Охотясь на Адэлайн - Х. Д. Карлтон
Никто из нас не говорит, и отсутствие протеста — достаточный ответ.
«Как там говорится в „Голодных играх“, пусть шансы всегда будут в вашу», — вклинивается мужчина, по голосу похожий на Ксавьера.
Раунд смеха следует за плохой шуткой, но прежде чем мой недостаток самоконтроля успевает доставить мне неприятности, он кричит: «Бежим!».
Мы взлетаем, осторожно бежим по лесу, опасаясь ловушек. Струны будут натянуты между двумя предметами на уровне ног, и если споткнуться, мы будем нанизаны, и нас легко будет подобрать по обе стороны от нас, импровизированные барьеры, чтобы заключить нас в лабиринт. Это не только перенаправляет наше внимание на то, чтобы выбраться, а не оставаться в укрытии, но это также призвано дезориентировать нас и вызвать панику.
И, черт возьми, это работает.
Я останавливаюсь и бросаюсь за ствол, сердце колотится. учащенно. Стены лабиринта раздвинуты, между ними много деревьев.
Нет смысла заметать следы до этого момента; важно, что будет дальше это будет иметь значение. Я разрываю листья и ветки в поисках. Мои пальцы уже покраснели и окоченели от холода, но я почти не чувствую этого адреналина, бурлящего в моем организме.
В темноте ночи слишком много времени уходит на то, чтобы найти подходящую ветку с листьями. и еще больше времени, чтобы сделать то, что я делаю.
После совета Джиллиан я ломал голову над тем, как замести следы, не останавливаясь постоянно. следы без необходимости постоянно останавливаться и сметать их на бегу. Я решила прикрепить подметку к спине, используя пояс, который я украла из косметического кабинета, чтобы держать его на месте.
Она сказала, что набирать дистанцию не так важно, но я хочу достичь и то, и другое. Уйти как можно дальше и сделать это бесследно. Полагаю, одно хорошее из всего этого, и это то, что я узнаю, как именно я собираюсь сбежать, когда придет время.
Я хватаюсь за ветку с листьями, прикрепляю ее к пояснице и использую атласный пояс, чтобы закрепить ее на мне, завязав ткань несколькими тугими узлами. А затем я начинаю быстро шагать, вертя головой туда-сюда, чтобы не поцеловать дерево, и чтобы убедиться, что ветка делает свое дело.
Слишком темно, чтобы сказать наверняка, но кажется, что так и есть, и это меня вполне устраивает.
Я взлетаю, считая шаги и осторожно поднимая ветку над проволокой, когда дохожу до них. Я иду быстро, но уверенно, одной рукой крепко держусь за ремень для дополнительной безопасности, а другую держу перед собой, чтобы не натолкнуться на все, что может предложить природа.
Я перебегаю от одного дерева к другому, постоянно оставаясь незамеченным.
Через несколько минут я дохожу до тупика, и краем глаза вижу вижу вспышку темно-оранжевого цвета слева от меня. Фиби.
Конечно, она не умеет заметать следы, когда бежит. И как бы опасно находиться рядом с ней сейчас, я отказываюсь держать рот на замке и позволить другой женщине потерпеть неудачу.
«Фиби!» зову я, стараясь говорить как можно тише.
Она замирает и поворачивается ко мне, тяжело дыша. Я не могу разглядеть ее черты ее лица, но я представляю, что ее лицо похоже на мое. Паника, глаза расширены от страха.
«Заметай следы. Ты ведешь их прямо к себе», — говорю я ей шепотом-криком, а затем ухожу в противоположном направлении. Я не знаю, будет ли послушает ли она, хотя знаю, что может быть слишком поздно. Она завела их так далеко далеко, и чтобы выжить, мне нужно убраться от нее подальше.
Ветка, волочащаяся за мной, звучит громко, поэтому я заставляю себя замедлиться, считая свои тридцать шагов и следя за проводами. Я почти задыхаюсь, пытаясь успокоить сердцебиение. Я должна была уже расстояние между нами двумя.
Поэтому, когда я поворачиваюсь и вижу, что Фиби бежит за мной, я, черт возьми, впадаю в ступор.
«Что ты делаешь?!» восклицаю я, пытаясь сдержать свой голос, только заставляя его срываться с места.
«Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой», — умоляет она, в ее руках нет ветки, чтобы скрыть следы. Она даже не потрудилась попытаться.
«Да что с тобой такое, нет! Из-за тебя меня убьют», — огрызаюсь я. огрызаюсь, грудь вздымается, а глаза шарят по сторонам, ища любое движение в темноте. Я почти уверен, что наша десятиминутная фора уже прошла. У них есть очки ночного видения, а у нас нет. Это значит, что они могут быть где угодно.
Ее бледная рука сжимает мою руку и притягивает меня к себе, впиваясь ногтями.
Теперь, когда я могу видеть ее ясно, она выглядит безумной.
«Пожалуйста, я не могу позволить им сделать это со мной снова. Позволь мне пойти с тобой, пожалуйста!»
Я пытаюсь вырвать у нее свою руку, но ее хватка крепнет, и она отказывается отпускать.
«Я не отпущу тебя! Я пойду с тобой».
Черт. Вот что я, блядь, получаю за то, что не похож на Сидни и с удовольствием наблюдая, как другие терпят неудачу.
«Ладно, блядь. Ты можешь пойти, только отпусти меня», — шиплю я, наконец освобождая свою руку из ее отчаянных лап. Приняв решение в долю секунды, я бегу назад. как мы пришли, примерно на двадцать футов, поворачиваю ветку перед собой и начинаю счищать ее следы, идя назад, пока снова не настигаю ее.
«Держись впереди меня и беги так быстро, как только сможешь», — требую я. «И не делай ничего, чтобы нас убили. Не больше, чем ты уже сделала».
Она вздрагивает от моих резких слов, но я не чувствую угрызений совести. Я злюсь на то, что из-за моей доброты я, скорее всего, только что заработал стрелу в спину, и еще более еще больше меня злит, что я не могу найти в себе силы вырубить ее задницу и оставить ее позади.
Это было бы выгодно мне, но я не смогу жить с самим собой. Это причина, по которой я обратился к ней в первую очередь. Она молода, отчаянна, и напугана, а я делаю вид, что знаю, что делаю. что делаю. Конечно, она вцепится в меня.
К счастью, на этот раз Фиби слушается, держась впереди меня, пока мы бежим.
Моя ветка снова позади меня, очищая наши следы. Пот покрывает почти каждый дюйм моей кожи, струйки стекают по лбу и позвоночнику, раздражая швы на моей коже. Из моего рта вылетают облака, и я испытываю безумный момент паники, когда я подумал, не оставит ли мое несвежее дыхание запаха.
Несколько раз мы
