Элена Форбс - Умри со мной
Сказано это было с такой горечью, что Тарталья подумал: а может, она винит в случившемся его? Он ведь близкий друг Кларка и единственный из их отдела расследования убийств, кто ездит на мотоцикле. Тарталье на мгновение представился его сверкающий красный «дукати-999» на больничной парковке, и он и в самом деле почти почувствовал себя виноватым. Но если Салли-Энн считает, что это он сбил Кларка с панталыку, она ошибается. На ум приходят банальности о кризисе среднего возраста. Во всяком случае, такие шуточки гуляли по отделу. Спустя полгода после того, как жена Кларка сбежала от него к своему учителю йоги, Кларк вступил в общество «Сбрось вес» и в местный спортклуб. Затем появился мотоцикл, а следом — контактные линзы, яркие рубашки и кожаная куртка. А еще усы в стиле 70-х, которые он наотрез отказывался сбривать. В результате Кларк стал походить на типа из шоу-бизнеса. И вот в тот момент, когда все они уже начали надеяться, что Кларк вылезет из своего подполья, возникла Салли-Энн, годящаяся ему чуть ли не в дочери, и короткому периоду пребывания Кларка в статусе одинокого мужчины наступил конец. Кларк распрекрасно знал, что думают ребята из его отдела, но, похоже, ему это было абсолютно без разницы. Он ходил счастливый и довольный всем миром. Казалось бы, ну и чудесно, но Тарталья не мог избавиться от тревоги: он опасался, что история эта обернется для Кларка большой болью.
Салли-Энн продолжала смотреть на Кларка, крепко вцепившись в сумочку:
— Знаешь, я все надеюсь, он вот-вот откроет глаза. Только этого я и хочу. Просто знать, что он по-прежнему в нашем мире, он очнулся. А уж со всем остальным мы научимся справляться вместе.
Говорила она вроде искренне, и Тарталья даже немного удивился. Может, он все-таки ошибался на ее счет? Может, она и вправду любит Кларка?
— А тебе не приходило в голову поставить для него какую-нибудь музыку? — неловко предложил он, желая показать, что тоже старается как-то помочь. — Ну что-нибудь, что он узнает. Слышал, такое, бывает, срабатывает.
— Неплохая идея. Пока он в таком состоянии, пробовать стоит все. Только «Уокмен» категорически исключается. — Сглотнув, она скривила губы в усмешке и поглядела на Кларка. — Наушники ему не нацепишь.
Тут она права. Не то что ушей, у Кларка и глаз толком не видно.
— А если попробовать портативный приспособить, с колонками?
Салли-Энн медленно покивала, как будто сказал он нечто очень-очень дельное.
— У нас дома на кухне стоит такой. Я вечером его принесу и несколько дисков заодно. Трэв просто обожает Селин Дион, непонятно только почему. Вдруг от ее голоса очнется, раз уж мой не помогает.
— Господи! — Тарталья состроил гримасу. — Я и забыл, что у него такой дерьмовый вкус в музыке. Но я бы на твоем месте, наоборот, поставил что-нибудь, чего он терпеть не может, рэп, например, Эминема или Фифти Сент'а. Трэв у нас вспыльчивый, заводится с пол-оборота, так что ты пусти музыку погромче да поставь поближе к нему. Посмотрим, как подействует. Должно сработать. Если нет, тогда уж больше ничего не поможет.
— Так и представляю, — печально улыбнулась Салли-Энн при воспоминании, — как он орет на меня, чтобы я вырубила эту дрянь. Вот было бы замечательно, правда? — И она заглянула ему в глаза в поисках подтверждения — да, так оно все и произойдет. Хотя лицо ее и просветлело на минутку, чувствовалось, слезы стоят совсем близко. Несмотря на макияж и модный прикид, похожа Салли-Энн все равно была на девчонку. Запнувшись, словно желая добавить что-то еще, она склонила набок голову, но промолчала, лишь тронула руку Тартальи и прошла к двери, поскрипывая по линолеуму высоченными каблуками.
Открыв дверь, Салли-Энн оглянулась:
— До завтра. Если раньше произойдут какие-то изменения, я тебе сообщу.
Не успела за ней закрыться дверь, как у Тартальи зазвонил мобильник. Несмотря на десятки табличек, висевших по всей больнице, отключить его он забыл. Откинув крышку, он услышал спокойный, уверенный голос суперинтенданта Клайва Корниша:
— Ты у Трэвора?
— Да, но уже ухожу.
— Есть какой прогресс?
— Боюсь, никакого. — Тарталья отвернулся и прошептал в самый микрофон, точно Кларк мог услышать его: — Но он хотя бы еще жив.
Корниш тяжело вздохнул. Кларка в отделе любили и уважали все, даже Корниш, человек, не славящийся особо теплым и сочувственным отношением к окружающим.
— Что ж, и это неплохо. Слушай, ты должен срочно прибыть в Илинг, в церковь Святого Себастьяна. Она на Саут-стрит, чуть в сторону от Мэйн-стрит. Я распорядился, тебя там встретит Донован. У нас смерть при подозрительных обстоятельствах. А так как возвращения Трэвора в обозримом будущем не предвидится, исполняющим обязанности начальника отдела назначаешься ты.
Церковь Святого Себастьяна расположена была в жилом квартале, утопающем в зелени, церковный двор скрывала высокая железная ограда. Залитая ярким зимним солнцем, церковь радовала взгляд простыми, но изящными пропорциями; вход украшали высокие каменные колонны. Георгианский стиль, подумал Тарталья, призвав на помощь свои скудные познания в архитектуре. Церковь выбивалась из общего строя чрезмерно аляповатых краснокирпичных домов эдвардианской эпохи, заполонявших лабиринт соседних улиц: ее словно бы выдернули совсем из другого места да и воткнули по ошибке посередине Илинга.
Сержант Сэм Донован съежилась у главных ворот, руки глубоко засунуты в карманы куртки, глаза слезятся, а нос покраснел от холода.
— Да, не запыхался ты от спешки, — проговорила она с трудом — у нее зуб на зуб не попадал. — У меня, между прочим, пятки уже к земле примерзли, того гляди, насмерть простужусь.
Была она невысоконькая и худенькая, каштановые волосы зверски острижены, чуть ли не ежиком, и торчат иглами вокруг хорошенького, с правильными чертами лица. Она была одета в лиловую куртку, мешковатые брюки и грубые «мартенсы» на толстой подошве; подбородок уткнула в толстые складки бледно-зеленого шерстяного шарфа, несколько раз закрученного вокруг шеи.
— Извини. Пробки. Еще в больницу заскочил, взглянуть, как там Трэвор.
— И как? — спросила она. Поднырнула под желтую ленту, метившую место преступления, и повела Тарталью в церковный двор.
— К сожалению, без изменений. Но я тебе все позже обскажу. — Они медленно зашагали рядом по длинной извилистой дорожке, ведущей к дверям церкви. — Корниш сказал, у нас тут подозрительная смерть.
Донован, кивнув, вынула из кармана бумажную салфетку и шумно высморкалась, словно бы в подтверждение: да, все так и есть.
— В детали меня посвятил инспектор Даффи из патрульной службы. Жертва — четырнадцатилетняя девочка по имени Джемма Крамер. Она упала с органной галереи церкви два дня назад. Первоначально в отделе расследования убийств Илинга предположили, что это несчастный случай или самоубийство.
— Записку оставила?
— Нет. Но в ее смерти они не увидели ничего подозрительного и после, похоже, весьма поверхностного осмотра нижнего этажа охрану сняли.
— Сняли? — переспросил Тарталья, резко тормознув посреди дорожки и поворачиваясь к Сэм.
— Боюсь, что да. Как я поняла, на полицию начали давить викарий и местные власти. Они потребовали открыть церковь для крестин.
Покачав головой, Тарталья двинулся дальше, Донован поспевала рядом. Ставить кордон для охраны места преступления на 24 часа в сутки — дело дорогое, и при вполне обычной нехватке средств и людских ресурсов такое случалось не впервые.
— А что заставило парней из Илинга переменить мнение?
— Как только церковь помыли и открыли для прихожан, вдруг, ниоткуда, материализовалась свидетельница и заявила: она видела, как девушка входила в церковь часа за два до того, как было обнаружено ее тело, и не одна, а с мужчиной. Тут у кого-то достало ума запросить полный анализ на токсикологию, а когда пришел отчет, возникла паника. В крови девушки обнаружили следы алкоголя и ГГБ.[1]
— ГГБ? Ее что, изнасиловали?
— По словам инспектора Даффи, нет. Место преступления тут же оцепили снова, и на этот раз ребята из ГОМП[2] скрупулезно исследовали все уголки церкви. Ее успели прибрать, но так, по верхам, так что следы уничтожили не до конца.
— Что ж, будем благодарны и за малые милости, — заметил Тарталья и опять остановился. Ему хотелось оглядеть церковный двор и сориентироваться.
Тесно, почти вплотную друг к другу шли могилы, и казалось, двор вымощен ими, лишь кое-где пробивались стебельки травы. Могильные плиты жестоко изъедены временем и непогодой, большинство надписей едва читается. Очевидно, здесь уже много лет никого не хоронят. Тарталья вытянул сигарету из красной пачки «Мальборо» и повернулся спиной к ветру, чтобы закурить. Солнце скользнуло по его лицу теплым лучом.
— А девушка местная? — осведомился он, глубоко затягиваясь и наблюдая, как поднимается в холодном воздухе дым.
