Джеймс Паттерсон - Четверо слепых мышат

Я был вынужден прервать его:

— Почему вы никому не сообщали о творимых бесчинствах? Почему сразу же не обратились к армейскому начальству?

Он посмотрел мне прямо в глаза:

— Я обращался, детектив. Я пошел к Оуэну Хэндлеру, своему непосредственному командиру. Я рассказал ему, что делается в Ан Лао. Ему это и без меня было известно. И его командиру тоже. Они все всё знали. Несколько посланных туда диверсионных групп вышли из подчинения. Поэтому он был вынужден направить им вслед других спецназовских головорезов — навести порядок.

— А как насчет невинных жертв здесь? Как насчет женщин, которых Старки и его команда убивали, дабы подставить Купера и других?

— В вашей армии имеется хороший термин на этот случай — «побочный ущерб».

— Еще один вопрос, — попросил я, в то время как все, сказанное Лю, перевариваясь, бурлило в моей голове.

— Задавайте. А потом я хочу, чтобы вы оставили меня в покое. Чтобы больше не приезжали.

— Но ведь не вы убили полковника Хэндлера, правда?

— Нет. Какой мне смысл избавлять его от мучений? Я хотел, чтобы полковник Хэндлер продолжал жить, терзаемый своим малодушием, страхом и стыдом. А теперь идите. Мы закончили.

— Кто убил Хэндлера?

— Как знать? Возможно, существует и четвертая слепая мышь?

Я поднялся, чтобы идти, и к камере подошли охранники. Было заметно, что они боятся Лю, и мне снова подумалось: что же он натворил здесь недавно? Лю был человеком, внушающим неосознанный страх, тяжелым и трудным для понимания. Воистину потусторонним «призраком». Он замыслил и разработал акцию возмездия в виде целой серии жестоких убийств.

— Да, вот еще что, — сказал он под конец и улыбнулся. Улыбка получилась страшная, отталкивающая, наводящая ужас — не улыбка, а гримаса. В ней не было ни капли радости или веселья. — Вам передает привет Кайл Крейг. Мы с ним часто беседуем. Иногда даже о вас. Кайл считает, что вам надо остановить нас, пока не поздно. Что пора усмирить нас обоих. — Лю засмеялся и продолжал смеяться, выходя под конвоем из камеры. — Вам, правда, лучше унять нас, детектив.

— Берегитесь Кайла, — отозвался я, тоже давая ему что-то вроде совета. — Кайл никому не друг.

— Я тоже, — ответил Тран Ван Лю.

Глава 108

Едва конвойные увели Лю, сюда же, в комнату для свиданий в блоке смертников тюремной зоны особого режима, привели Кайла Крейга. Я ждал его. Причем с большим нетерпением.

— Я ожидал, что вы заглянете повидаться, Алекс, — произнес он после того, как трое вооруженных охранников препроводили его в помещение. — Вы меня не разочаровываете. Ни в чем и никогда.

— А вы всегда впереди на полшага, разве не так, Кайл? — отозвался я.

Он невесело рассмеялся, одновременно обводя взглядом камеру и охранников.

— Пожалуй, уже нет. Сами видите.

Кайл опустился на стул по другую сторону стола. Он был неправдоподобно тощий и костлявый — кажется, еще больше похудел за несколько дней. Я чувствовал, что шестеренки в его мозгу бешено вращаются, проделывая внутри этого костлявого черепа оборотов по тысяче в минуту.

— Вас поймали, потому что вы хотели быть пойманным, — произнес я. — Это очевидно.

— О Господи, давайте обойдемся без философского словоблудия. Если вы явились в качестве доктора Кросса, психоаналитика, то можете развернуться и немедленно уходить. А то доведете меня до слез.

— Я сказал это как детектив, специализирующийся на расследовании убийств, — сказал я.

— Это уже немного лучше. Я не в силах выносить вас еще и в качестве ханжи-фараона. Алекса Кросса не назовешь классическим «душеведом». В вас мало от психолога, но, с другой стороны, едва ли это можно считать профессией. Никогда не приносила мне никакой пользы. У меня своя собственная философия: «Убивай всех подряд, Бог разберет своих». Проанализируйте-ка это.

Я ничего не ответил. Кайл всегда любил сам себя слушать. Если он задавал вопросы, то часто лишь затем, чтобы осмеять сказанное в ответ. Он жил ради того, чтобы искушать, дразнить, иронизировать. Я не верил, что он хоть сколько-нибудь изменился.

Наконец мой визави широко улыбнулся:

— О, Алекс, вы умны, не так ли? Порой у меня возникает пугающая мысль, что это именно вы всегда на шаг впереди.

Я продолжал не отрываясь смотреть на него.

— Я так не думаю, Кайл.

— Но вы настырны и упрямы, как самый что ни на есть адский бойцовый пес. Вы не сдаетесь, не знаете ни у́стали, ни жалости. Разве нет?

— Я не слишком над этим задумываюсь. Если вы так считаете, вероятно, так оно и есть.

Глаза его сузились.

— Теперь вы взяли со мной снисходительный тон. Мне это не нравится.

— А кого сейчас интересуют ваши вкусы?

— Хм-м. Очко в вашу пользу. Я должен это запомнить.

— Я ранее спрашивал, не можете ли вы вместе с Тран Ван Лю помочь мне с пониманием тех убийств, в которые он замешан, однако вы отказались. Ваши взгляды не изменились? Я имею в виду, что на свободе остался еще один убийца.

Кайл покачал головой. Глаза его опять злобно сощурились.

— Я вам не Пехотинец. В мои намерения не входит вам помогать. Некоторые тайны так и остаются неразгаданными. Неужели вы еще не поняли?

Я покачал головой:

— Вы правильно заметили: я не сдаюсь. Я собираюсь разгадать и эту тоже.

Кайл медленно зааплодировал, производя глухой, хлопающий звук.

— Вот таков он, наш мальчик. Вы просто великолепны, Алекс. Какой же вы дурак! Ступайте, ищите своего убийцу.

Глава 109

Сэмпсон поправлял здоровье и восстанавливал силы на побережье, в штате Джерси, под присмотром персональной медсестры Билли Хьюстон. Я заезжал к нему почти каждый день, но не стал рассказывать Джону о том, что узнал о сержанте Купере и остальных.

Я также каждый день звонил Джамилле, порой даже несколько раз на дню, либо она звонила или посылала мне электронные сообщения. Разделяющее нас расстояние все больше и больше становилось проблемой. Ни у кого из нас пока не было приемлемого решения на этот счет. Могу ли я в принципе когда-нибудь переехать в Калифорнию? Может ли Джамилла переехать в Вашингтон? Нам настоятельно требовалось уже в ближайшем будущем хорошенько обсудить это, причем не по телефону.

После моего возвращения из Колорадо я провел пару дней за работой в Вашингтоне. Я знал, что у меня на очереди еще одна важная поездка, но дело требовало дополнительной проработки. Семь раз отмерь, один отрежь. Так всегда наставляла меня Нана.

Я провел несметное количество часов за поисками в системе «Лексис», а также в базе данных вооруженных сил, ACIRS, и базе данных правоохранительных органов, RISS. Я нанес визит в Пентагон и поговорил с полковником Пейсером об актах насилия в отношении мирных жителей со стороны американских солдат, имевших место в Юго-Восточной Азии. Когда я затронул вопрос о событиях в долине Ан Лао, Пейсер резко оборвал беседу и отказался от дальнейших встреч со мной.

Как ни странно, я расценил это как очень хороший знак. Судя по всему, я был совсем рядом с чем-то важным.

Я поговорил с несколькими друзьями, отслужившими во Вьетнаме. Фраза «Все, что движется, есть вьетконговец» была знакома большинству из них. Те, кто знал об этом, оправдывали это, поскольку партизаны Северного Вьетнама постоянно совершали возмутительные акты жесточайшего насилия. Один ветеран армии рассказал такую историю. Он-де случайно услышал, как другие солдаты рассказывали о расстрелянном вьетнамце лет восьмидесяти пяти. «Следует отдать ему должное, — говорил этот сержант-артиллерист. — Человек в таком возрасте пошел добровольно помогать Вьетконгу».

Одно имя постоянно было у меня на слуху, когда бы и с кем я ни беседовал о долине Ан Лао.

На него я то и дело наталкивался в архивных записях.

И вообще всюду, куда бы ни сунул нос.

Одно имя, которое объединяло между собой столь многое из случившегося — и там, и здесь.

Не это ли и есть четвертый слепой мышонок?

Теперь я просто обязан был это выяснить.

Рано утром в четверг я выехал в Вест-Пойнт. Поездка должна была занять часов пять. Мне незачем было особенно спешить. Человек, с которым я хотел встретиться, не собирался никуда исчезать. Он отнюдь не считал, что имеет какие-либо причины скрываться.

Я зарядил CD-плейер музыкой — в основном блюзами, но также и новыми песнями Боба Дилана, которые хотел послушать хотя бы раз. Я запасся термосом с кофе и сандвичами. Нане сказал, что постараюсь вернуться в тот же вечер, на что она лишь коротко ответила:

— Старайся упорнее. Старайся чаще.

Сидя за рулем, я имел время все хорошенько обдумать. Мне нужна была полная уверенность, что, в очередной раз направляясь в Вест-Пойнт, я поступаю правильно. Я задал себе множество прямых и жестких, но необходимых вопросов. Получив на них удовлетворительные ответы, я затем еще некоторое время поразмышлял над ожидающим меня предложением перейти работать в ФБР. Директор Бюро Рон Бернс немало потрудился, чтобы продемонстрировать мне, какими возможностями я буду обладать и к каким средствам и ресурсам получу доступ, работая под его началом. Намек был красноречив и преподнесен умно и умело. Основная мысль была такова: я смогу еще успешнее справляться со своими задачами, работая в ФБР.