Час убийства - Гарднер Лиза
Жизнь здесь существовала до сих пор. Не все имели возможность уехать. А кое-кто просто привык к постоянно стоявшему в воздухе запаху, напоминающему вонь тухлых яиц и горящего мусора. От тяжелого, кислого запаха старики задыхались, у приезжих слезились глаза. И даже местные жители задавались вопросом, случаен ли высокий уровень раковых заболеваний у их соседей.
Здесь все еще была Виргиния. Но большинство жителей штата хотели бы забыть о существовании этого места. Прекрасная Виргиния известна зеленеющими горами и чудесными песчаными пляжами. Виргиния для влюбленных – провозглашали туристические агентства. Так выглядеть она не должна.
На развилке мужчина свернул вправо, оставив асфальт позади. Машина тряслась и подскакивала на грунтовой дороге, руль дергался у него в руках. Держал его мужчина без видимого напряжения, хотя мышцы устали, а ему предстояло ехать еще несколько часов. Потом он выпьет кофе. Разомнет затекшие руки и ноги. Затем снова примется за работу.
Жизнь требует усилий. Принимай наказание по-мужски.
Пышный полог деревьев закончился. Фургон въехал на поляну, где сумеречное небо стало ярче и осветило кошмарный ландшафт.
До самого неба поднимались неровные груды опилок, выделяющих теплоту и курящихся паром. Их покрывала белая пленка, которую кое-кто принимал за пыль, хотя на самом деле это были грибковые микроорганизмы. Слева ветхие постройки с разбитыми окнами и шаткими стенами не могли скрыть длинных конвейеров с порыжелыми лентами, оканчивающихся громадными полотнами пил. Зубья полотен в угасающем свете дня казались черными. Измазаными кровью? Машинным маслом? Можно было только догадываться.
Этот лесопильный завод закрыли несколько лет назад. Слишком поздно. Упрятанный в эту лесную глушь, он дважды за десять лет загрязнял ручьи, уничтожал растительность на поверхности земли и причинял гораздо больший вред под ее поверхностью.
Мужчина видел этот завод в действии, когда был помоложе. Наблюдал, как рабочие валили деревья цепными бензопилами. Защитных очков не надевал никто. Каски носили немногие. Люди ходили в просторных фланелевых рубашках, излишняя ткань так и норовила попасть в ненасытные зубья пил.
Картонные стаканчики бросали прямо на землю. Смятые жестяные баночки из-под кока-колы образовали целое поле крохотных наземных мин. Старые полотна пил вынимали из рам и небрежно бросали где попало. Если ходить неосмотрительно, можно разодрать штанину. Если совсем неосмотрительно – лишиться ноги.
Вот таким было это место. А горам опилок еще предстояло самовоспламениться. Случись такое, в округе ничему и никому не уцелеть.
Тупые остолопы! Загубили землю, потом бросили ее и имели наглость считать, что все сделали правильно.
От возмущения мужчина ощутил прилив сил, вылез из кабины, и на него тут же напустились насекомые. Комары, желтые мухи, крохотные мошки. Привлеченные запахом свежей крови и соленого пота, они налетали тучами. Мужчина тщетно отмахивался от них. Сумерки – время комаров и летучих мышей, которые уже кружили вверху, готовясь попировать.
Девушка в кузове фургона не шевелилась. Четыре часа назад он ввел ей три с половиной миллиграмма ативана. Она должна проспать еще два часа, если не четыре. Это важно для предстоящего путешествия.
Первым делом мужчина позаботился о себе. Надел толстый синий комбинезон. Ткань была синтетической, но эластичной на ощупь. Как правило, он избегал синтетики, но здесь без нее не обойтись. Последняя проба воды, сделанная им, показала очень высокий уровень кислотности; вода съела бы хлопчатобумажную ткань и сняла кожу.
Мужчина надел толстые брезентовые сапоги и такие же перчатки. Подвесил к поясу комплект средств жизнеобеспечения – фляжку с водой, соленый крекер, непромокаемые спички, нож, фонарик, компас, запасной моток нейлоновой веревки и две запасные скобы.
Потом, не теряя времени, переключил внимание на девушку. Она была брюнеткой, но значения для него это не имело. На ней было короткое желтое платье в цветочек, почти целиком оставлявшее на виду длинные загорелые ноги. На вид она была бегуньей или прирожденной спортсменкой. Может, это поможет ей в предстоящие дни, а может, и нет.
Скрипнув зубами, мужчина наклонился и взвалил бесчувственную девушку на плечо. Руки пронзила острая боль, в спине появилась тупая боль. Девушка была не тяжелой, но он не силач, и мышцы уже утомились от напряженных усилий в течение двух суток. Мужчина выпрямился, и ему стало легче.
Для девушки он тоже приготовил комбинезон, необходимый, чтобы продолжить путь. Он одевал ее словно куклу: продел руки в рукава, ноги в штанины. Упрятал ступни и кисти рук, застегнул комбинезон наглухо.
После этого пристегнул девушку ремнями к волокуше. В последнюю минуту вспомнил о ее сумочке и бутыли с водой. Потом о ее лице, о том, как близко оно будет к кислотной грязи, и до отказа натянул на него капюшон.
Мужчина выпрямился, и весь мир почернел.
Что? Где? Ему нужно… Он должен…
Он стоит на старой лесопилке. Возле своего фургона. С ним девушка.
Мир закружился снова, черная пустота стала угрожающей.
Мужчина слегка пошатнулся и прижал руки к вискам. Что? Где? Ему нужно… Он должен…
Он на старой лесопилке. Совершенно верно. С ним девушка… Он растирал виски сильнее, стараясь удержать это в памяти при новом приступе боли. «Сосредоточься, приятель, сконцентрируйся». Он возле своего фургона; на нем синий комбинезон. Комплект жизнеобеспечения взят. На волокут уже поставлена бутыль с водой; девушка пристегнута к волокуше.
Все подготовлено.
Но это приводило его в еще большее замешательство. Похоже не может вспомнить, как все готовил? Что стряслось? «Очередной черный провал», – смутно осознал он. Тень они случались все чаще и чаще. Будущее и прошлое ускользали между пальцами с пугающей быстротой. Он образованный человек, гордящийся умом, волей, самообладанием. Но тоже часть природы. И ничто не вечно. Все прекрасное гибнет.
В последнее время ему очень часто снились языки пламени.
Мужчина наклонился, привязал к волокуше веревку, перекинул ее через плечо и потащил.
Семнадцать минут спустя он стоял возле небольшого отверстия в земле. Мало кто обратил бы на него внимание: ничем не примечательная карстовая воронка в штате, известняковое основание которого дырявее швейцарского сыра. Но оно было особым. Мужчина знал это с детства и даже тогда полностью понимал его скрытые возможности.
Мужчина обвил веревку вокруг толстого ствола одного из соседних деревьев, создав грубую альпинистскую страховку. Расставил ноги для упора и, медленно потравливая, стал опускать волокушу с телом глубоко в недра земли. Через десять минут услышал легкий всплеск. Обвязав веревку вокруг ствола, начал спускаться по ней в дурно пахнущее отверстие. Коснувшись ногами земли, он оказался по колено в воде. Угасающий свет в сорока футах над головой. Вокруг бесконечная тьма.
Большинство людей не смотрят ни на что, кроме лесопилки наверху. Они не представляют, что в Виргинии, глубоко под землей, существует особая экосистема.
Мужчина включил фонарик, нашел справа узкий проход в пещеру, опустился на четвереньки и пополз. Девушка плыла за ним следом, волокуша теперь была привязана к его поясу.
Через несколько минут проход сузился. Мужчина осторожно распластался узким телом в маслянистом потоке тухлой воды. Его защищала синтетическая пленка; однако он мог поклясться, что чувствует, как вода лижет кожу, смывает его клетки, постепенно разрушает тело до костей. Скоро она проникнет ему в мозг, и тогда надежды у него не останется.
Пепел к пеплу. Прах к праху. Запахи усиливались. Медленно гниющие слои помета летучих мышей теперь превратились в липкое болото, хлюпающее под руками и коленями мужчины. Резкий, едкий запах канализации и отбросов. Более таинственный, более грозный, чем запах смерти.
Мужчина продвигался медленно, ощупывая путь даже при свете фонарика. Летучие мыши легко пугаются, и совсем ни к чему, чтобы испуганные, оголтелые твари ударялись на лету о твое лицо. Встреча с енотом тоже не нужна хотя он удивился бы, если бы кто-то из них мог жить в этом проходе. Те, что когда-то обитали здесь, должно быть давно передохли.
