Шторм - Старлинг Борис
– Чем она занималась?
– В основном принимала и записывала звонки от других репортеров, работавших на выезде.
– Это потому, что она практикантка?
– Кто-то должен был этим заниматься.
– Что потом?
– После совещания было решено направить во все места, так или иначе имевшие отношение к основной новости, еще нескольких репортеров. Петре я дал задание побывать в лечебнице, посмотреть, как там дела, и по возможности поговорить с кем-нибудь из спасшихся.
Вот оно что! Кейт находилась там несколько часов, дожидаясь осмотра, и теперь пытается припомнить, видела ли в клинике Петру. Надо же, их пути пересеклись. Кейт, только что заглянувшей в лицо смерти, и Петры, не знавшей, что ее от кончины отделяют лишь несколько часов. Вполне возможно, что личико этой хорошенькой блондинки и мелькало где-то в толпе докторов, сестер и похожих на зомби спасенных пассажиров, но уверенности у Кейт нет.
– И она выполнила задание?
– Она записала несколько высказываний.
– Именно так? Не более чем несколько высказываний?
Шиллинглоу кривит губы.
– Да. Ничего такого, ради чего стоило срываться с места.
– То есть на вас это впечатления не произвело?
– Можно сказать и так.
Ну что ж, Шиллинглоу, по крайней мере, честен. В подавляющем большинстве случаев люди стараются говорить о покойных только хорошее, считая иное недопустимой бестактностью. Так, вежливость – это, конечно, прекрасно, но раскрытию убийств куда более способствует объективность. Поэтому Кейт ценит Шиллинглоу.
– Когда она вернулась?
– Кажется, к ланчу.
– И получила втык?
– Да. Я разозлился. И посадил ее в офисе собирать базовые сведения. Самые крупные несчастные случаи за последние годы, конструкции и безопасность, спасательные мероприятия – все в этом роде.
– До конца дня?
– Да.
– Когда она ушла?
– Точно не знаю. В шесть или семь, вероятно.
– Вы видели, как она уходила?
– Нет. Но я ушел без четверти восемь, а ее к тому времени уже не было.
– Вы не знаете, куда она пошла?
– Домой, наверное.
– Не в паб?
– В тот день всем было как-то не до выпивки. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Кейт кивает.
– Кто ее непосредственный начальник?
– Ирвин Скулар. Редактор службы новостей.
Кейт смотрит сквозь стеклянную стену на помещение отдела новостей, где вовсю готовят сегодняшний первый выпуск. Половина персонала энергично стучит по клавиатурам, вторая половина говорит по телефонам. Некоторые одновременно делают и то и другое.
– Который он?
– Его сегодня нет. Прошлым вечером на него напала шпана.
– Надо же, как некстати.
– Говорят, беда не приходит одна. Поскольку он мой заместитель, обязанности редактора новостей теперь приходится выполнять мне.
Дверь в кабинет Шиллинглоу открывается, и входит сотрудник с гранками первой страницы в руках.
– Оставь это там, Брюс, – говорит Шиллинглоу, указывая на маленький столик у окна. – Я посмотрю через секунду.
Брюс смотрит на часы.
– Это должно пойти в набор...
– Я знаю.
Брюс кладет гранки на стол, разглаживает бумагу и, с любопытством поглядывая на Кейт и Фергюсона, направляется к выходу. Дождавшись, когда дверь за ним со щелчком закроется, Кейт говорит:
– Вы сказали, что с заданием в госпитале Петра справилась не лучшим образом. Это было для нее характерно?
Шиллинглоу подается вперед, положив локти на стол.
– Она проходила практику с шестимесячным испытательным сроком. Ее контракт закончился месяц тому назад. Я не собирался ее оставлять.
– Она знала об этом?
– Нет.
– А что у нее было не так?
– Вопрос не в том, что было, а чего не было. Ну да, она была славной девочкой – совсем зеленой, неопытной, по-детски самоуверенной, но славной. Людям она нравилась. Она умела относиться к себе с иронией, а в таком деле, как наше, это дорогого стоит. И не то чтобы ей не хватало амбиций или драйва. Она всегда говорила о том, как ей хочется поехать в Косово или Индонезию, хотя на самом деле представление насчет всех этих мест у нее было весьма смутное. Но вот настоящего журналистского чутья у нее, хоть убей, не было. Часто бывало, что, отправляясь на интервью, она задавала вовсе не те вопросы, какие нужно, да и вообще действовала по шаблону, без выдумки. Взять хоть вчерашний день – лечебница, все эти перенесшие шок, усталые люди...
Он осекается, вспомнив, что среди этих людей находилась и Кейт, но та кивком дает ему знак продолжать.
– ...все это могло стать основой для яркого, эмоционально насыщенного материала. Требовалось лишь сочетание объективности с индивидуальным подходом. И с чем она вернулась? Как я и говорил, с какими-то высказываниями, которые я мог бы сочинить и сам. Я не хочу, чтобы мои слова звучали цинично, но, если говорить о шкале новостных ценностей, такие возможности, как вчера, выпадают нечасто. Ей была предоставлена прекрасная возможность проявить себя, но она ею не воспользовалась.
– Ну а другие возможности проявить себя с лучшей стороны у нее были?
– А как же? Было немало сюжетов попроще, с которыми она тоже не смогла толком справиться.
– Какого рода?
– Да всякие мелочи. Уход за зелеными насаждениями. Уличное движение. Проблемы местного самоуправления.
– А не могла она, выполняя эти задания, кого-то основательно задеть?
– Ничего потенциально опасного я не припоминаю. Впрочем, у нас есть архив, и вы можете посмотреть статьи, которые она написала.
– То есть вы не верите, что кто-то мог расправиться с ней в отместку за публикацию?
– Господи, конечно нет! У нас же Абердин, а не Сицилия.
– Может быть, она сталкивалась с чем-то странным или необычным? С человеком, который пытался войти с ней в контакт после написания статьи?
– Мне, во всяком случае, ни о чем таком не известно.
Кейт встает.
– Питер, ты вернешься сюда после полудня, просмотришь архив и поговоришь с коллегами Петры.
– Детектив, они все очень заняты, и я буду вам весьма благодарен, если вы сочтете возможным побеседовать с ними после пяти часов. Вы же понимаете, новости дело горячее и промедления не терпит.
– Как и расследование убийства, – говорит Кейт. – Спасибо за то, что уделили нам время, мистер Шиллинглоу.
