Кэтти Райх - Смертельно опасные решения
Именно в земле Нотр-Дам-де-Неж хоронят католиков. Некоторые покоятся в искусно отделанных мавзолеях и под не менее изысканными надгробиями, последнее пристанище других украшают простые именные дощечки, а их родственникам приходится каждые десять лет вносить арендную плату. С середины девятнадцатого века свыше миллиона душ обрели покой за окружающей кладбище кованой железной изгородью. Комплекс содержит мавзолеи, крематорий, колумбарий – хранилище для урн с прахом после кремации, а приверженцам традиции предоставляют места для погребения в земле.
Отдельные участки отведены для поляков. Вместе покоятся вьетнамцы. Греки. Французы. Англичане. Посетители получают карты с отмеченными могилами знаменитых монреальцев. Члены семьи Дорси лежат в месте, которое называется Труа, недалеко от Мари Траверс, певицы, в тридцатых годах известной под именем Ла Больдук.
Но самым важным был тот факт, что сегодня гроб с телом Дорси опустят в землю метрах в десяти от Шемен-Ремембранс. Эксперты Роя считали, что если запланировано убийство, то, скорее всего, случится оно именно здесь. Самый неспокойный участок кладбища, где труднее всего обеспечить безопасность.
Я поспешно двинулась вверх по посыпанной гравием дорожке и вскоре присоединилась к Клоделю. Он поприветствовал меня совсем не теплыми словами.
– Какого черта, по-вашему, вы делаете?
– Кит с Кризом, и они едут сюда, – одним махом выпалила я.
– Вы просто пропускаете мои слова мимо ушей, не так ли, миссис Бреннан? – Его глаза, пока он говорил, осматривали толпу. – Сегодня уже произошло одно убийство.
Я с содроганием вспомнила сцену в метро. Джослин оглядывается по сторонам. Джослин в агонии бьется на земле.
– Я была там с ней.
– Что? – Глаза Клоделя метнулись к моему лицу, затем остановились на пятнах крови у меня на пиджаке.
Я рассказала.
– Вы ушли с места преступления?
– Я там была не нужна.
– Я не собираюсь указывать вам на очевидные факты.
– Она умерла! – отрывисто бросила я. Страх, злость и вина смешались в моей голове, а бесстрастность Клоделя оказалась последней каплей. Я почувствовала, что сейчас зарыдаю.
Нет! Только никаких слез!
В эту минуту его напарник появился на краю холма. Куикуотер подошел к Клоделю, что-то тихо сказал и ушел, даже не заговорив со мной. Через несколько секунд он появился внизу, обошел богато украшенные надгробия и притаился за розовым гранитным обелиском.
– Если скажу падать, то вы спрячетесь. Никаких вопросов. Никаких геройств. Вы поняли меня?
– Прекрасно поняла.
Клод ель решил не возвращаться к прерванному разговору.
Что ж, замечательно. Я не стала говорить ему об угрожающей Киту опасности. Если только я произнесу эти слова вслух, думала я, то они могут каким-то образом воплотиться в реальность. Позже обязательно расскажу Клоделю о Леконте.
Прошло пять минут. Десять. Я оглядела родственников и друзей усопшего. Строгие деловые костюмы смешивались с цепями, свастиками, заклепками и банданами.
Шум я услышала еще до того, как заметила процессию. Сначала послышался приглушенный рокот, переросший затем в рев, когда из-за поворота выехали две полицейские машины, катафалк, лимузин и еще с полдюжины машин. За кортежем двигалась фаланга мотоциклов. Четыре байка, выстроившись в одну линию, ехали прямо за машинами, остальные по двое и по трое. Вскоре на дороге яблоку негде было упасть от мотоциклов.
Кортеж замедлил ход и повернул на кладбище, солнце рассыпалось искрами по хромированным деталям байков. Воздух загудел от рева моторов, когда байкеры сломали строй и сгрудились вокруг входа. Бородатые мужчины в засаленных «ливайсах», прячущие глаза за темными очками, начали слезать с мотоциклов и двинулись к воротам.
Глаза Клоделя сузились, когда кладбище под нами заполнилось столь разношерстной компанией.
– Sacre bleu! Следовало бы держать их за забором.
– Рой говорит, что мы не имеем права.
– Черт бы побрал их гражданские права. Арестовать весь сброд, и пусть только их адвокаты предъявят иск!
Кортеж повернул налево и медленно пополз по обсаженной деревьями дороге, окружающей участок Труа. Вот он остановился. К лимузину подошел человек в костюме и открыл заднюю дверцу. На лицах людей, незнакомых с правилами проведения специально заказанных погребальных служб, появилось замешательство.
Я смотрела, как владелец похоронного бюро ведет членов семьи к складным стульям под ярко-зеленым тентом. Пожилой человек в старомодном костюме. Две престарелые матроны в черных платьях, в ожерельях из искусственного жемчуга. Молодая женщина в ситцевом платье в цветочек. Мальчуган в пиджаке с короткими рукавами, не закрывающими запястий. Священник в годах.
Пока друзья и родственники покидали машины, другая семья Дорси сбилась в кучу. Обмениваясь шуточками и выкриками, они образовали нечто вроде неправильной подковы за пределами тента. По свежевскопанной могиле красивыми складками струилась ткань, напоминая прикрытого простыней пациента в ожидании операции.
К катафалку медленно приблизились восемь человек, все как один в джинсах и очках. По знаку гробовщика помощник предложил им перчатки, которые один из байкеров, здоровенный громила, с раздражением отшвырнул от себя. Голыми руками носильщики сняли гроб и понесли его к тенту, согнувшись от тяжести самого усопшего и его упаковки.
Ветки над моей головой шевельнулись на ветру, и до меня донесся аромат цветов и запах сырой земли. Воцарилась тишина, не слышно было даже рева мотоциклов. Внезапно из-под тента послышалось рыдание, тотчас же унесенное ветром высоко в небо, где оно развеялось над могилами мертвецов.
– Sacrye bleu!
Я обернулась. Клодель не сводил глаз с ворот. Я проследила за его взглядом, и во мне волной начал подниматься страх.
Сквозь толпу у входа пробирались Криз с Китом. Вот они миновали сгрудившихся в кучу зевак и вступили в тень огромного бронзового ангела, раскинувшего руки в стороны так, словно он пытался поплыть.
Я начала было говорить, но Клодель дал мне знак замолчать. Подняв рацию, он посмотрел вниз, на напарника. Куикуотер незаметно махнул рукой куда-то справа от себя, потом вперед.
Я взглянула туда, куда показывал Куикуотер. За зеваками, частично укрытые надгробиями и деревьями, расположились люди, пришедшие сюда не ради службы. Как у Клоделя и Куикуотера, их глаза не знали покоя, а в руках они держали рации. Но вот только в отличие от следователей-«росомах» кожу этих людей усеивали татуировки, а на ногах виднелись здоровые ботинки с металлическими носами.
Я вопросительно взглянула на Клоделя.
– Служба безопасности «Рок-машины».
Тем временем священник под тентом встал и открыл свой молитвенник. Руки взлетели и упали, перекрещивая грудь. Ветер подхватил страницы требника, когда священник начал обряд погребения. Старик протянул заскорузлый палец, чтобы удержать их в неподвижности. Тогда ветер стал играть с его словами, полностью унося, прочь одни, а другие, оставляя незаконченными.
– …в небесах, пресвятой…
Я почувствовала, что Клодель напрягся. Метрах в двадцати к западу среди склепов появился человек. Низко опустив голову, он направлялся прямо к тенту.
– …царствие твое… воля твоя…
Я посмотрела на Куикуотера. Тот не сводил глаз с часовых «Рок-машины». Один из них что-то говорил в портативную рацию. Человек на противоположном краю слушал его. Куикуотер смотрел на них, потом поднял свою рацию.
Клодель связался с напарником, глаза не отрывались от человека, приближающегося к могиле.
– …прости… посягающих на нас…
– Проблемы? – спросила я, когда они закончили говорить.
– Он не член «Рок-машины». Возможно, один из «Бандидос», но часовые не уверены.
– Как?..
– Вы узнали этого парня?
– Он явно не из наших.
Я была как на иголках. Как и у многих в толпе, нижняя часть лица у приближающегося человека была затянута банданой, бейсболка скрывала глаза. Но он все равно выделялся. Куртка казалась слишком теплой для такого солнечного дня, руки плотно прижаты к бокам.
Внезапно на дороге появился джип и свернул к изгороди. В ту же минуту раздался рев мотора, и через ворота рванул «Харлей».
Последовавшие затем события длились, как мне показалось, целую вечность. Будто кто-то включил режим замедленной съемки. Мне потом сказали, что все продолжалось не больше двух минут.
Из группы байкеров, образующих подкову, отделяется один человек и падает на шесты, поддерживающие тент. Пронзительные крики. Стрельба. Тент оседает. Толпа на мгновение замирает, затем рассыпается.
– Ложись!
Клодель толкает меня в спину, я валюсь на землю.
Бородатый мужчина выползает из-под груды брезента и бежит к каменному Иисусу, распростершему руки. Он почти добежал, но вдруг его спина изгибается, и он падает лицом на землю. Мужчина пытается ползти, но его тело снова дергается и замирает.
