Борис Старлинг - Шторм
– Я не убивал ее. Все было так, как я рассказал. Вы что, не верите мне насчет Скулара?
– Про него вы не соврали. Но и не рассказали мне всего.
– Рассказал.
– Поцарапал вас кто-то другой, не Скулар. И, скорее всего, это была Петра.
Блайки смотрит на нее молча. Кейт продолжает:
– Вы рассказали мне, что выбрали признание в избиении как наименьшее из зол. Но это все выдумки, на самом деле это была попытка сбить меня со следа. Потому что я была права. Вы все-таки убили ее.
– Я не убивал.
– Тогда расскажите мне обо всем, что произошло. Обо всем. И помните, что плакаты с вашей отвратительной физиономией расклеены по всему городу. Кто-то наверняка что-то видел, рано или поздно кто-нибудь обратится к нам. И, если я узнаю, что вы водили меня за нос, обвинение в убийстве будет наименьшей из ваших проблем.
В глазах Блайки вспыхивает вызов, но тут же угасает.
– Я не убивал ее. Вы должны верить.
– Выкладывайте все.
Он тяжело сглатывает.
– Я действительно пошел за ней. Когда разобрался со Скуларом.
– Как вы ее нашли?
– Позвонил ей на мобильный.
Еще один момент, о котором он умолчал ранее.
– И?
– Сказал, что хочу с ней встретиться.
– Но не о том, что вы только что отколошматили ее босса?
– Нет. Иначе она отказалась бы от встречи, вы не находите?
– То есть вы попросили ее о встрече ласково, без угроз?
– Да.
– Сказали ей, что у нее, наверное, был трудный день?
– Да.
– Где вы встретились с ней?
– У меня дома.
– И что вы ей сказали там?
– Что я видел ее со Скуларом.
– И?
– Я сорвался. Обозвал ее шлюхой. Сказал, что она спит с ним только для того, чтобы не потерять работу.
– А что сказала она?
– Что я не имел права шпионить за ней. Что он чуткий, деликатный человек, способный понять ее тонкую душу. Что с ним можно не только потрахаться, но и поговорить. Ну и тому подобную дерьмовую ахинею.
– Но она не отрицала?
– Нет.
– И вы ударили ее?
Может быть, Кейт это кажется, или действительна при ответе Блайки на мгновение отводит взгляд?
– Да.
– И тогда она поцарапала вас?
– Да.
– А потом?
– Она ушла. Сказала мне, что больше не хочет меня видеть. – Он умолкает, а потом со вздохом добавляет: – И больше она меня не видела.
– А она не сказала, куда уходит?
Он качает головой.
Стоя в камере, Кейт на миг уходит в себя.
"Всегда предполагай, что это не он. Сомневайся, всегда сомневайся.
Отрубленные ступни и кисти рук. Змея. Это мало похоже на действия брутального самца, потерявшего контроль над собой из-за уязвленного самолюбия.
Спрашивается, кто же этот Черный Аспид. Почему он совершил это? Что должно таиться в его душе, чтобы Черный Аспид мог совершить такое?"
Черный Аспид.
Это слово напоминает ей о том, что она должна делать дальше.
* * *Войдя в совещательную, Кейт тут же улавливает царящее в помещении настроение: отчаянное стремление, вопреки всему, добиться прорыва. Фергюсон оборачивается к ней.
– О, да ты переоделась? Никак собралась сменить легкий полицейский хлеб на тяжкие труды на подиумах Милана?
Кейт отвечает вымученной улыбкой, за которой скрывает воспоминание о недавно пережитом ужасе. Затем она в нескольких фразах излагает суть признаний Блайки и спрашивает у Фергюсона, как продвигаются дела на других направлениях.
Он качает головой.
– Не о чем докладывать. Проверка транспортных средств и прохожих по-прежнему не приносит результатов. Всех, связанных с преступлениями на сексуальной почве, наши трясут, но пока пусто и там.
– Кто проверял зарегистрированных владельцев змей?
– Я как раз собирался этим заняться.
– Ну так и займись.
Фергюсон берет телефон и набирает внутренний номер. Кейт смотрит в окно, через верхушки крыш, в сторону длинной золотистой полоски пляжа. С такого расстояния море кажется не более чем плоскостью, покрытой гофрированным пластиком. Выделяющаяся на серо-голубой глади широкой бухты крохотная черная заплатка траулера спорадически вспыхивает белым, когда судно, оседлав очередную волну, подставляет себя лучам солнца.
– Акт об опасных диких животных 1976 года? – слышится позади нее голос Фергюсона.
– Он самый, – отзывается она, не поворачивая головы.
Его голос раздается снова, но на сей раз он обращается к сотруднику архива.
– Нет, будет достаточно, если вы продиктуете мне имена по телефону. – Его ручка скрипит по бумаге. – А Дрю Блайки не числится? – Пауза. – Ладно. Спасибо.
Слышится щелчок пластика – он кладет трубку. Кейт оборачивается к нему.
– На территории Абердина зарегистрировано четыре человека. – Фергюсон постукивает своей шариковой ручкой о блокнот. – Дэниел Остбери, Имельда Траффорд, Арчи Форстер, Лоусон Кинселла.
– Исключи женщину. Сходи и проверь остальных.
– Ты думаешь, это кто-то из них?
– Ни на секунду. Черный Аспид не настолько глуп, чтобы зарегистрироваться. Но их необходимо проверить. И мне нужна пара человек, чтобы потянуть за другие концы. Проверить Интернет – форумы, чаты любителей рептилий. Всех, кто торгует замороженными тушками грызунов: и обычные магазины, и виртуальные. Приобретает он змей или сам разводит, кормить их все равно надо.
– А как насчет журналов? Не издается у нас какой-нибудь "Ежемесячник змееведа" или что-нибудь в этом роде?
– Мэтисон – он в университете главный по змеям, – сказал, что нынче герпетологи, и профессионалы, и любители, общаются главным образом в сети. Но ты прав, могут быть и печатные издания. Проверить, и если таковые найдутся, надо получить списки подписчиков.
– Наверное, есть и змеиные порножурналы, а? "Плейбоа"? "Серпентхаус"?
Кейт добродушно стонет:
– У кого что болит... Если понадоблюсь, я буду у себя в офисе.
* * *Собрав все справочники, какие смогла нарыть в полицейской библиотеке, Кейт выходит с ними в коридор и натыкается на Ренфру.
– Хочешь попробовать понять, что им движет? – спрашивает главный констебль, указывая на книги.
– Пытаюсь.
– Если не обломится, можно обратиться к специалисту по психологическим портретам. Например, к тому малому из Хериот-Уотта[10]. Ребята из Эдинбурга хорошо о нем отзывались.
– Обязательно подумаю об этом.
Она проходит в свой кабинет, ногой захлопывает за собой дверь и начинает просматривать книги.
Змеи. Змеи. Почему змеи?
Просеивай! Подмечай. Думай! Почему?
Книга Бытия, глава третья:
"Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог... Змей обольстил меня, и я ела... И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами, и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей.
И вражду положу между тобою, и между женою, и между семенем твоим и семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту"[11].
Змей, как известно, искушал Еву в саду Эдема, который, по словам Мэтисона, не мог существовать.
Не является ли змея символом искушения? Черный Аспид как змий и Петра в роли Евы? Положим, он открыл для Евы, то есть для Петры, запретный плод. Еще один любовник, о котором не знали ни Блайки, ни Скулар? Тайный любовник? Может быть, какую-то роль здесь играет раздвоенное жало?
Правда, по словам Мэтисона, это никакое не жало, а язык, причем служащий не для болтовни, а как орган осязания. Черный Аспид должен это знать.
Кейт продолжает рыться в книгах.
"Историю змея в Эдеме можно рассматривать как символ победы Бога над Сатаной".
Не в данном случае. Сексуальный уклон данного преступления плохо вяжется с чем-либо мессианским.
Сколь это ни парадоксально, образ змея часто связывают с целительством – возможно, потому, что их способность менять кожу может восприниматься как намек на бессмертие. Змея обвивала посох римского бога врачевания Асклепия, змея и чаша – эмблема медицины. В некоторых странах змеям приписывают способность излечивать ревматизм, ангину, мигрень и боли в спине. Змеиную кожу и желчь используют для облегчения родов, мясо рекомендуют для улучшения цвета лица, а змеиный жир – в качестве противоядия при преждевременном облысении. Китайцы полагают, что поедание мяса любых змей – прекрасное средство профилактики туберкулеза, а мясо морских змей особенно полезно при малярии и эпилепсии. Здоровье, бессмертие.
Все это, конечно, интересно. Но вряд ли убийца оставил змею на изувеченном трупе, имея в виду здоровье или бессмертие.
Пошли дальше. С древнейших времен змеи являлись объектом поклонения для разных народов. Греки, римляне, критяне считали их священными. Древние ассоциировали змей с дождем и, соответственно, с плодородием: египетская богиня Эйо обычно изображалась лелеющей кобру с раздутым капюшоном, и схожий символ как знак сана помещался на головной убор фараона. Ацтеки и майя также обожествляли змей. Да и в наши дни змей почитают во многих районах Африки, на Гаити (в рамках культа вуду), на юго-западе США (особенно среди индейцев хопи) и в Индии. В "Книге джунглей" Редьярда Киплинга кобр, убитых мангустом Рикки-Тикки-Тави, звали Наг и Нагайна – имена, которые носят змееподобные божества индуистского пантеона.
