.
Но он ничего этого не сделал. Вместо этого он занялся Жасмин. Она перестала дышать, и Джон буквально дышал за нее, более сорока минут делая ей искусственное дыхание, пока к маленькому домику, купленному Майклом на имя Джона, не подъехала карета скорой помощи. Те же руки, которые изуродовали Синтию Барретт, теперь вернули жизнь другой девочке. В этом должна была быть какая-то высшая справедливость. В этом тоже должен был быть какой-то мир.
Джон смотрел, как его сестра отошла в другой конец комнаты, подальше от женщины, которая разрушила их семью. Джойс просто пыталась защитить его. Он понимал это. Но он понимал и то, что она уничтожила последнюю возможность вернуть его честное имя.
И все же он должен был попробовать. В отличие от сестры, Джон научился терпению, которое ей и не снилось. А еще научился разговаривать с людьми, находящимися в подобном душевном состоянии.
