Охотник за головами - Слэйд Майкл
"Что значит маленький обман перед большим чувством?" – думал он, пробираясь по коридорам. Его удостоверение не имело силы на территории США, и каждую минуту его могли разоблачить и выставить вон. Обливаясь потом, он спешил вперед, спрашивал у кого-то дорогу и наконец постучал в дверь. Внезапно он обнаружил, что у него нет слов.
– Если войдете, пеняйте на себя, – раздался голос из-за двери. – Я не одета.
И вот сейчас, двадцать пять лет спустя, он сидит здесь и воображает другую неодетую женщину.
"Как все повторяется, – подумал Деклерк. – Дженни, почему не повторилась ты?"
Каждый день суперинтендант убеждал себя, что нельзя столько времени проводить в прошлом. Что случилось, то случилось, такова жизнь. Или судьба. Или Бог знает что. Хорошие времена были, они кончились, но будут другие.
«Ты счастливчик, Роберт, и перестань плакаться. Мало кому выпадает любовь хоть раз в жизни, а тебе повезло уже дважды. Другой на твоем месте возносил бы хвалы Господу за Женевьеву. Что же ты все пытаешься собрать осколки?»
Но тут же ему вспомнилась беззубая улыбка Джейн. Он никогда не видел Кейт такой счастливой, как в день рождения ребенка. Да и сам никогда не был так счастлив. Он стоял в палате монреальской больницы и смотрел на бледную жену со спутанными волосами, баюкавшую новорожденного ребенка. Его переполняли гордость и еще какое-то чувство, похожее на восторг. Наверное, это была любовь.
Он вспоминал это много лет спустя, сидя зимним вечером перед догорающим камином. Тогда Женевьева присела рядом с ним.
– У тебя такой несчастный вид, дорогой. Что случилось?
– Я просто думаю.
– О Кейт или о Джейн?
– О Кейт и Джейн, – он продолжал смотреть в огонь.
– Это была не твоя вина, Роберт. Помни про это, пожалуйста. Мне так жаль иногда, что я ничем не могу тебе помочь.
Деклерк поднял на нее глаза, полные затаенной печали:
– Ты можешь, Дженни, и делаешь это. Каждый день, каждую минуту. Не знаю, что бы я делал без тебя. Я люблю тебя и нуждаюсь в тебе, но все равно чувствую вину.
– Но за что? За их смерть? За то, что ты не умер с ними? Роберт, не будь так жесток к себе. Ты ни в чем не виноват!
– Нет, Дженни. Если бы я не был полицейским, ничего бы не случилось.
– Если бы ты не был полицейским, ты никогда не зашел бы за сцену и не познакомился бы с ней. А если бы ты не познакомился с ней, у тебя бы никогда не было ребенка и той радости, которую он тебе доставил. Может быть, это длилось недолго, но без этого было бы еще хуже. Я это знаю, Роберт, и ты это знаешь. Кроме того, если бы ты не стал полицейским, мы бы с тобой тоже не познакомились. И где бы я была тогда?
– Ты была бы с человеком, который не думает все время о прошлом.
– Я не была бы с тобой, любимый. И это главное, – и она тихо, очень тихо, прошептала. – Я бы все отдала, чтобы подарить тебе другого ребенка.
– Я знаю, – сказал он и обнял ее.
Они долго сидели, обнявшись и глядя на пляшущие в камине искорки – белые, оранжевые, красные.
– Дженни, – сказал он наконец. – Тебе так тяжело.
– Я знаю все, о чем ты думаешь, cheri. Ты думаешь, что пользуешься моей молодостью; что у меня впереди была целая жизнь, и я еще пожалею, что не взяла от нее все. Ты думаешь, что должен, чтобы мне не было так тяжело, забыть Кейт и Джейн. Я права?
Она погладила его по лицу.
– Поверь, Роберт, я рада, что ты о них вспоминаешь. Видишь ли, я никогда не встречала человека, полностью довольного отношениями с другим человеком. Все хотят найти в браке что-то удивительное, непохожее ни на что. А потом приходит разочарование, и люди ищут другое – в сексе или хотя бы просто в общении. Даже если они остаются вместе, они недовольны.
– Ну, мне кажется, я другой.
– Мне повезло с моим возрастом. В наше время для женщин открыты все возможности – работа, свобода общения, самооценка. Мне всегда везло на мужчин, но в глубине души я знала, что мне нужен только один из них. И это ты, Роберт. Я хочу тебя.
Слегка улыбаясь, она встала и, не говоря больше ни слова, медленно начала расстегивать блузку. Он навсегда запомнил ее, освещенную затухающим огнем камина, чуть выгнувшуюся назад мягким кошачьим движением.
«Дженни, я ослепну, глядя на тебя», – успел подумать он тогда, проваливаясь в бездонный колодец страсти.
– Похоже, я нашла, о чем ты говоришь, – сказала нынешняя Женевьева, взяв трубку. – Ритуал Хаматса. Ты слушаешь?
Роберт Деклерк раскрыл блокнот.
– Лет сто двадцать назад каннибализм был обычной практикой у квакиютлей. Впервые его описали двое путешественников – Хант и Моффат. По их словам, иногда в жертву Хаматса приносили рабов, а иногда они требовали мяса своих соплеменников. Они пользовались привилегиями внутри племени, в число которых входило и людоедство. Возле Принс-Руперта Хант и Моффат видели, как один квакиютль застрелил беглого раба. Тут же туда сошлись индейцы, включая Хаматса, и принялись отрезать от еще трепещущего тела куски мяса и скармливать их по старшинству членам людоедской касты. В память об этом случае на прибрежной скале была вырезана маска Басбакуаланушиваэ – Того-кто-первым-съел-человека-в-устье-реки. Это бог-людоед, живший, по преданию, высоко в Скалистых горах, где из трубы его дома день и ночь шел кроваво-красный дым. Тут еще целый список похожих рассказов. Когда исследователи говорили с Хаматса, то обнаружили, что зубы у них сгнили – их специально заостряли, чтобы легче было грызть человеческое мясо.
– Думаешь, возможно, что Хаматса возродились и восприняли тактику современных террористов? – спросила она, закончив читать.
– Не знаю. Случались и более удивительные вещи.
– Я могу припомнить четыре случая каннибализма на почве психических заболеваний. В Нью-Йорке, в Гейне, штат Висконсин, в Калифорнии и здесь, в Британской Колумбии, город Нельсон.
– Так что, может быть, я и прав.
– В таком случае, этот убийца ограничивает свою диету мозгами.
– Теперь будем искать в этом деле индейца.
– Кто знает, что будет дальше? – спросила Женевьева. – Может, тебе придется искать ответ у самого Басбакуаланушиваэ, в Скалистых горах?
