Четверо слепых мышат - Паттерсон Джеймс
Генерал не проявлял видимого интереса к моим словам. Однако все это было, разумеется, лишь актерской игрой. Меня так и подмывало вскочить и надавать ему тумаков. Молотить, пока он не скажет правду.
– Но дело в том, что подлинные архивные документы не были уничтожены, генерал, – продолжил я.
Наконец-то мне удалось завладеть его вниманием.
– Что вы там несете, черт подери?
– Только то, что вы слышали. Архивные записи сохранились. Человек по имени Тран Ван Лю, разведчик армии Республики Вьетнам, обратил внимание своего непосредственного командира на творящиеся беззакония. Никого иного, как полковника Оуэна Хэндлера. Конечно, никто не стал его слушать, поэтому Лю украл копии записей и передал их северо-вьетнамской стороне.
Эти материалы хранились в Ханое до 1997 года. Затем ЦРУ удалось снять с них копии. Я получил свои экземпляры от ФБР, а также от посольства Вьетнама. Так что, как видите, я кое-что знаю о жизни в вашингтонских властных структурах. Я даже знаю, что вашу кандидатуру рассматривают на предмет назначения в состав Объединенного комитета начальников штабов. Но не в том случае, если эта история всплывет.
– Вы сумасшедший! – вскипел Хатчинсон. – Вы рехнулись!
– Разве это я? Два отряда по десять солдат, и на счету каждого из них больше сотни истребленных гражданских лиц за шестьдесят восьмой – шестьдесят девятый годы. Вы командовали ими. Вы отдавали приказы. Когда группы вышли из подчинения, вы послали туда Старки и других подчищать за ними. К сожалению, те сами принялись убивать мирных жителей. Уже много позже – сравнительно недавно – вы отдали приказ убить полковника Хэндлера. Хэндлер знал о вашей роли в трагедии Ан Лао. Скажи он правду – и ваша карьера была бы безнадежно погублена и вы могли бы даже оказаться в тюрьме. Вы сами отправились в глубь страны вместе со Старки, Харрисом и Гриффином. Вы тоже были там, Хатчинсон, в долине Ан Лао. Вы несете ответственность за все тамошние преступления. Вы были там – и вместе с вами «Слепых мышат» становится четверо.
Хатчинсон внезапно резко развернулся на стуле.
– Уокер, Таравела! – позвал он. – Можете заходить. Мы достаточно наслушались от этого ублюдка.
Через боковую дверь вошли двое мужчин. У обоих в руках были пистолеты, и они нацеливали их на меня.
– Что ж, теперь вам уже так просто не уйти, доктор Кросс, – сказал полковник Уокер. – Домой вы не вернетесь.
Глава 112
Мои руки оказались туго стянуты за спиной. Потом двое вооруженных мужчин вытолкали меня наружу и втиснули в багажник темного седана.
Я лежал там свернутый, словно одеяло или коврик. Для человека моих габаритов это было чувствительное сдавливание.
Я чувствовал, как машина по подъездной дорожке отъехала от дома Хатчинсона, перекатила через водосточный желоб и повернула на улицу.
Сначала седан бежал на умеренной скорости, не более двадцати миль в час, – это мы ехали по Вест-Пойнту. Потом прибавил ходу, и я понял, что мы выезжаем с территории.
Я не знал, кто сидит в машине. Не ведал, находится ли вместе со своими людьми сам генерал Хатчинсон. Ясным было только одно: меня скоро убьют. Я не представлял себе, каким образом мог бы выкарабкаться на сей раз. Я думал о детях и о Нане, о Джамилле и спрашивал себя: зачем мне снова понадобилось ставить под угрозу собственную жизнь? Было ли это признаком обстоятельности характера и высоких профессиональных качеств или же, напротив, признаком серьезного дефекта личности? Впрочем, какое это уже имеет значение?
Наконец машина свернула с ровной и гладкой шоссейной поверхности на довольно ухабистую дорогу, скорее всего немощеную. Я прикинул, что мы находимся милях в сорока от Вест-Пойнта. Итак, сколько еще мне оставалось жить?
Машина замедлила ход, потом остановилась, и я услышал, как дверцы открываются и с треском захлопываются снова. Затем откинулась крышка багажника.
Первое увиденное мною лицо было лицом Хатчинсона. Я не прочел в нем никаких чувств. Глаза его были совершенно бесстрастны. Точно два наставленных на меня пистолетных дула. В них не было ничего человеческого.
За полковником стояли двое с наведенными пистолетами. Их взгляды также были пусты и бесцветны.
– Что вы собираетесь сделать? – задал я вопрос, ответ на который был мне и так известен.
– То, что нам следовало сделать еще давно, когда вы были вместе с Оуэном Хэндлером. Убить вас, – ответил полковник Уокер.
– С максимальным пристрастием, – добавил генерал.
Глава 113
Меня приподняли, вытащили из багажника и бесцеремонно швырнули наземь. Я тяжело ударился боком. Боль пронзила мое тело. Я знал, что это только начало. Эти подонки были здесь затем, чтобы мучить и пытать меня перед тем, как прикончить. Руки у меня были связаны, и я ничего не мог поделать, чтобы воспрепятствовать этому.
Полковник Уокер протянул руку и разорвал на мне рубашку. Другой человек начал стаскивать с меня туфли, затем – брюки.
Неожиданно я оказался совершенно раздетым и дрожащим от холода посреди какого-то леса в северной части штата Нью-Йорк. Воздух был холодным, вероятно, градусов сорок[47].
– Ты знаешь, в чем состоит моя единственная вина? Знаешь, какую именно ошибку совершил я во Вьетнаме? – спросил Хатчинсон. – Я отдал этот треклятый приказ бороться с партизанами по-партизански. Они истребляли и калечили наших людей. Они практиковали терроризм и садизм. Старались запугать нас любыми средствами. Я не желал быть запуганным, не желал смиряться. Я отвечал им тем же, я сопротивлялся, Кросс. Точно так же, как сопротивляюсь сейчас.
– А также убивали мирных жителей, позорили свои войска и свою армию! – яростно выпалил я ему в лицо.
Генерал наклонился ко мне совсем близко:
– Ты не был там, а потому не смей говорить мне, что я делал, а чего – нет! Мы победили в долине Ан Лао. Там в ту пору мы говаривали, что существуют только два вида, две породы людей – те, кто вздрючивает, и те, кого вздрючивают. Я из первой породы, Кросс. Догадываешься, кто в таком случае ты?
Полковник Уокер и другой человек держали наготове краску и кисти. Они начали наносить холодную краску на мое тело.
– Мы решили, что тебе понравится ощущение, – сказал Уокер. – Я тоже воевал в долине Ан Лао. Ты собираешься сообщить обо мне в газету «Вашингтон пост»?
Я ничего не мог сделать, чтобы им помешать. И поблизости не было никого, кто бы мог помочь мне. Я был гол беззащитен, одинок в целом мире, и сейчас, в эту минуту, меня мазали краской. Оставляли визитную карточку перед тем, как убить.
Меня трясло на холодном воздухе. По их глазам я видел, что убить меня для них ровно ничего не значит. Они убивали и прежде. Того же Оуэна Хэндлера.
Сколько еще мне осталось? Несколько минут? Быть может, несколько часов мучений. И все.
Из темноты раздался выстрел. Он прозвучал откуда-то со стороны передних фар голубого седана, который привез меня сюда. Какого черта?!
На лице полковника Уокера образовалась черная дыра, прямо под правым глазом. Струёй хлынула кровь. Он неуклюже плюхнулся навзничь, с тяжелым стуком ударяясь о грунт. Задней части его головы больше не было, ее просто снесло.
Второй военный попытался пригнуться, и пуля пробила его скрюченный позвоночник. Он пронзительно вскрикнул, упал и перекатился прямо через меня.
Я увидел мужчин, кишащей массой высыпающих из леса, – их было не менее полудюжины. Что за дьявольщина явилась мне на выручку?
Потом в лунном свете стали вырисовываться их лица. Мать честная! Я не знал их имен, но знал, кто они и кто их послал – либо чтобы следить за мной, либо расправиться с генералом Хатчинсоном.
«Призраки усопших».
Люди Тран Ван Лю следили за мной. А быть может, за Хатчинсоном.
Они разговаривали между собой по-вьетнамски. Я не понимал ни слова из их речи. Двое из них схватили генерала и бросили наземь. Они принялись бить его ногами по голове, по груди, по животу, по гениталиям. Он вскрикивал от боли, но избиение продолжалось – так, словно они и не слышали его воплей.
