Кэтти Райх - Уже мертва
В это мгновение взгляд мой зафиксировал колебание света в воздухе над куском земли, освещенным солнцем и обдуваемым ветерком. Не было в этом месте ничего необычного, но меня туда словно повлекло. Едва дыша, я подошла и наклонилась. И не удивилась тому, что увидела. Вот! – подумала я.
Из углубления между корнями тополя выглядывал уголок еще одного полиэтиленового пакета. И корни, и пакет окружали лютики, растущие меж сорняков на тонких стеблях. Ярко-желтые цветки казались беглянками с иллюстраций к сказкам Беатрис Поттер, их свежесть резко контрастировала с тем, что – я знала это – было спрятано в пакете.
Я шагнула ближе к дереву, под моими ногами затрещали сухие ветки и листья. Взялась за угол пакета, предварительно очистив его от травы, и осторожно потянула. Никакого результата. Тогда я обмотала полиэтиленом кисть, потянула сильнее, и пакет сдвинулся с места. Перед лицом закружили насекомые. По спине потекли струйки пота, а сердце застучало, как ударные в хард-роковой группе.
Наконец я оттащила пакет в сторону, чтобы рассмотреть, что внутри. Быть может, мне подсознательно захотелось уйти с ним подальше от цветов миссис Поттер. Что бы ни лежало в нем, весило оно немало, но я догадывалась, что это. И не ошиблась.
Как только я раскрыла пакет, в нос ударил резкий запах гниения.
Я заглянула вовнутрь.
И увидела уставившееся на меня человеческое лицо. Спрятанная от насекомых, ускоряющих процесс распада, плоть убитого разложилась лишь частично. Но жара и влага превратили ее в маску смерти, теперь лишь отдаленно напоминавшую лицо человека. Глаза под полуопущенными веками ссохлись, нос сдвинут набок, ноздри сдавлены и вмяты в раздутую щеку. Губы загнулись вовнутрь, обнажая в застывшей усмешке два ряда идеальных зубов. Неестественно белое, пропитанное влагой лицо лежало на черепе как обертка. Его обрамляли блекло-рыжие волосы – тусклые спирали, прилепленные к черепной коробке расплавившейся мозговой тканью.
Потрясенная, я закрыла пакет и, вспомнив о рабочих из "Гидро-Квебека", повернулась и посмотрела туда, где мы расстались с "Хвостиком". Тот пристально наблюдал за мной с того же самого места. Его напарник так и стоял несколько дальше, ссутулив плечи и глубоко засунув руки в карманы рабочих штанов.
Я скинула перчатки и зашагала назад, к полицейской машине. Ни Джил, ни "Хвостик" ничего мне не сказали, но я услышала шарканье ног и хруст веток у себя за спиной и поняла, что оба последовали за мной.
Констебль Кру стоял, опершись на капот. Когда я вышла из леска, он сразу заметил меня, однако позы не изменил. Прежде мне всегда доводилось работать с более дружелюбными личностями.
– Могу я воспользоваться вашей рацией? – без объяснений спросила я, давая понять, что тоже умею быть крутой.
Констебль оттолкнулся от капота обеими руками, выпрямился, прошел к дверце водителя, через раскрытое окно достал микрофон и вопросительно на меня уставился.
– Убийство, – ответила я.
Констебль явно удивился, мгновенно помрачнел и нажал кнопку вызова.
– Отдел убийств, – сказал он диспетчеру.
Последовала обычная проволочка – сигналы переключений и шумы помех, а спустя некоторое время прозвучал раздраженный голос детектива.
– Клодель, – назвал себя он.
Констебль Кру передал мне микрофон. Я представилась и объяснила, где нахожусь.
– Обнаружено тело убитого человека, – сообщила я. – Предположительно женщины. Вероятнее всего, обезглавлено и перевезено сюда намеренно. Советую немедленно прислать следственно-оперативную группу.
Клодель ответил не сразу. Сегодняшняя новость никому не нравилась.
– Что, простите? – спросил он наконец.
Я повторила и попросила его сразу после звонка в морг передать данную информацию Пьеру Ламаншу. Тот все еще, наверное, думал, что дело передадут археологам.
Я отдала микрофон Кру, внимательно прослушавшему каждое мое слово, и напомнила ему повторно допросить рабочих. Он смотрел на меня как человек, которому грозит срок от десяти до двадцати лет. По виду констебля было понятно, что сегодняшнее событие не скоро сотрется у него из памяти. Только вот я не особенно ему сочувствовала.
Итак, о поездке в Квебек придется забыть. Направляясь к своему кондоминиуму, удаленному от места обнаружения трупа всего на несколько небольших кварталов, я размышляла о том, что в ближайшее время многим из нас придется забыть о спокойствии. Как выяснилось позднее, я была права. Но тогда еще даже не догадывалась, с каким неописуемым ужасом мы столкнулись.
2
Последующий день с самого утра был таким же теплым и солнечным. В обычных условиях это непременно положительно повлияло бы на мое настроение. Я отношусь к тому типу женщин, чье восприятие мира напрямую зависит от показаний барометра. В это утро на погоду я не обратила никакого внимания.
В девять я уже вошла в четвертый кабинет – кабинет аутопсии, самое небольшое из отделений "Лаборатуар де медисин легаль", специально оснащенное дополнительной вентиляционной системой. Я часто здесь работаю, потому что большинство дел, которыми я занимаюсь, требуют хорошего проветривания. Хотя и проветривание не особенно помогает. Полностью уничтожить выдержанный запах смерти не может ничто – ни вентиляторы, ни дезинфицирующие средства.
За работу над останками, найденными у Гран-Семинер, я тоже, разумеется, принялась в четвертом кабинете. Прошлым вечером, быстро поужинав, я вернулась на место обнаружения костей, и мы тщательно его обследовали. В двадцать один тридцать останки уже были доставлены в морг. Теперь они лежали в специальном пакете на каталке справа от меня. Дело под номером 26704 мы обсудили сегодня утром на планерке. После стандартной первичной обработки найденного трупа им должен был заняться один из пяти патологоанатомов, работавших в нашей лаборатории. Так как труп почти превратился в скелет, а оставшиеся мягкие ткани слишком сильно прогнили для обычной аутопсии, к делу подключили меня.
Один из патологоанатомов позвонил утром и сообщил, что заболел. Просто ужас – на сегодня было запланировано целых четыре аутопсии. Следовало вскрыть и обработать тела найденных дома мертвыми пожилых супругов, подростка, прошлой ночью покончившего жизнь самоубийством, и человека, изуродованного до неузнаваемости в загоревшемся автомобиле. Я сказала, что буду работать со скелетом одна.
Облачившись в зеленые хирургические одежды, защитные пластиковые очки и латексные перчатки, я очистила и сфотографировала голову. Сегодня же утром должны были сделать ее рентген, потом прокипятить для удаления разложившейся плоти и мозговой ткани. Лишь после этого я могла заняться детальным исследованием черепных особенностей.
Я усердно изучила волосы, надеясь обнаружить в них какие-нибудь волокна или другие трассеологические доказательства. Разъединяя влажные пряди, я невольно представляла себе, как жертва в последний раз в своей жизни расчесывается, гадала, что она испытывала в те минуты – удовольствие, разочарование, безразличие? Хорошо укладывались в тот день ее волосы или не очень? Без пяти минут мертвые волосы.
Прогнав из головы посторонние мысли, я положила в пакетик образец волос и отправила его биологам для микроскопического анализа. Вантуз и полиэтиленовые упаковки, в которых лежали голова и туловище, уже передали в лабораторию для проверки на наличие отпечатков пальцев, жидких выделений организма жертвы или убийцы либо каких-нибудь других следов.
Три часа, потраченных нами вчера вечером на ползание по грязи, прочесывание травы и листьев и переворачивание камней и веток, не принесли никаких результатов. Мы работали до тех пор, пока не наступила темнота, но так ничего и не нашли. Ни одежды. Ни обуви. Ни драгоценностей. Ни личных вещей. Следственно-оперативная группа намеревалась продолжить поиски и сегодня, но я сомневалась, что им удастся что-нибудь обнаружить. Я уже настроилась на то, что ни этикетки или бирки производителей, ни застежки, ни пряжки, ни украшения, ни оружие, ни веревки, ни порезы либо входные отверстия пуль в одежде – ничто не поможет мне в работе. Я была уверена, что найденное тело привезли на место обнаружения уже обезображенным, абсолютно голым и лишенным всего, что связывало его с жизнью.
Я вновь повернулась к пакету с остатками ужасающих костей, собираясь предварительно осмотреть их. Туловище и конечности тоже должны были очистить для осуществления полного анализа.
Кстати, руки и ноги мы нашли почти сразу. Убийца аккуратно уложил их в отдельные пакеты и тоже выбросил подобно скопившемуся за неделю мусору.
Я загнала разгоревшуюся ярость в дальний угол души и заставила себя сосредоточиться.
Достав расчлененные части тела жертвы, я разложила их в анатомическом порядке на стальном столе для вскрытия посередине кабинета. Первым делом расположила в самом центре туловище грудной клеткой кверху. Оно сохранилось хуже всего остального, ведь в отличие от головы, лежавшей в плотно закрытом пакете, было доступно всем насекомым. Кости довольно прочно крепились друг к другу сухими, походившими на выделанную кожу мускулами и связками. Я только сейчас заметила, что в позвоночнике не хватает самых верхних позвонков, но понадеялась, что найду их прикрепленными к голове, которую уже унесли. Внутренние органы практически отсутствовали.
