Михаил Рыбка - Пус Мидун (СИ)
Пус молча лежал, глядя в небо, исцарапанное качающимися ветвями. Он чувствовал себя совершенно ужасно, настроение было более черным, чем этот лысый холодный лес.
– Куда мы идем? – поинтересовалась сова.
– Никуда. Главное – откуда.
– Граф, вы хотите убежать от своей прежней жизни?
Кот снова не ответил.
Науса ушла куда-то в сторону и принялась бесцельно бродить между деревьями, оборачиваясь и изучая свои следы. Затем она зачем-то попыталась взобраться на дерево, но свалилась оттуда, захныкала и бросила эту затею. Иногда она поглядывала на кота, но никакой динамики в его поведении заметно не было. Кот потерял ощущение времени и не знал, сколько уже лежит так, с открытыми глазами. Под теплым пальто было жарко, каждый вдох приносил боль в горле и между ребер, и он понял, что долго так не сможет валяться. Пришлось настроиться на то, чтобы вставать и идти дальше.
Одним движением он скинул пальто и, как можно более медленно, постарался сесть. Поначалу острая боль глушила его разум, но постепенно его тело нашло компромисс, когда можно было медленно двигаться и не кривиться от колющих ощущений.
– Граф, вы такой молодец! Что с вашим плечом?
Кот злобно глянул на спутницу.
– А то ты не видела, что вчера было.
– Да, случилась мелкая неприятность…
– Мелкая неприятность?!
– Не стоило вам ссориться с Майном. Теперь он точно обиделся, и нам придется идти к нему и просить прощения. А может, и посулить каких-нибудь даров в качестве компенсации.
– Что?!
– Граф, ну сами подумайте. Мы заявились к нему в дом, перевернули стол с его угощениями, испортили праздник, перебили всю его охрану. Я, по правде, хотела вас хватить тогда кувшином по голове, но промахнулась, сильно уж вы извивались. Я думала, что вам следует успокоиться и прийти в себя. Вы просто устали с дороги и сильно нервничали.
– Дура! Какая же ты дура! Заткнись!
– Ох, граф, моему терпению пора уже памятник ставить. Не припомню я, чтобы какая другая жена терпела столько оскорблений от мужа. Но за десять лет я так истосковалась, что готова простить вам все! И я вас прощаю, граф, знайте.
Кот обхватил голову лапами, подозревая, что она сейчас взорвется.
– Но я знаю, что надо делать. Мы пойдем с вами обратно, зайдем к Майну в гости. Только теперь говорить буду исключительно я, потому как дипломат из вас никудышный. Так вот, мы придем, попросим аудиенции, официально принесем свои извинения, пообещаем компенсировать все понесенные затраты. А еще я хочу предложить господину Майну сделку, которая его явно заинтересует. Я укажу его имя в качестве соавтора одной из глав «Некрономики». Это его обрадует, и он дарует нам свое прощение. Нам такие конфликты ни к чему, граф, поверьте. Сейчас наша фамилия существенно ослабла, враги только усугубят нашу ситуацию.
Кот ошалело смотрел на сову. Он даже на некоторое время забыл о своей боли.
– Они порвали Чумазого, ты что, не видела?
– Видела, граф. Мне безумно жаль этого милого зверька. Но сознайтесь: вы первым пустили оружие в ход. И второе: толку от Чумазого было мало. Он не дворянин.
– Что?! Что?!! – взревел кот. – Да я твою дворянскую бесполезную тушу прямо здесь закопаю!
Он выхватил из кармана свой нож и подскочил к Наусе. Коротким движением кот приставил острое лезвие к горлу совы и затуманенным взором уставился ей в глаза. Но ее мимика не поменялась. Она не испугалась и не ощутила ни капельки страха.
– Это был мой друг, курица ты тупая! Мой! Единственный! Друг! – орал он ей в клюв.
– А я – ваша единственная жена, граф!
– Да не граф я! Я Пус Мидун! Я никогда не был никаким графом! Из-за того, что ты наглухо сумасшедшая, Чумазого вчера порвали! Это из-за тебя все!
– Это все из-за того, граф, что вы оскорбили господина Майна!
– Ваш господин Майн сдал меня волкам! Это не его охрана, это из столицы полицейских прислали! Ты что настолько тупая, что не можешь понять ничего?
– Ну, помилуйте, граф, ну зачем вы нужны столичной полиции?
– Да потому что я не граф! Я Пус Мидун! – кот так громко кричал, что сорвал горло.
– А Пус Мидун чем не угодил полиции?
Кот замахнулся ножом, готовясь ударить ее. Но не смог. Словно его конечности оказались стянуты за спиной тугими ремнями. Он не смог ни ударить ее ножом, ни толкнуть. Пус выронил нож и заорал, закрыв морду лапами, затем упал на землю и продолжал кричать и выть. Его била истерика, все тело ломили судороги, когти били по земле, вырывая из нее большие комки. Он кричал, пока горло перестало слушаться и вместо крика издавало только бульканье. Затем кот затих, обмяк и распластался на земле. Его глаза были закрыты.
Науса, спрятавшись за деревом, с опаской поглядывала на его конвульсии, а потом подошла к нему и принялась гладить по спине.
– Ничего, граф, ничего. Все наладится. Не переживайте вы так. Смотрите, солнце клонится к закату. Но знаете, только затем, чтобы завтра снова встать. Так всегда бывает.
Кот не издал ни звука. Вместо этого он тихо поднялся, подобрал ножик и поплелся вглубь леса. Сова, потоптавшись на месте, схватила свое пальто, сунула колбасу обратно в карман и поспешила за Пусом. Мидун стягивал со своей шеи веревку. Развязав ее, он набрал несколько маленьких петель и просунул в них веревку другим концом.
– Знаете, граф, о чем я жалею? – спросила Науса, когда нагнала кота. – Я жалею, что не удалось вчера потанцевать. Жанночка отлично пела, а народ так интересно танцевал! Такой заводной танец! Я, по правде говоря, очень давно не танцевала. Очень давно!
Кот молча шел вперед.
– Было бы прекрасно, если бы господин Майн организовал подобную вечеринку еще раз. Вот уж было бы интересно! Я бы вам показала, как научилась танцевать в столице! Очень красиво у меня получалось, точно вам говорю! Вы бы гордились своей женой, граф.
Кот всматривался сквозь редеющие деревья вперед, где он увидел холмик, выступающий над крышей леса. Туда он и двигался.
– А вот я вам и станцую, граф! Специально для вас! Только вы мне ритм зададите, хорошо? Вот как станем на привал, так я вам и станцую. И кстати, вот я о чем забыла вам рассказать. Согласно моим исследованиям, высокий уровень смертности среди культурно занятого населения способствует экономическому развитию региона. Да чего там региона, всей экономики! Представляете?
Пус шел дальше, наблюдая, как солнце прячется за холмом, как ветер подымает траву, как тонут в лужах длинные тени деревьев. Он не проронил ни слова. Он хотел сохранить ту благоговейную тишину, которая настигла его разум.
– Вот вы все идете, а не знаете, что я думаю, граф. Вот вам и невдомек, что я уже представляю, как мы возвращаемся в наше поместье, как наши слуги окружают вас и радуются вашему возвращению. Как вы будете рассказывать нашим детишкам о своих бравых военных подвигах, как наши друзья съезжаются со всей округи по поводу грандиозного банкета, который мы закатим по случаю вашего чудесного возвращения. И все будут танцевать, танцевать, танцевать!
Они подошли к подножию холма. Кот остановился и обернулся.
– Привал? Замечательно, граф! Вы только представьте, как это будет замечательно! Я буду переодевать свои наряды каждые полчаса. Все дамы будут охать, все кавалеры хлопать нам в ладоши! Вы подымете бокал за здравие всех, кто собрался, скажете чудесную речь, от которой прослезятся даже наши слуги! А потом все соберутся вокруг вас в центре нашего банкетного зала, и будут, затаив дыхание, слушать ваш удивительный рассказ, полный интриги, неожиданных поворотов, удивительных судьбоносных встреч! А потом вы расскажете о ваших схватках с врагом, когда вы выходили победителем один против целой своры. Но потом я вдруг подойду к вам, граф, и скажу: «Мой дорогой супруг, давайте веселиться! У нас счастье, у нас праздник! Музыку!». Заиграют наши музыканты, лучшие музыканты в округе! Заиграют специальный марш, написанный по поводу вашего чудесного спасения. И все наши гости, все как один примутся кружиться вместе с нами, и мы утонем в смехе, в улыбках, в веселье, в поздравительных возгласах наших самых близких людей! И мы с вами будем кружиться, кружиться, кружиться! Все уже устанут, а мы будем кружиться! Вот так, видите? Как я сейчас!
Науса сбросила пальто и стала носиться по траве, закрыв глаза, представляя себя в самом центре волнительного танца. Пус Мидун уже шел на вершину холма, где одиноко стояло высокое разлапистое дерево. Подойдя к нему, кот опять оглянулся. Науса все кружилась в своем танце и кричала:
– Я танцую, граф, я танцую для вас! Вместе с вами!
Кот вогнал свой нож в ствол дерева. Затем он взобрался по нему к первой же толстой ветке и сел на ней.
– Я танцую, граф! Смотрите!
Пус Мидун привязал конец веревки к ветке. Его взгляд скользнул по простору, открывавшемуся с высоты холма. Глаза сощурились от яркого солнца, которое вот-вот примется сжигать линию горизонта. Он закрыл глаза и шумно втянул воздух носом.
