Клуб непобежденных - Гарднер Лиза
— Понимаете, я волновался! — с чуть извиняющейся интонацией признался Том Песатуро. — Когда услышал по телевизору новости и не мог нигде найти Мег... Я был просто сам не свой, у меня голова пошла кругом.
— Понимаю.
— У вас есть дети?
Джиллиан подумала о Триш, и перед ее мысленным взором предстали ясные голубые глаза сестры. Потом подумала о матери, парализованной и прикованной к инвалидному креслу.
— Нет.
— Это не так-то легко, иметь детей. Хочется уберечь их, обезопасить, чтобы все у них было в порядке, понимаете? Конечно, мечтаешь, чтобы они вышли в люди, в большой мир. Чтобы были сильными, чтобы ими можно было гордиться. Но больше всего хочется, чтобы с ними не случилось ничего плохого. Чтобы они были счастливы. Чтобы у них было все хорошо, все нормально.
— У нее все нормально, — умиротворяюще пробормотала миссис Песатуро. — Они у нас обе молодцом.
— Если бы я только мог быть там в ту ночь... Вот что меня убивает, понимаете? Этот Комо... — Мистер Песатуро сплюнул. — Он ведь даже не очень крупный. Окажись я там, уж и насыпал бы я ему соли на хвост, уж и надрал бы его поганую испанскую задницу.
У Джиллиан перед глазами возникла погруженная во тьму квартирка. Недвижное тело сестры на кровати. И те железные руки, схватившие ее сзади.
— Мне тоже жаль, что вас там не было, — сказала она.
— Ну да что теперь, дело прошлое. Уже и то слава Богу, что этот человек мертв. И мне сейчас гораздо спокойнее. Послушайте, — голова его дернулась вверх, — как вы думаете, у Мег теперь все будет в порядке?
Джиллиан озадаченно посмотрела на него:
— По-моему, у Мег и так все в порядке.
— Нет, нет. Начнет возвращаться память... вернется прошлое... и все такое. Понимаете?
— Нет... не уверена. Я, право, плохо разбираюсь в амнезии.
— А она с вами не говорит? Никогда ничего не рассказывает?
— Что вы имеете в виду?
— Да эту ее амнезию. О том, что этот вонючий козел с ней сделал. Разве вы, девушки, не толкуете между собой о таких вещах? За чашкой кофе или еще как?
— Мистер Песатуро... — начала было Джиллиан, но Лори Песатуро опередила ее:
— Том, замолчи.
— А что такого? — заморгал, повернувшись к жене, отец Мег.
— Джиллиан не станет рассказывать тебе об умонастроении нашей дочери. Если хочешь узнать, что думает Мег, спроси ее сам.
— Я просто поинтересовался, что тут такого? — возразил Том, но под огнем критических взглядов жены уныло повесил свою большую голову. Джиллиан стало немного жаль его.
— Во всеуслышание заявляю, — обратилась она к нему. — На мой взгляд, Мег делает замечательные успехи. Она сильная молодая леди, мистер Песатуро. Вы можете гордиться ею.
— А я и горжусь!
— Разве? Или, скорее, боитесь за нее?
— Эй, послушайте! — Мистеру Песатуро совсем не понравились эти слова. Но, столкнувшись с устремленным на него твердым взглядом Джиллиан и не менее пристальным взглядом жены, он опять сник. — Я отец, — пробормотал Том. — Отцам положено оберегать своих дочерей. Тут ничего плохого.
— Ей уже двадцать, — напомнила Лори.
— Все равно слишком молода.
— Том, ведь уже несколько лет... — сказала Лори, и Джиллиан не поняла, о чем это она. Может, хотела сказать: месяцев?
— Да, и это счастье, что она сейчас в таком состоянии, — отозвался мистер Песатуро.
— Это несправедливо.
— Кому ты это говоришь?
Джиллиан почувствовала себя лишней, что, вероятно, отразилось у нее на лице, потому что мистер и миссис Песатуро внезапно умолкли на полуслове. Они посмотрели на гостью, переглянулись, и разговор оборвался.
— Ну, мне пора, — сказала Джиллиан, поскольку молчание затянулось. Родители Мег не поднялись с диванчика.
— Спасибо, что привезли Мег домой, — промолвила миссис Песатуро. — О ее машине мы сами позаботимся.
— А шампанское... Понимаете, в тот момент это показалось нам хорошей идеей.
Миссис Песатуро улыбнулась:
— День выдался непростой, не правда ли?
— Да, — согласилась Джиллиан, и почему-то в этот момент ей захотелось заплакать. Она взяла себя в руки. Нервы были напряжены с самого утра, а разговор с глазу на глаз с сержантом Гриффином только обострил это состояние. Однако ее нервная усталость сейчас не самое главное. Вполне возможно, что за дверями снова поджидают репортеры со своими камерами. Необходимо держать на лице маску. К тому же надо сберечь побольше сил — и моральных, и физических — для того момента, когда она вернется домой. Там ее мать, пораженная афазией, вероятно, уже услышала вечерние новости и теперь листает свою специальную книжку с условными знаками в поисках образов, которые могли бы выразить что-то вроде: «Убийца моей дочери умер сегодня, и я чувствую...»
В гостиную вернулась Мег.
— Пойдем я провожу тебя, — сказала она Джиллиан.
Джиллиан последовала за ней по узкому коридору. Маленькая сестренка Мег таращилась на них из-за угла — копна темных кудряшек и огромные глаза газели. Триш, подумала Джиллиан. Ей захотелось поскорее выбраться из этого дома.
Мег открыла дверь, и Джиллиан неприятно поразило, что снаружи уже темно. В лицо ударил холодный осенний ветер. Улица казалась длинной и пустой. Ни одного репортера не было в поле зрения, и это, с одной стороны, наполнило Джиллиан благодарным чувством, с другой, усилило тревогу. Где-то сейчас все эти слепящие вспышки и автоматные очереди вопросов? Как быстро и незаметно пролетел день. Куда он улетучился? Уже сильно смеркалось, очертания предметов расплывались в надвигающейся на город темноте.
Мег стояла рядом, слегка покачиваясь на ветру.
— Спасибо, — пробормотала она.
— За что? — рассеянно спросила Джиллиан, пристально вглядываясь во мглу. Справа, в кустах, она заметила какое-то движение.
— Знаешь, сейчас мне уже легче. Наверное, отхожу постепенно, оправляюсь от шока. Никак не ожидала, что это произойдет так быстро, но вот видишь, оказывается... Я чувствую себя так, как не чувствовала уже целый год, я могу наконец вздохнуть свободно!
Джиллиан непонимающе уставилась на девушку. А потом до нее дошло: Мег имела в виду смерть Эдди Комо. Она благодарила Джиллиан за убийство Эдди.
— Но ты права! — порывисто продолжала Мег. — Нам не стоит много говорить об этом. Полиция, вероятно, будет приходить некоторое время — по крайней мере еще несколько дней. А потом худшее останется позади. Утихнет шум, пыль уляжется, а мы... мы будем свободны как птицы.
— Мег...
— Разве сегодня не прекрасная ночь?
— О Боже, Мег...
— Какая чудная, чудная ночь...
— Ты снова пила? Зачем ты это сделала?
— Не знаю. Доктора сказали, не надо специально давить на память, не надо форсировать события. Разум излечится сам. Но он за все время так и не излечился, а вот сегодня мне вдруг показалось, что дело пойдет на лад. Потому я и добавила немного бурбона... Но знаешь, это так и не помогло.
— Мег, тебе просто нужно отдохнуть.
— Нет, я так не думаю. Мне кажется, все гораздо сложнее, фатальнее, таинственнее. Я уже отдыхала, о себе заботилась, получила свою долю мира и покоя, а вот теперь ощутила и завершение. Но я по-прежнему чувствую на себе эти неотступно следящие... преследующие меня... глаза. Что это значит? Отчего это?
— Это значит, что ты слишком много выпила.
— Я хочу быть счастливой. По-моему, я никогда не знала счастья. А иначе — разве я могла бы его не вспомнить? Неужели такое воспоминание не вернулось бы ко мне?
— Мег, послушай меня...
— Ш-ш... там, в кустах!
Джиллиан замолчала и затаила дыхание. Глянула вправо — кусты все так же конвульсивно подрагивали. Она обернулась к девушке. На таком близком расстоянии были заметны неестественный блеск ее глаз, яркий румянец щек, разгоряченных бурбоном.
— Кто там прячется в кустах, немедленно выходите! — крикнула Джиллиан.
— Чудная, прекрасная ночь, — пропела Мег. — Ах, какая прекрасная ночь, такая же, как в тот раз... как та ночь...
В кустах справа опять что-то зашевелилось.
