Хуан Гомес-Хурадо - Тайный агент Господа

Солнце теперь било прямо в лицо Фаулеру, но тот даже не моргнул. Он лишь немного прикрыл глаза, превратившиеся в узкие щелки, и по-прежнему смотрел вдаль, поверх черепичных крыш.

— Увидев в первый раз фотографии братских могил, — продолжал священник, — я вспомнил ружейную канонаду в ночи. «Учебную стрельбу». Я слышал постоянно этот грохот и привык к нему. Привык настолько, что однажды ночью, когда среди выстрелов мне почудились крики боли, я не обратил на них особого внимания. Сон сморил меня. А наутро я убедил себя, что у меня разыгралось воображение. Если бы в тот момент я поговорил с комендантом базы и мы проверили бы тщательнее, чем занимается Саласар, мы спасли бы множество жизней. Вот поэтому я несу ответственность за гибель тех людей, поэтому уволился из ЦРУ, поэтому меня вызывали на дознание в Святую службу.

— Отче… я больше не верю в Бога. И я твердо знаю теперь, что смерть есть конец жизни, и дальше, после смерти, нет ничего. Я не сомневаюсь, что мы обратимся во прах и вернемся в землю после того, как нами полакомятся черви. Но если вы действительно нуждаетесь в отпущении грехов, примите мое. Вы спасли столько священников и правоверных, сколько смогли. А потом угодили в расставленный капкан.

Фаулер через силу улыбнулся:

— Спасибо, dottora. Вы не представляете, как для меня важно услышать такие слова. Но мне искренне жаль, что глубокое разочарование, как я догадываюсь, подорвало веру доброй католички, побудив ее отречься от Господа.

— Вы мне до сих пор не объяснили причину своего возвращения.

— Она очень простая. Меня попросил друг. А я никогда не подвожу друзей.

— Что ж, получается, вы теперь… агент Господа.

Фаулер усмехнулся:

— Наверное, можно и так назвать.

Диканти встала, направившись к ближайшему стеллажу.

— Это не в моих правилах, отче, но, как говорит мама, живем один раз.

Она вынула увесистый том пособия по криминологии и протянула Фаулеру. Тот открыл книгу… В страницах были вырезаны три полости, в которых удобно помещались небольшая бутылка виски «Дьюаре» и две рюмочки.

— Сейчас только девять утра, dottora.

— Неужели, чтобы помянуть, придется ждать вечера, святой отец? Я буду гордиться тем, что мне выпала честь поднять бокал с основателем фонда Эйснера. В том числе и потому, отче, что ваш фонд платил мне стипендию, пока я училась в Квонтико.

Теперь настала очередь Фаулера удивляться, хотя он и не выразил своего изумления вслух. Налив две одинаковые порции виски, он поднял рюмку.

— За кого пьем?

— За тех, кто ушел.

— Годится. За тех, кто ушел.

Они осушили стопки одним глотком. Огненная жидкость пролилась по пищеводу в желудок. У Паолы, совсем не употреблявшей спиртное, возникло ощущение, будто она проглотила гвоздь, вымоченный в аммиаке. Она приготовилась к тому, что весь день будет мучиться изжогой, но какая, к черту, разница: ей довелось выпить с достойным человеком. Есть вещи, которые просто нужно сделать, не думая о последствиях.

— Настало время возвращать в команду суперинтенданта. Ваше предположение верно — этим сюрпризом вы обязаны Данте, — сказала Паола, указывая на фотографии. — Интересно, почему он так повел себя. Он за что-то обижен на вас?

Фаулер расхохотался. Паола вздрогнула. Ей не приходилось слышать, чтобы смех, который по идее передает радостные эмоции, звучал душераздирающе тоскливо.

— Только не говорите, что вы не заметили.

— Простите, отец, но я не понимаю.

— Dottora, учитывая ваше умение анализировать скрытые механизмы человеческого поведения, докапываясь до самой сути, в данном случае вы демонстрируете поразительную слепоту. Очевидно, Данте питает к вам некие романтические чувства. И по непонятной причине усматривает во мне соперника.

Паола окаменела, открыв рот. Она почувствовала, как предательская краска заливает щеки, и виски тут был совершенно ни при чем. Во второй раз священник заставлял ее краснеть. Трудно сказать, почему она реагировала на него именно так, но он вызывал у нее яркие эмоции, и Паола была бы не против испытывать их почаще. Точно так же ребенок со слабым вестибулярным аппаратом вновь и вновь рвется на американские горки.

Заливисто зазвонил телефон, своевременно подарив ей спасительный выход из неловкого положения. Диканти порывисто схватила трубку. Глаза ее засверкали от возбуждения.

— Немедленно спускаюсь.

Фаулер вопросительно посмотрел на нее.

— Поспешите, святой отец. На одной из фотографий, которые сделали техники ОИНП на месте убийства Робайры, есть брат Франческо. Возможно, у нас появилась зацепка.

Штаб-квартира ОИНП

Виа Ламармора, 3

На экране возникло смазанное изображение. Фотограф снимал интерьер церкви общим планом, и брат Франческо едва виднелся в глубине. Техник увеличил часть снимка размером 1600×100 пикселей, и картинка получилась нечеткой.

— Неважно видно, — коротко прокомментировал Фаулер.

— Спокойно, святой отец, — вмешался Бои, входя в зал с кипой бумаг в руках. — Анджело опытный художник-криминалист. Отличный специалист по оптимизации изображений, и я не сомневаюсь, что он нам нарисует портрет в лучшем виде, верно, Анджело?

Анджело Биффи, входивший в группу техников ОИНП, редко отрывался от компьютера. Поблескивая очками с толстыми стеклами, с лоснящимися маслянистыми волосами, он выглядел лет на тридцать. Он занимал большой, плохо освещенный кабинет, пропахший пиццей, дешевым одеколоном и разогретой пластмассой. Окнами в мир здесь служили десяток мониторов последнего поколения. Оглянувшись по сторонам, Фаулер решил, что эксперт не спешит по вечерам домой, наверное, предпочитая ночевать тут же, в обнимку с компьютером. Внешне Анджело производил впечатление типичной библиотечной крысы, однако черты лица у него были приятными, и он непрестанно застенчиво улыбался.

— Понимаете, святой отец, мы, то есть отдел, или я…

— Прекрати мямлить, Анджело. Выпей кофе, — сказала Паола, протягивая эксперту остывший кофе, тот самый, который Фаулер принес для Данте.

— Спасибо, dottora. У-у, он холодный!

— Не жалуйся, скоро станет очень жарко. Более того, ты еще будешь говорить, когда состаришься: «Да, жаркий апрель, но все же не такой знойный, какой стоял, когда умер Папа Войтыла». Вот посмотришь, честное слово.

Фаулер с уважением посмотрел на Паолу: она успокаивающе положила руку на плечо Анджело и еще пыталась шутить, хотя он знал, что ее сердце истерзано болью. Она почти не спала, под глазами образовались темные круги — больше, чем у енота, и не осталось места покою в смятенной душе, изнемогавшей от скорби и жажды мести. Совсем не обязательно быть психологом или священником, чтобы это понять. Тем не менее Паола заботливо пыталась помочь застенчивому молодому человеку. Она хотела, чтобы он почувствовал себя непринужденно в обществе незнакомого священника, внушавшего ему трепет. В тот миг священник любил ее. И постарался поскорее изгнать из головы крамольные мысли. Он не забыл, как недавно вогнал женщину в краску в ее собственном кабинете.

— Объясни отцу Фаулеру, в чем суть твоего метода, — попросила Паола. — Ему наверняка будет интересно послушать.

Молодой человек откликнулся на ее просьбу с воодушевлением:

— Посмотрите на монитор. Имеется… У меня есть, точнее, я разработал специальный софт для интерполяции изображений. Как вам известно, каждое изображение складывается из цветных точек, называемых пикселями. Допустим, в норме разрешение составляет две тысячи пятьсот на тысячу семьсот пятьдесят пикселей. Но если взять маленький уголок фотографии, как в этом случае, в нашем распоряжении окажется в итоге всего лишь несколько цветовых точек. И при увеличении получается недетализированное, размытое изображение, как вы и видите на экране. Так вот, обычно, когда стандартная программа увеличивает картинку, она делает это бикубическим способом, то есть добавляет по восемь пикселей к каждой цветной точке, и в результате мы имеем то же цветовое пятно, но большего размера. Однако с помощью моей программы…

Паола тайком покосилась на Фаулера, который с интересом склонился к экрану. Священник серьезно пытался вникнуть в объяснения Анджело, хотя буквально несколько минут назад он пережил глубокое потрясение. Старые фотографии, возвращавшие в прошлое, стали для него мучительным испытанием, перевернувшим душу. Совсем не обязательно быть психологом или криминологом, чтобы это сообразить. Тем не менее он прилагал усилия, чтобы расположить к себе робкого парня, которого видел в первый и последний раз в жизни. В тот миг она любила священника. И постаралась поскорее изгнать из головы крамольные мысли. Она не забыла, как недавно краснела от смущения в своем кабинете.