Алан Джекобсон - Винодел
— Кристал моя бывшая жена. Она вам не сказала?
Вейл на миг потеряла дар речи.
— Нет, — первой пришла в себя Диксон. — Не сказала.
Вирт минуту помолчал, но быстро стряхнул с себя замешательство.
— Извините. — Он с улыбкой кивнул на кресло, в котором сидела Диксон. — Это ее любимое кресло.
— Понятно.
— Не волнуйтесь, это никак не повлияет на мои ответы. Что вы хотели бы узнать?
— О противостоянии внутри ассоциации.
— Ну да. Кристал, наверное, уже рассказала вам, какая ожесточенная полемика началась с легкой руки Виктории.
— Ожесточенная полемика?
Телефон на поясе Вейл завибрировал. Она украдкой взглянула на него. Сообщение от Робби: «Позвони, как освободишься. Я выберу ресторан и пришлю тебе адрес».
— Виктория оказалась самой ярой противницей сотрудничества с «Супером». А человеком она была, надо сказать, влиятельным — настоящий серый кардинал ассоциации. Следующим президентом должна была стать именно она. Она же возглавила группу из трех членов АВРА, которые требовали от остальных уступок и использовали контракт с «Супером» в качестве рычага давления.
— Каких именно уступок они требовали? — спросила Диксон, отхлебывая кофе.
— Они согласились бы на продление контракта, если бы остальные члены тоже начали протестовать против нового закона АВРА о минимальном проценте винограда. Викторию этот закон — в первозданном виде — не устраивал.
— Кевин Камерон упоминал об этом. Минимальный процент — это, насколько я помню, восемьдесят пять?
— Да. Налоговое бюро по алкоголю и табаку требует, чтобы восемьдесят пять процентов винограда, содержащегося в вине нашей АВРА, было выращено в долине Джорджа.
— Значит, ваш минимум — восемьдесят пять процентов, а минимум Напы — семьдесят пять?
— Верно.
— И зачем это нужно? Чтобы защитить интересы покупателей?
— Ну да. К тому же этот закон якобы защитил бы бренд «Долина Джорджа», ведь люди, покупая наше вино, рассчитывают на определенное качество, обусловленное особенностями почвы, микроклиматом, погодой. Но, — продолжал Вирт, — трое виноделов в нашей группе — включая меня и Викторию Камерон — хотели, чтобы на них это правило не распространялось, так как наши бренды существовали задолго до вступления закона в силу. Если нам навяжут этот минимум, все мы — мой бренд «Поместье долины Джорджа», «Ф&М Семейная винодельня» Виктории и еще один, «Избранное из долины Джорджа» — просто погибнем в одночасье. Наша бизнес-модель основана на импорте не менее качественного, но более доступного винограда из центрального региона.
— А местного винограда в вашем вине, получается, нет?
— Именно. Мы не сможем сохранить прежние цены, если будем пользоваться местным урожаем.
— А разве это не обман? Вы же используете торговую марку «Долина Джорджа».
— Они тоже выдвигают этот аргумент. Но мы им напоминаем: наши бренды существуют уже двадцать лет, тогда таких законов не было и в помине. Несправедливо было бы наказывать нас и губить наши бренды из-за бюрократической тонкости, продвинутой лоббистами.
Диксон снова подула на свой кофе.
— А почему правительство должно сделать для вас исключение?
Вирт покачал головой.
— «Исключение» — это не совсем точное слово. Мы хотим, чтобы нашим брендам дали отсрочку. Но если ассоциация не поддержит нашу заявку, правительство, скорее всего, не станет вмешиваться во внутренние распри.
— Стало быть, Виктория хотела провернуть следующую сделку: она и ее союзники согласятся на контракт с «Супером», а АВРА в обмен на это впишет в закон поправку об отсутствии обратной силы. Но зачем это другим виноделам, которые не нуждаются в такой поправке?
— Они хотят, чтобы контракт был продлен. Мы уже три года пользуемся их услугами, и они ни разу нас не подвели. Качество у них на высоте, цены ниже рыночных, подход — комплексный.
Вейл потянулась за кофейной чашкой. В животе у нее забурлило.
— Извините. — Она смущенно приложила руку к животу. — Мы не успели поесть.
— …и отняли у вас достаточно времени, — сказала Диксон, доставая из кармана визитку. — Если вспомните что-нибудь важное, позвоните мне.
Вирт внимательно читал текст на визитке, и Вейл почувствовала, что он не спешит заканчивать разговор.
— Вы еще о чем-то хотели нам сказать, Йен?
— Вы не говорите мне, что именно расследуете, но при этом задаете много вопросов. И если связать эти вопросы с тем фактом, что Виктория мертва, можно предположить, что вы отрабатываете версию убийства.
— У нее случился инсульт, — сказала Диксон.
Вирт, не сводя глаз с визитки, кивнул.
— Знаете, у меня отец был полицейским.
Вейл и Диксон переглянулись. Кажется, Вейл понимала, к чему он клонит.
«А этому парню, похоже, придется кое-что сказать. Он нас насквозь видит. И если это необходимо, чтобы убедить его помалкивать, то лучше уж так, чем если он примется обсуждать свои подозрения с другими… Или, того хуже, сам возьмется за расследование».
— Если причиной смерти был не инсульт, — осторожно начала Вейл, — это бы как-то отразилось на вашем рассказе?
— Нет, — ответил Вирт. — Понимаете, я вырос в семье полицейского. В Сакраменто. Мы проводили много времени вместе. Я изучил его образ мыслей, мне передалось его отношение к людям. Его мировоззрение. Я знаю, что не надо врать копам, когда они задают вопросы.
— Очень хорошо, — сказала Диксон. — Это мудрая тактика. — Она постучала ногтем по своей визитке. — Позвоните мне, если узнаете что-то, связанное с инсультом Виктории.
Они одновременно встали с кресел.
— Но если у вас возникнут собственные теории насчет ее смерти, то лучше вам держать их при себе.
Вейл многозначительно посмотрела ему в глаза.
— Вы ко мне не приходили, — сказал Вирт.
Вейл кивнула, пожала ему руку и вышла из библиотеки вместе с Диксон.
…сорок первая
— Думаешь, мы правильно поступили? — спросила Диксон, выруливая со двора.
— Если мы доверяем ему, он может довериться нам. Он понимает, что нам нужно. Хотя он и не работает в нашей структуре, там работал его отец. Я думаю, он наш союзник. Более того, он может шпионить в нашу пользу во вражеском стане.
Пока Диксон ехала по трассе 29, Вейл согласовывала планы на ужин с Робби. Диксон высадила ее в Юнтвилле, возле бистро «Жанти», где, если верить рекламе, подавали классические французские блюда. Сам Юнтвилль оказался милым городком неподалеку от шоссе. Этот уютный уголок со множеством галерей, магазинов, ресторанов, гостиниц и скромных зданий притягивал самую разную публику — от молодоженов до пожилых пар, чьи дети уже жили отдельно и которые могли наконец позволить себе уик-энд вдвоем.
Вейл села за столик спиной к стене и лицом ко входу. Несмотря на поздний час, посетителей хватало. Робби появился несколько минут спустя. Пробежав глазами по залу, он увидел Вейл и расплылся в улыбке.
Пока он лавировал между столиками, Вейл разглядывала его новую длинную кожаную куртку, которую, впрочем, забрала хостес, как только он подошел.
Они обнялись, и он поцеловал ее теплыми губами.
— Откуда обновка?
— Ну откуда? Я подбирал нам новый гардероб, увидел ее и подумал: черт с ним, я же в отпуске. — Он уселся и положил на колени салфетку. — Нормальное место?
— Да вроде бы чудесное.
Они сделали заказ и выбрали вино — каберне для Вейл и зинфандель для Робби.
Едва официант, забрав меню, ушел, Вейл нашла под столом его руку.
— Ну, чем ты сегодня занимался?
— Тем же, чем и всегда. Съездил на дегустацию, пообедал, проехался дальше и продегустировал еще пару сортов. Сегодня я был в Хелдсбурге, видел множество прекрасных пейзажей. — Он замолчал и заглянул ей в глаза. — Жалко, что приходится делать все это без тебя. Я радуюсь жизни, а ты пашешь как ломовая лошадь.
— За меня не переживай. Я просто выполняю свою работу — ищу очередного убийцу. Вот только… очередным его не назовешь. Я не могу в нем разобраться. Этот преступник… — Она сокрушенно покачала головой. — Не знаю. Что-то тут не так. И это не дает мне покоя.
Она пересказала Робби все, что знала, упомянув и потенциальный корыстный мотив. Тут как раз принесли вино. Сделав первый глоток, Робби одобрительно кивнул:
— Очень вкусно, попробуй.
Вейл взяла его бокал, покачала между пальцами и принюхалась.
— Приятный нос. Кажется, ягодный джем. — Она пригубила, позволив вину обволочь язык. Глаза ее восхищенно расширились. — Да, отличное вино! Я бы описала его как фруктовый букет с черничной доминантой. И смородиной, конечно. — Она вернула бокал. — Прекрасное вино!
Робби изумленно вытаращился на нее.
