Красный ангел - Лонгстрит Роксана
Глава 21
Дэвис
Из дневника Габриэля Дэвиса. Обнаружен в архиве покойного Хейли Лэндрума.
Неопубликовано.
17 августа 1988
Сегодня я пошел на детскую площадку — посмотреть, как играют дети.
Мне понадобится куда-то спрятать останки. Нельзя совершать ошибок, которые допустили другие.
Бровард использовал мешки для травы и листьев и выбрасывал их там, где считал удобным. Разумеется, ему повезло.
Может, ящики, обтянутые пластиком? Надо позвонить, узнать цены.
Может, мне лучше пойти купить пистолет и вышибить себе мозги?
Торговый центр. Как много детей… Держатся за руки матерей, цепляются за штанины отцов, смеются с друзьями, убегают вперед, спотыкаются и падают… Как легко, как легко… глазам больно от удовольствия.
Никакого контроля. Совершенно.
Энтони нет дома, его автоответчик не может приказать мне вернуться домой, не может спасти меня.
Она выходит ко мне навстречу из-за стеллажа с игрушками. Заблудилась. Лет шесть, не больше. Очень миленькая маленькая испаночка. Интересно, сколько раз велела ей мать не разговаривать с незнакомыми людьми.
Я обманываю ее. Она кладет ручку в мою ладонь и идет со мной по торговому центру, мимо всех этих невидящих лиц, уходит, уходит…
Я вывожу ее наружу, в темноту. Я не могу дойти до машины, внутреннее напряжение ослепляет меня, убивает.
Я веду ее в темный закуток, где гудит генератор и резко пахнет мочой. Это Плохое Место, Плохой Дядя. Ее глаза начинают наливаться слезами.
Я плачу. Но покой так близко, тридцать секунд. Я не сделаю ей очень больно, лишь чуть-чуть, и никогда не услышу ее крика, потому что моя ладонь плотно закрыла ей рот. Ее яркие черные глаза широко распахнуты, из них льются слезы, моя ладонь чувствует содрогание ее губ, она кричит…
Девочка перестает кричать. Теперь она только плачет, безмолвно, горячие слезы жгут кожу моей ладони.
Я не делаю ей больно.
Или?
Ее рука в ссадинах висит под неестественным углом. Я убегаю, оставляю ее одну в темноте, прячусь, как испуганное животное, в безопасной утробе моей машины.
Следующее, что я помню, — я сижу в машине перед светофором, почти у дома.
Неужели я все это только вообразил? Или сотворил нечто… нечто ужасное? Откуда мне знать?
Я боюсь звонить Энтони.
Наручники, которые он дал мне, лежат на своем обычном месте — на углу письменного стола. Они такие гладкие, холодные, цепочка между ними скользкая. В ванной есть место, где я смогу приковать себя так, чтобы не добраться до зеркала, которое скажет, что у меня голубые глаза и другое лицо. Там я буду ждать, пока Господь Бог не решит мою судьбу.
Глава 22
В отличие от Алекс Липаски умел готовить. Она безмятежно сидела у бара с бокалом диетической содовой. Он аккуратными, отточенными движениями резал чеснок. Как какой-нибудь японский повар, подумала Алекс, только не такой дорогой. Стук ножа по доске действовал умиротворяюще. Хотелось закрыть глаза.
Он готовил какое-то итальянское блюдо, кухня была пропитана ароматами горячего соуса для спагетти. Она думала про "Дельвеккьо", про Дэвиса. Потом снова открыла глаза. Липаски нагнулся над столом, пересчитывая дольки чеснока.
— Скажите, пожалуйста, почему любой мужчина западного мира знает всего два рецепта — спагетти и барбекю?
Липаски неопределенно хмыкнул.
— Разве нам не следует ничего предпринять насчет Дэвиса? — без перехода спросила она.
Липаски сбросил резаный чеснок в кастрюльку и помешал. Потом взял ложку, зачерпнул чуть-чуть, попробовал и обернулся к ней:
— Слушайте, я в любой момент могу отвезти вас в мотель номер шесть, это недалеко, только там не кормят ужином. Не надо делать вид, что вы одна беспокоитесь за Дэвиса, ладно? Я звонил, его нет. Звонить больше некому, мои парни-телефонисты появятся только утром. Так что расслабьтесь и сделайте вид, будто вы не репортер, иначе я вас пристрелю.
Алекс улыбнулась, подперев рукой подбородок.
— Обещаю, обещаю, — проворковала она и увидела, как напряглась его спина. Флирт ему был явно не по вкусу, поэтому она решила продолжить. Липаски оказался любопытным экземпляром. Ее любопытство по поводу их интимных отношений с Габриэлем Дэвисом оказалось отчасти гаданием на кофейной гуще, отчасти — потрясающим открытием. Во всяком случае, она зацепила жизненно важный момент. Липаски не гей, это видно невооруженным глазом.
Но факт, что для объяснения своих взаимоотношений с Габриэлем Дэвисом он позволил ей счесть себя голубым, наводил на глубокие размышления.
— Если я не репортер, то это у нас первое свидание? — продолжала она. Липаски снова хмыкнул. Кажется, на этот раз чуть иронично. — Меня еще никогда не кормил ужином полицейский. Нет, как-то раз Марковски сделал мне в микроволновке буритто,[12] но это, можно сказать, не считается.
Липаски извлек из буфета две сверкающие светло-голубые тарелки и оценивающе окинул взглядом ряды бокалов. Наконец выбрал два матово-голубых, на высокой ножке, в тон тарелкам. Она заметила, что он отказался от самых простых стаканов и дешевых бокалов, и вопросительно подняла бровь. Далее на свет появилось благородное серебро.
Она встала, чтобы принять у него бокалы и тарелки. Он позволил ей это без комментариев. Она накрыла на стол и принялась изучать бутылку уже откупоренного красного вина. Неплохое вино для обычного холостяцкого ужина. Если только он не собирался принимать гостей или не извлек из своих запасов специально для нее.
Черт возьми, это действительно начинает напоминать первое свидание!
Алекс знала, что пить ей нельзя. Наполнив бокал, она вдохнула густой, богатый букет. По сравнению с этим диет-сода была просто затхлым противным пойлом.
Она отнесла бокал на кухню и предложила его Липаски, который строгал лук. Не говоря ни слова, он слегка пригубил вино.
— Мне нельзя пить вино, — сказала она. Он вопросительно уставился на нее. — Я алкоголик.
— Ох, — нахмурился Липаски. — Прошу прощения. Я забыл.
— Не стоит извиняться, я впервые за пять лет встретила человека, который об этом забыл. Скажите, а как давно вы здесь живете?
— Шестнадцать лет. Мы купили эту квартиру с женой, ее не стало в восемьдесят третьем. — Липаски сосредоточенно проводил очередную пробу. Потом плеснул в кастрюльку немного вина и тут же бросил на нее виноватый взгляд. Алекс пожала плечами. — Слишком велика, мне не нужна такая, но все никак нет времени переехать. Все думаю, что продам и сниму небольшую квартирку, но никак не получается. А вы замужем, Хоббс?
— Нет, — ответила она и вспомнила про Ролли. — Были отношения с одним женатым человеком. Ничего более тесного не возникало.
Липаски, похоже, не был ни шокирован, ни удивлен. Гораздо больше его занимало таинство сотворения соуса для спагетти.
— Он оставил вас? — негромко поинтересовался он через какое-то время. Алекс мигнула и отвернулась. — Вы его выгнали?
— Он умер. — Короткая фраза упала как камень. Липаски быстро взглянул на нее — и взгляд его был совсем другим, не тем, что прежде. Теперь она поняла, почему Габриэль Дэвис звонит ему и так от него зависит. Даже неловко, что она заговорила о Ролли. — Погиб в автомобильной катастрофе несколько дней назад. Не исключено, что убийство.
Липаски не произнес полагающихся слов сочувствия, что показалось странным. Он продолжал помешивать соус и прихлебывать вино.
— На самом деле я не любила его. Честное слово.
Он кивнул.
— Он пользовался мной, понимаете? Даже не собирался говорить жене, даже не делал вид, что готов бросить ее ради меня. Жена наняла сыщика. Тот сделал фотографии. Думаю, через некоторое время копам станет это известно. Как вы думаете, могут они решить, что у меня были достаточные основания для убийства?
