Ангел-истребитель - Кортес Донн
Джек вернулся в фургон два часа спустя.
Он закрыл за собой дверь и уселся напротив Марка. Лицо мальчишки покрывали комариные укусы, несколько насекомых продолжали трапезу.
Джек долго смотрел на юношу, прежде чем заговорил.
– Ты понимаешь, кто ты? – спросил он наконец. – Ты продукт породившей тебя культуры. Для тебя насилие и развлечение – одно и тоже. Так?
– Да, так. Ты прав. – Казалось, Марку не терпится согласиться.
– Ты дал легкий ответ. По опыту знаю, что легкие ответы, как правило, ничего не стоят, – Джек напряженно подался вперед. – Миллионы других людей видят все то же, что и ты, но они не берут нож и наручники на свидание с девушкой по вызову.
– Я... на самом деле я не собирался этого делать.
Взяв со стола бутылку с водой, Джек сделал большой глоток.
– Может, и не собирался. Это не важно. Важно другое: у тебя был выбор... Так что давай забудем все эти россказни про бесчувственного робота, запрограммированного романами ужасов и фильмами про садистов. Если ты принадлежишь к субкультуре, это еще не делает тебя ее рабом.
Поставив на стол бутылку, Джек взял в руки нож для картона. Ощупал лезвие.
– Я что хочу сказать, – тихо произнес Джек – Когда человек вливается в субкультуру, он как бы ставит подпись под неписаным контрактом. Этот договор обязывает его повиноваться правилам субкультуры – не только наслаждаться ее плодами, но и терпеть наказания. И порой субкультура требует человеческих жертв...
Марк вздрогнул.
* * *На исходе восьмого часа Джек был уверен в двух вещах: первое, Марк попросту недостаточно силен, чтобы лгать ему.
Второе, Марк никого не убивал.
Паренек был притворщиком, он излазил всю Сеть в поисках нацистского порно и сайтов, посвященных кровавым инцидентам. Он проявлял нездоровый интерес к маньякам-убийцам и, вполне возможно, мог стать одним из них... повзрослев. Если Марк и собирался воспользоваться ножом, который Джек обнаружил в его чемодане, это стало бы первым убийством Рыжего Эда.
И Джек пытал его.
Видеозапись была настоящей, Джек не сомневался. Но сделал ее не Марк... а Злобный Джордж. Настоящий серийный убийца, который, очевидно, был достаточно умен, чтобы отправить вперед себя подростка Если Марка приняли бы в Стаю, тогда вскоре Злобный Джордж также представил свою кандидатуру... и теперь Джеку приходилось все начинать сначала.
Вот только... он не знал, что ему делать с Марком.
Если Джек его отпустит, тот может отправиться в полицию. Он видел лицо Джека, знал о "Волчьих угодьях", мог предупредить Злобного Джорджа.
Джек не имел права этого допустить.
* * *– Марк.
– Что? Что? Я рассказал уже все, что знал...
– Не совсем. Скажи мне почему. Скажи, как ты мог погрязнуть в чем-то подобном.
Марк испустил слабый смешок.
– Не знаю. Просто... это ни на что не похоже, знаешь? Это что-то настоящее. Ну, вроде бы все хотят убивать, но никто не осмеливается.
– За исключением Стаи. Они были настоящими... и тебе захотелось присоединиться к ним.
– Уже нет. Больше не хочу...
– Помнишь, что я говорил о субкультурах? Стая начала превращаться в одну из них – в культуру серийных убийц. Интернет – идеальный инкубатор; он похож на этакий тропический лес, очень концептуальный. У них были общие интересы, собственный язык: "трофеи", "овечки", "пункты приема трупов"... У них было место, где они собирались, чтобы поделиться новостями. У них даже было искусство – фотографии, видеоролики, звуковые файлы.
– Было?
– Да. Было. Сегодня от них остался... лишь я один. Видишь ли, в тропических джунглях часто выводятся новые виды хищников, способных отлично маскироваться под окружающую среду. Ты слыхал о белом богомоле, который похож на цветок орхидеи?
– Нет. Нет, не слыхал.
– Теперь, поговорив с тобой, я понял, какую роль играют "Волчьи угодья". Я собирался попросту прикрыть их... но, если я это сделаю, обязательно появятся новые. И они будут привлекать таких же, как ты.
– Но... но я же никого не убивал...
– Я знаю, – сказал Джек. – Но убил бы, если бы влился в Стаю. А с помощью остальных убивал бы снова и снова, направо и налево. Вот почему я не стану закрывать "Угодья". Вот почему я не вправе опустить руки. Я должен контролировать происходящее.
– Я... я тебя понимаю.
– Правда? Марк, я хочу, чтобы ты хорошенько понял одну вещь. Это вовсе не предлог, которым я пользуюсь, чтобы убивать людей. Я делаю это, чтобы предотвращать убийства и чтобы нести успокоение семьям убитых.
– Значит, ты... Ты не хочешь убивать меня?
– Нет, не хочу, убийство – это максимальный контроль, максимальная власть... но с властью надо быть осторожным, она может сыграть с тобой странную шутку...
Джек поднялся на ноги.
– Настоящая власть, Марк, заключается не в том, чтобы управлять жизнью других. Она в управлении собственной жизнью. Надо совершенно четко представлять себе последствия своих действий.
Джек зашел за спину юноше. Положил на его плечо ладонь.
– Я смогу, клянусь, я всегда буду...
– Перед каждым из нас встает выбор. Сделав его, мы должны будем жить дальше. И порой... порой сделать этот выбор не так-то просто.
– Я могу, я сделаю правильный...
– Я говорю не о тебе, Марк. Я говорю о выборе, который стоит передо мной.
Потянувшись вперед, Джек распорол ему горло.
* * *Он вполне мог стать убийцей.
– Конечно, – прошептал Джек. – А мог и перерасти эту возрастную болезнь. Найти другой способ выпускать пар.
Как это сделал ты?
– Я не мечтал стать убийцей. Я хотел быть художником.
Кажется, ты совсем неплохо сочетаешь эти порывы, верно? Взгляни-ка на узор, который образовали эти капли крови. Ты же глаз от них оторвать не можешь. Немного похоже на льва в прыжке. Или, если немного подработать...
– Я был вынужден сделать это. Вынужден.
По-твоему, у тебя больше нет выбора? Если это правда, тогда ты уже не человек, а машина. Машина для убийства.
– Нет. Я все еще человек. Да, человек.
Ясно. Но откуда тогда взялись эти дурацкие рассуждения о субкультурах и искусстве? Знаешь, на что это было похоже? На те дерьмовые манифесты, которыми плохие художники подкрепляли свои никчемные произведения. Ты именно этим и занимался, не так ли? Искал себе оправдание? Ну конечно, а в самом конце подвел логическую черту: дескать, нельзя было позволить этому парню болтать о том, что он видел... Но ты же не об этом думал тогда. Ты думал, что пацан должен испытывать благодарность за то, что убил его именно ты... Ведь это все равно что дать музыканту возможность поиграть с «Роллинг Стоунз» или позволить спортивному болельщику подать мяч Бэйбу Руту. О, какой же он счастливчик...
– Это не важно, – устало сказал Джек. – Что будет со мной, уже не важно.
Уже слишком поздно.
Молча, спокойно, методично он принялся за уборку. Надо было вычистить всю грязь.
Как он проделывал это множество раз прежде.
* * *Покончив с уборкой, спрятав тело и сделав анонимный звонок в полицию, Джек вернулся в мотель и уселся за компьютер. Надо было проверить, нет ли новых сообщений на "Волчьих угодьях". Он совсем не удивился, увидев ждущую его строчку, присланную Патроном.
* * *ПАТРОН: «Темные дела удобнее вершить в темных театрах».
– Нет, – пробормотал Джек. – Не может быть.
ПАТРОН: Это дословный перевод надписи в самом начале фильма, Джек. Учитывая твое пристрастие к черному пластику и боли, я решил, что такой фон будет в самый раз. Надеюсь, тебе понравилось.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Наверное, я не должен удивляться.
ПАТРОН: Не стоит. Хотя, полагаю, Рыжий Эд был удивлен... Сколько ему было, Джек? Судя по нашим беседам, я бы рискнул предположить – не больше двадцати. Наверняка он – самая юная жертва в твоем списке?
