Элена Форбс - Умри со мной
— Вот и хорошо, — улыбнулась Фиона. — Я рада, что ты все нормально воспринимаешь. А теперь расскажи мне о расследовании. Продвигается?
Тарталья выдохнул дым и покачал головой. Ему сразу стало легче, когда она сменила тему.
— Какое там! — И он рассказал ей про Келли Гудхарт.
Блейк как будто всерьез заинтересовалась, слушала внимательно, только изредка вставляла толковые вопросы. Тарталья пересказал ей основную канву событий. Он знал: полезно поговорить о деле с человеком, принимавшим в расследовании лишь косвенное участие.
— Даже если вскрытие поручат другому, — добавил он, — я бы хотел, чтобы ты тоже взглянула, как только найдут тело. Ведь тебе точно известно, что именно мы ищем.
— С радостью помогу чем могу. Ты действительно думаешь, что она — еще одна в серии?
— С уверенностью утверждать слишком рано. Но содержание мейлов — звоночек тревожный.
— А как тебе работается с Кэролин Стил?
— Нормально, — безразлично бросил он. — А что?
— Просто спросила… Я с ней сталкивалась несколько раз. Она очень привлекательная женщина, правда?
— Не мой типаж, — немножко удивился он. Женщинам никогда не понять, что именно привлекает мужчину. И наоборот, он и сейчас пребывал в полнейшем недоумении, что могла найти Фиона в парне, чье фото красовалось в ее офисе: слабовольный рот, волосы как пакля…
— Как себя чувствует твой шеф Кларк?
— Он, слава богу, идет на поправку.
— И когда сможет вернуться на работу?
Тарталья пожал плечами:
— Этого я не знаю. Повреждения у него серьезные, и полное выздоровление затянется, очевидно, на несколько месяцев.
Во всяком случае, такова была официальная версия. Тарталья понимал: на деле вероятность возвращения Трэвора к своим обязанностям ничтожно мала. Сегодня утром, когда он разговаривал с Салли-Энн, она обронила ненароком, что они планируют переехать к морю сразу после выписки Трэвора из больницы. И, похоже, подразумевала она переезд навсегда, а не на отдых.
— Значит, может случиться, тебе еще долго придется работать под началом Стил?
— Случиться может всякое.
Тарталья расплющил окурок о дно пепельницы. Ему в голову пришла мысль: а не желает ли Корниш, чтобы Стил оставили на посту начальника отдела? Конечно, на эту должность найдутся и еще кандидатуры, да и неизвестно, согласится ли Стил, однако сама мысль, что Стил может надолго, если не навсегда, стать его боссом, пугала его и лишала уверенности.
— В газетах пишут, вы привлекли к расследованию профайлера.
Тарталья с опаской взглянул на Фиону: офисные сплетни достигли уже и лаборатории судмедэкспертов.
— Да, доктора Патрика Кеннеди.
— А-а. Он очень известный психолог, правда?
— Угу, здорово наловчился раскручивать себя, если ты про это.
— Мне идея составления психологических характеристик представляется абсолютно ненаучной.
— Когда как. — Марк закурил новую сигарету. — ФБР добивается результатов фантастических, но у них побольше опыта в расследовании серийных убийств, чем у нас. В сравнении с их подходом наш и вправду ненаучный, так, чистая импровизация. Есть, конечно, в стране несколько настоящих профайлеров, но они на вес золота.
Фиона усмехнулась, убрала волосы с лица, заправив пряди за уши:
— И доктор Кеннеди, судя по выражению твоего лица, не из их числа.
— Выбор не мой, — улыбнулся Тарталья. — Никакого особо ценного вклада он пока что в расследование не внес.
Наступила новая неловкая пауза, и Тарталья подумал, не пора ли ему под каким-нибудь предлогом откланяться. Однако Фиона еще не допила вино, а ему не хотелось показаться невежливым. К тому же у него сложилось впечатление, что она ждет от него каких-то слов, но каких — он не догадывался. Ситуация становилась неловкой. Он вдруг понял, что они и раньше никогда ни о чем не разговаривали, кроме как о работе, не болтали о пустяках. Тарталья сидел в растерянности, силясь придумать, что бы такое сказать, чтобы разрядить обстановку. Он представления не имел, какие у Фионы интересы, он вообще мало что про нее знал. А единственное, что его интересовало, — она все еще с тем хреновым адвокатом? Заставить себя задать этот вопрос вслух он не мог.
— Видел в последнее время какие-нибудь хорошие фильмы? — прервала молчание Фиона.
Тарталья чуть не расхохотался. Интересно, она думала о том же, что и он? Лихорадочно старалась найти общую тему для разговора?
— Нет, не до того было. Сама знаешь, расследование…
Фиона сочувственно покивала. Марк заметил, что у нее размазалась губная помада, и ему захотелось дотронуться до ее красивых губ, стереть пятнышко. Но он сдержался. Она, пожалуй, могла неправильно истолковать его жест, да и себе Тарталья не доверял: вряд ли он сумеет остановиться на этом.
— Знаешь, Марк, мне так приятно тебя видеть.
— Я рад, — откликнулся он. Его удивила теплота ее тона, и он постарался замаскировать свое удивление глотком жуткого вина. Ну пусть бы она хоть красного заказала!
— Давай попробуем выбраться на следующей неделе в кино. Сейчас так много фильмов идет, которые мне хотелось бы посмотреть.
— В кино?! Ну давай… — Тарталья, сам не зная почему, был уверен: кинематографические вкусы у них совсем разные. — А Мюррей? Не станет возражать? — Эти слова Тарталья постарался произнести как можно равнодушнее.
Фиона отмахнулась:
— Его не будет всю следующую неделю. Уезжает вести дело.
Вот и ответ на тот единственный вопрос, который ему хотелось задать. Фиона и не думала расставаться с Мюрреем.
— Нет, на следующей неделе у меня не получится. — Ему действительно пора извиниться и под благовидным предлогом исчезнуть. — Сейчас мы работаем круглыми сутками. Мне и сюда-то, честно говоря, не следовало приходить.
— Тогда я тем более ценю, что ты пришел, — улыбнулась Фиона. И вдруг, подавшись через стол, погладила его по щеке, ласково пробежалась пальцами по волосам. — Знаешь, я скучаю по тебе. Все время о тебе думаю.
Смутившись, Марк отстранился. Такого он никак не предвидел, и у него вырвалось:
— Что ты делаешь?
— А что такого? — На лице у нее было удивление. — Мне хочется поцеловать тебя.
— Послушай, Фиона, может, не надо?
Та все еще улыбалась:
— Тебя смущает, что мы на публике? Прежде это тебя не останавливало.
— Всего минуту назад разговор шел о дружбе.
— Ну да, дружба… Но я чертовски хочу тебя. Мне такой сон про тебя приснился!..
— Ты помолвлена с другим парнем, как мне помнится.
Тарталья изо всех сил боролся со страстным желанием сгрести ее в объятия.
Глотнув вина, Фиона отвела взгляд и скривила губы, словно глотнула кислятины. Тарталья снова закурил, надеясь услышать возражения, однако Фиона старательно отводила глаза.
— Так ты помолвлена? — уточнил он. Она продолжала молчать. — Что ж, принимаю твое молчание за подтверждение. А значит, мы на том же месте, откуда начали. И мне это не нравится. Ты что, не можешь играть по-честному?
С громким стуком Фиона поставила бокал на стол:
— Пуританин, черт тебя дери! Жизнь не делится только на черное и белое. Для меня, во всяком случае, нет! Почему мы не можем встречаться как раньше? Что тут дурного, если мы этого оба хотим? А я уверена — ты хочешь!
— Как раньше?
— Почему бы и нет? — нахмурилась она.
— Я так не могу, и тебе это распрекрасно известно. И как же Мюррей? Ты ведь замуж за этого парня собираешься, господи боже!
Фиона тяжко вздохнула, опустив глаза:
— Если тебе так уж позарез надо знать, мы с Мюрреем не ладим.
— Вот так сюрприз! — Марк перегнулся через стол, легонько тронул ее за подбородок, вынуждая поднять на него глаза. — И все же ты с ним по-прежнему помолвлена? Да? Скажи честно и прямо!
Фиона взглянула на него:
— Если для тебя так уж важно, то да, официально я все еще помолвлена с Мюрреем. Хотя для меня это ничего не значит. — В глазах у нее стояли слезы.
Тарталья раздавил сигарету и взял ее за руку:
— Мне жаль, что тебе не повезло, поверь. Но мое отношение к нынешней ситуации тебе теперь известно. — Он ласково поцеловал ее пальцы и встал. — Фиона, тебе нужно разобраться со своей жизнью. Реши, чего ты на самом деле хочешь. Как говорится в скучной старой пословице, невозможно и съесть пирожное, и приберечь его.
22
Том опаздывал, причем намеренно. Выход на сцену особенно важен, его требуется обставить со всею тщательностью. Ему хотелось заставить Иоланду потомиться, вселить в нее неуверенность. Толкнув дверь паба «Пес и кость», Том вошел в зал. Впервые он забрел в этот паб много лет назад, тогда он назывался как-то по-другому и заведением был обветшавшим и захудалым, с клиентурой, состоявшей главным образом из вонючих стариков, которые, заказав одну-единственную пинту пива, целый вечер потихоньку к ней прикладывались. Теперь паб выглядел в точности так же, как сотни его собратьев, наводнивших Лондон. В интерьере — ни единой полоски меди, ни одной старинной гравюры; на темно-лиловых стенах развешаны эти ужасные современные картины — все на продажу. Вместо старомодных, прикрепленных к полу скамей, — диваны и кресла, и на всех ровных поверхностях оплывают высокие толстые свечи. Зал стал походить на бордель. Сегодня посетителей битком, шум стоит оглушающий; через усилители на потолке гремит музыка, в воздухе сгустились облака табачного дыма. Паб этот Том выбрал с дальним прицелом. Расположен он был в сомнительном квартале возле Риджентс-канала, и тут не водилось постоянной клиентуры; выпить сюда заходили в основном туристы из близлежащих дешевеньких отелей или временные жители Лондона, приехавшие в город на несколько месяцев. Том не сомневался: на них с Иоландой никто не обратит внимания.
