Красный ангел - Лонгстрит Роксана
Сглотнув комок в горле, она продолжала смотреть. Он настойчиво разглядывал дырку на свитере. Там вены, подумала Алекс. Уязвимое место.
— Эксклюзив, — ответила она. Голос прозвучал на удивление спокойно, уверенно, без тени испуга. — Я хочу знать, что произошло с вами после того, как вы уехали из Чикаго. Мне нужен рассказ о тех трупах, про которые вы упомянули. Я дам вам достаточно времени, чтобы убраться из города, прежде чем опубликую этот материал. Если, конечно, хотите.
Давление в голове становилось невыносимым. Глаза болели, веки дрожали от напряжения. Он сменил направление своего взгляда. Теперь она в полной мере почувствовала его силу.
— Я не собираюсь покидать город.
Мерзавец, ослепленная яростью, подумала Алекс — и моргнула. Напряжение сменилось тупой головной болью. Она снова увидела его улыбку.
Протянув руку, она достала из вазочки еще четыре пакетика с сахаром. Надорвала и высыпала один за другим в свою чашку. Размешала.
Потом опустила голову, слушая звук разрываемой бумаги. Четыре раза. Легкий шорох сахарного песка. Звяканье ложечки.
Подлец действительно копирует ее.
Алекс поднесла чашку к губам и сделала вид, что пьет. Бросила быстрый взгляд поверх чашки в его сторону. Он взял чашку и тоже поднес к губам, не сводя с нее взгляда.
Он скривился, ощутив вкус напитка, но она сымитировала еще один глоток. Ему пришлось повторить.
В горле возник и умер сухой нервный смех.
— Если мое предложение вас не устраивает, скажите ваши условия, — перешла в наступление Алекс.
Он поставил чашку на стол и откинулся на спинку кресла, положив голову на высокий мягкий подголовник. И выглядел полностью расслабленным, если бы не глаза.
— Печеные зита[2] меня устраивают. И лазанья — тоже неплохо.
Она чуть не расхохоталась. Снова возникла длинная пауза. Чтобы доказать, что полностью овладела ситуацией, Алекс взяла еще одну порцию сливок и вылила себе в чашку.
Когда он потянулся за сливками, она почувствовала запах его лосьона после бритья и еще какой-то другой, крайне неприятный запах. Пахло паленым, словно он слишком долго сушил волосы и подпалил концы.
Они снова потонули в бездне молчания.
Появился официант. Серебряный кофейник сиял, как его улыбка. Дэвис переключил внимание, но не переключил взгляд. Официант подал меню. Дэвис отложил меню в сторону и сложил руки перед собой. Ладонями на приборы. И продолжал разглядывать Алекс.
— Кофе? — произнес официант, обращаясь к ней, и, не дожидаясь ответа, долил свежего — сначала ей, потом Дэвису.
Папка меню, которую подал официант, показалась скользкой и бесполезной. Алекс отложила ее в сторону и наклонилась вперед, пользуясь тем, что внимание Дэвиса хоть сколько-то рассеялось.
— Я не смогу помочь вам, если вы не поможете мне, — заговорила она. Официант был забыт раньше, чем успел удалиться. Дэвис продолжил пялиться на нее с прежним вниманием. Она подавила желание выплеснуть кофе ему в лицо, заорать, сделать хоть что-нибудь, что заставило бы его моргнуть.
— Почему вы решили, что мне нужна ваша помощь? — спросил Дэвис. Вопрос показался ей мягче предыдущего, не похожим на хирургический инструмент. Она улыбнулась, почувствовав легкое послабление на той стороне.
— Потому что вы здесь.
Он моргнул. О Господи, он мигнул! Но прежний жесткий, неотрывный взгляд восстановился через долю секунды.
— Дайте послушать запись.
Она широким жестом — дескать, все к вашим услугам, — показала на диктофон. Он протянул руку, нащупал панель управления и поднял его на уровень глаз, чтобы периферийным зрением контролировать манипуляции.
Зазвучала запись. Голос мужчины на пленке оказался глухим, протяжным, ее собственный — каким-то гнусавым. Кроме того, все время звучали посторонние шумы. Алекс помешивала ложечкой свой испорченный теперь кофе и ждала.
Габриэль Дэвис глядел на нее поверх диктофона: то ли он отслеживал ее реакцию, то ли просто сосредоточенно слушал, впрочем, не важно. Лицо горело, словно обожженное его взглядом. Кожа, просвечивающая сквозь дырку в свитере, должно быть, блестит от пота.
— Женщина, — наконец пробормотал он. — Маловероятно.
— Мне он показался вполне убедительным.
— Мисс Хоббс, статистика свидетельствует, что женщины никогда не стреляют женщинам в голову. Куда угодно, но не в голову. Не любят обезображивать себе подобных. — Дэвис подвинулся в кресле и отпил кофе. — Вы ищете логических объяснений? Для того чтобы сделать такое, не нужно логики. Она, если это была она, сделала это ради удовольствия.
— Или кто-то велел ей так поступить, — заметила Алекс.
— Этим «кем-то» обычно бывает либо муж, либо любовник.
— Серийный убийца, полагаете?
Он пожал плечами. Промолчал. И продолжал смотреть на нее.
— Вы говорили о других трупах. Этот случай с ними совпадает?
Габриэль Дэвис слегка улыбнулся.
— Похоже, я вам не очень нравлюсь, — заметила Алекс. Самая глупая фраза за всю ее жизнь. Она даже не предполагала, что способна нести такую чушь. Улыбка Дэвиса растаяла, лицо превратилось в неподвижную маску. Казалось, он впитывал в себя ее широко раскрытыми глазами.
— Напротив, — медленно произнес он. — Вы мне весьма нравитесь.
Ей не хотелось этого слышать.
Дэвис еще пару раз прокрутил пленку, останавливаясь на особо заинтересовавших его или неясно звучащих местах. Потом поставил диктофон на место, допил кофе, выложил на стол два доллара, быстро встал и пошел прочь. Алекс не сразу сообразила, что он уходит. Схватив сумочку, она поспешила за ним.
— Эй, мы же договорились! Я иду с вами, верно? — торопливо произнесла она, проходя мимо метрдотеля.
Дэвис покачал головой.
— Нет, сейчас я иду домой, — сказал он и вежливо придержал дверь, пропуская ее вперед. Они вышли на улицу. Воздух был сырым, влажным. Алекс никак не могла уложить диктофон в сумочку. Городская ночь, при которой никогда по-настоящему не темнеет. Небо на западе было неестественное, желто-оранжевое от уличного освещения. Над головой — в глубокой синеве светились яркие белые полосы, как от прожекторов. От этой яркости даже хотелось прикрыть глаза. Хорошо, что еще много прохожих. Люди. Свидетели.
— В таком случае как мы с вами встретимся завтра? — спросила Алекс, роясь в поисках ручки и блокнота. Габриэль Дэвис обернулся. Она впервые увидела его настоящую улыбку. При свете фонарей глаза его казались чрезмерно влажными.
— О, я сам найду вас.
Она замерла. Он пошел прочь — спокойно, сосредоточенно.
Какое-то время Алекс стояла не дыша. Наконец осторожно глотнула воздух. Кровь тяжело стучала в висках.
Он не оглянулся ни разу.
Глава 6
Сон был глубоким, но беспокойным. Она проснулась от прерывистого пронзительного звона. С трудом выпростав руку из-под сбившейся простыни, она ударила по будильнику, не сразу сообразив, что он тут ни при чем.
Звонил телефон.
Надо идти на кухню. Только теперь Алекс заметила, что солнце давно встало и заливает яркими лучами всю квартиру. Очень приятный, домашний вид. Господи, проспала!
Поднося к уху трубку, она испуганно метнула взгляд на часы.
О Боже, уже одиннадцать. У меня же крайний срок — к часу…
— Хоббс, твой крайний срок — час дня, — прозвучало в трубке.
Алекс прокашлялась, чувствуя отвратительный привкус во рту. Прижав трубку плечом, она потянулась за воскресным выпуском какой-то газеты и принялась шуршать страницами.
— Да-да, Уитон, я помню. Как раз перечитываю текст. Всю ночь работала, — солгала Алекс. — Мне как раз примерно час остался. Ну, может, полтора.
— Уложись в час, у меня и без тебя хватает проблем с этим засранцем Германом. Я же просил его написать с консервативной точки зрения, говорил я ему или нет? Говорил? — Уитон Синклер 3-й, совершенно не оправдывающий свое имя, и не собирался интересоваться ее мнением по этому поводу. В трубке послышался шорох ткани: все рубашки Уитона выглядели так, словно были рассчитаны на человека с треугольной шеей. — Реакционная либеральная чушь. Пришлось самому горбатиться и переписывать этот бред. Не вздумай устроить мне нечто подобное, Хоббс!
