Мишель Сланг - Холод страха
— Доберись до нее, — еле выговорила Ви.
Он взмахнул обломками кия.
— Я тебе скажу, о чем я фантазирую. Я фантазирую, будто тебе нравится секс со мной. Ты фантазируешь, будто я кто-то другой. — И он резко отодвинул кушетку от стены, размахивая своим оружием.
— Ты бы и сам тоже, — отпарировала она, — если бы тебе приходилось спать с чутким, внимательным, фантазирующим скотом вроде тебя!
Она вышла и с треском захлопнула за собой дверь.
Он, сдвигая мебель то туда, то сюда, продолжал охотиться за сколопендрой.
(Спальня.
(Эта комната служит выражением Ви, насколько позволяет теснота дома.
Кровать великовата для имеющейся площади, зато у нее красивая бронзовая рамка на изголовье и изножье. Простыни и наволочки гармонируют с одеялом, щеголяющим узором из белых цветов на голубом фоне. К сожалению, под весом Крила кровать провисает. Дверцы стенного шкафа покоробились и не закрываются.
(Имеется плафон, но Ви никогда его не зажигает. Она полагается на две изящно изогнутые лампы для чтения. В результате кровать словно со всех сторон окружена непроницаемой тьмой.)
Крил сидел на кровати и смотрел на дверь ванной комнаты. Он горбился. Его правый кулак сжимал горлышко бутылки с текилой, но он не пил.
Дверь ванной была закрыта. Казалось, он глядится в привинченное к ней трюмо. Однако из-под двери пробивалась полоска флюоресцентного света. И он видел тень Ви, когда она двигалась по ванной.
Он смотрел на дверь уже несколько минут, но Ви не торопилась. Наконец он переложил бутылку в левую руку.
— Никогда не мог понять, чем ты там занимаешься!
Она ответила сквозь дверь:
— Жду, чтобы ты вырубился и я могла бы спать спокойно.
Он обиделся.
— Ну, вырубаться я не собираюсь. Я никогда не вырубаюсь. Так что можешь не тянуть время.
Дверь резко отворилась. Ви выключила свет в ванной и остановилась в темном проеме двери, глядя на него. Она надела ночную рубашку, в которой выглядела бы соблазнительной, если бы хотела.
— Что тебе нужно теперь? — спросила она. — Ты уже кончил громить бильярдную?
— Я пытался убить сколопендру. Ту, которая тебя так напугала.
— Я не испугалась, просто растерялась от неожиданности. Это же всего-навсего сколопендра. Ты ее прихлопнул?
— Нет.
— Ты слишком медлителен. Тебе придется вызвать специалиста.
— К черту специалиста, — сказал он медленно. — На… специалиста. На… сколопендру. Мне хватает собственных проблем. Почему ты меня так обозвала?
— Как?
Он не глядел на нее.
— Скотом. — Тут он посмотрел на нее. — Я тебя пальцем ни разу не тронул.
Она прошла мимо него к кровати и прислонила подушку к бронзовому изголовью, села на кровать, поджала ноги и откинулась на подушки.
— Знаю, — сказала она. — Я имела в виду совсем не то, что тебе могло показаться. Просто я взбесилась.
Он нахмурился.
— Ты имела в виду совсем не то, что мне могло показаться. До чего же мило! Мне сразу стало куда легче. Так какого черта ты имела в виду?
— Надеюсь, ты понимаешь, что только все затрудняешь.
— А мне трудно! По-твоему, мне нравится сидеть здесь и упрашивать мою жену, чтобы она мне объяснила, почему я недостаточно хорош для нее.
— По правде говоря, — сказала она, — мне кажется, тебе именно это как раз и нравится. Позволяет тебе чувствовать себя жертвой.
Он поднял бутылку, чтобы текила оказалась на свету, и секунду-другую всматривался в золотистую жидкость, потом переложил бутылку назад в правую руку. Но так ничего и не сказал.
— Ну хорошо, — сказала она через некоторое время. — Ты обращаешься со мной так, словно тебе безразлично, что я думаю и чувствую.
— Я стараюсь, как могу лучше, — возразил он. — Если мне хорошо, считается, что и тебе должно быть хорошо.
— Я говорю не только о сексе. Я говорю о том, как ты обращаешься со мной. О том, как ты со мной разговариваешь. О твоем убеждении, будто я должна любить все, что любишь ты, и не могу любить того, чего ты не любишь. То, как ты считаешь, что вся моя жизнь обязана вращаться вокруг тебя.
— Тогда почему ты вышла за меня? Тебе понадобилось два года, чтобы открыть, что ты не хочешь быть моей женой?
Она вытянула ноги перед собой. Ночная рубашка закрывала их до колен.
— Я вышла за тебя, потому что любила тебя. А не потому что хотела, чтобы со мной до конца моих дней обращались, как с вещью. Мне нужны друзья. Люди, с которыми я могу разделять что-то. Люди, которым не безразлично, что я думаю. Я чуть было не поступила в аспирантуру, потому что хотела изучать Бодлера. Мы женаты два года, а ты все еще не знаешь, кто такой Бодлер. Единственные люди, с которыми я встречаюсь, это твои приятели-выпивохи. Или сотрудники твоей фирмы.
Он хотел что-то сказать, но она продолжала:
— И мне нужна свобода. Мне нужно принимать собственные решения, делать собственный выбор. Мне нужна моя собственная жизнь.
Опять он попытался сказать что-то.
— И мне нужно, чтобы меня ценили. А для тебя я значу меньше твоего обожаемого кия.
— Он сломался, — резко сказал Крил.
— Знаю, что сломался, — сказала она. — Мне все равно. Вот это важнее. Я — важнее.
Тем же тоном он сказал:
— Ты сказала, что любила меня. Ты меня больше не любишь.
— Господи, до чего ты туп! Ну, подумай сам! Ты-то делаешь хоть что-то, чтобы я почувствовала, что ты меня любишь?
Он опять переложил бутылку в левую руку.
— Ты спишь направо и налево. Наверняка трахаешь каждого сукина сына, которого сумеешь заманить в постель. Вот почему ты меня больше не любишь. Наверняка они проделывают с тобой все пакости, которых я не допускаю. И ты пристрастилась к такому. Тебе скучно со мной, потому что я недостаточно тебя возбуждаю.
Она уронила руки на подушки.
— Крил, это бред. Ты болен.
Встревоженная ее движением, сколопендра выползла из подушек на ее левую руку. Она помахивала ядовитыми коготками, а усиками изучала ее кожу, выискивая самое удобное место, чтобы укусить.
На этот раз она взвизгнула. Отчаянно взмахнула рукой. Сколопендра взлетела в воздух.
Ударилась о потолок и свалилась на ее голую ногу.
Теперь сколопендра разъярилась. Ее толстые ножки бешено заработали, чтобы вцепиться и атаковать.
Резким взмахом свободной руки от себя он сбросил сколопендру с ее ноги. А когда она ударилась об стену, швырнул в нее бутылкой. Но она уже скрылась во тьме под кроватью. На одеяло обрушился дождь осколков и текилы.
Ви слетела с кровати и спряталась позади него.
— Я больше не могу. Я ухожу.
— Это же всего только сколопендра, — пропыхтел он, стаскивая бронзовую завитушку с изножья. Зажав ее в одной руке, точно дубинку, другую руку он подсунул под кровать и приподнял ее. Он выглядел достаточно сильным, чтобы раздавить одну сколопендру. — Чего ты боишься?
— Я боюсь тебя. Боюсь того, как работает твой рассудок.
Переворачивая кровать, он смахнул одну из ламп для чтения. В спальне стало еще темнее. Когда он зажег плафон, сколопендры нигде не было.
Комната разила текилой.
(Гостиная.
(Диван в том же положении, в каком его оставил Крил. Угловой столик лежит на боку, окруженный вянущими цветами. Вода из вазы оставила мокрое пятно на ковре, похожее на еще одну тень. Но в остальном комната не изменилась. Горят все лампы. Их яркость подчеркивает те места, куда их свет не достигает.
(Крил и Ви там. Он сидит в кресле и следит, как она роется в большом стенном шкафу, дверцы которого открываются в гостиную. Она ищет вещи, какие хочет взять с собой, и чемодан, в который уложить их. На ней платье-балахон без пояса. Почему-то в нем она выглядит совсем юной. Без обычной стопки или бутылки в руках он кажется неуклюжее обычного.)
— У меня такое впечатление, что тебе это доставляет огромное удовольствие, — сказал он.
— Ну, конечно! — сказала она. — Ты же всегда во всем прав. Почему бы и не теперь? Я никогда еще так не веселилась с тех самых пор, как вывихнула коленку в выпускном классе.
— А как насчет брачной ночи? Она же была одним из замечательнейших событий в твоей жизни.
Она выпрямилась, чтобы бросить на него испепеляющий взгляд.
— Если будешь продолжать, меня сейчас вывернет у тебя на глазах.
— Из-за тебя я себя чувствую абсолютным дерьмом.
— Опять в точку. Сегодня ты просто блистаешь.
— Ну, у тебя такой вид, будто ты получаешь огромное удовольствие. Уж не помню, когда я видел тебя такой возбужденной. Наверняка ты выжидала подобного шанса с тех самых пор, как начала спать с кем попало.
Она швырнула косметичку через комнату и опять начала рыться в шкафу.
— Меня интересует самый первый случай, — сказал Крил. — Он тебя соблазнил? Спорю, его соблазнила ты. Спорю, ты заманила его в постель, чтобы он обучил тебя всем пакостям, какие знал.
