Станислас-Андре Стееман - Дьявол Сент-Круа
— Хо! Хо! — натужно пошутил Эрали, — вы, похоже, очень многое знаете об убийце, Сорож!
Одновременно Анон задал вопрос:
— Откровенно, Себ, у вас нет ни малейшей идеи относительно его личности?
Себ пожал плечами и вынул из кармана какую-то бумагу.
— Вот список, о котором я вам вчера говорил. В нем с десяток имен. Первый в нем — господин Бине…
— Я? — воскликнул бургомистр, подскочив в кресле.
— Ну да! А почему бы не вы, господин бургомистр? Вы можете с таким же успехом быть убийцей, как и любой другой…
— Но…
— С таким же успехом, как Юбер Пеллериан, просивший помощи против убийцы, как ваш секретарь Дермюль, как ветеринар Верспрее, короче, с тем же успехом, что и любой другой житель деревни… И вы хотите, чтобы я ткнул пальцем в одного из них и объявил: «Это он!»
— Никто вам не говорил… — начал Анон.
— Вы сами в это верите? — взорвался Себ. — А это что?
Он извлек из кармана пачку телеграмм:
— Поздравления?.. Нагоняй!.. Вот что мне шлют эти господа! Эх! Хотел бы я их здесь видеть!..
Себ вскочил и заходил по комнате.
— Смешные люди!.. Черт возьми, что бы они сделали на моем месте?.. Потребовать от каждого жителя деревни отчета о том, чем он занимался в прошедшие ночи, и тщательно, минута за минутой, проверить каждое алиби?.. Или, может быть, летать на самолете над деревней, начиная с ужина, и посылать осветительные ракеты? Это было бы гениально!.. Как бы мне хотелось посмотреть, что они стали бы делать со своими чудненькими теориями!..
Он встал перед бургомистром:
— Не хотите ли рассказать мне, Бине, чем вы занимались этой ночью?.. Нет?.. Вы считаете это оскорблением?
— Шуткой, — ответил бургомистр.
— Ладно, — проворчал Себ. — По крайней мере, вы производите впечатление здравомыслящего человека.
— В самом деле?
— Не обращайте внимания. Рассуждаю сам с собой.
Себ вздохнул и сел:
— Что можно предпринять в деревне на осадном положении, вроде этой? Все запираются на двойной оборот ключа, на каждом окне — ставни. Убийца может пускаться во все тяжкие в полной безопасности, никто его не увидит…
Себ скорчил гримасу:
— В этой новой Ковентри для него самую большую сложность должен составлять поиск жертвы…
Инспектор рассмеялся:
— Впрочем, этот мужик не испытывает недостатка воображения, если конечно считать, что убийца мужчина… Я…
— Что? — воскликнул Эрали. — Вы допускаете, что мы имеем дело с женщиной?
— Право слово, — ответил Себ, — я допускаю многое… Но, должен вам сказать, что, когда первый приступ отчаяния у госпожи Виере прошел, она мне сообщила любопытную вещь…
— Да? — подал голос Анон с внезапной надеждой, что наконец-то лучик света прольется во мраке. — Что она вам рассказала?
— Она мне объяснила, почему, несмотря на ее увещания, муж вышел-таки наружу тем вечером. Он услышал жалобы и крики, словно убийца, наскучив ждать Виерса, пытался задушить перед его домом кого-то другого… Веря в свою геркулесову силу, храбрый мясник вооружился внушительным секачом, открыл дверь лавки и пошел на помощь подвергшейся нападению особе…
— Извините! — вмешался Эрали. — Я не понимаю, Сорож, как это вы не попытались разыскать эту особу. Той ночью был убит только мясник. Значит, ей удалось вырваться и, может быть, она узнала… Почему она сама не объявилась? Неужели из страха перед преследованиями убийцы?..
— Нет, — улыбаясь, заметил Себ, — из более глубоких соображений… Потому что ее не существует! Предпоследней ночью дьявол Сент-Круа, как его называют в газетах, играл одновременно роль убийцы и жертвы… В том смысле, что это он звал на помощь, чтобы выманить Жюля Виерса из дома… Хитрость, увенчавшаяся полным успехом, как вы знаете…
— А что заставляет вас думать?.. — начал Эрали.
— Вы сами все объяснили, господин следователь: почему жертва нападения, ставшая начальной причиной гибели Жюля Виерса, не объявилась?.. Жена мясника, бросившаяся следом за мужем, видела, что лежал лишь один человек… Если убийца сначала напал на кого-то другого, тот явно не мог бы скрыться столь поспешно… Да и зачем? Кроме того, наш убийца убивает лишь один раз за ночь, и всегда именно того, кого решил, приговорил, нарисовав красный знак на двери дома…
Тишину разорвал голос Анона:
— Себ, как вы думаете, кто в опасности сегодня ночью?
Себ Сорож улыбнулся:
— Ну! Если бы жизнь была романом!..
— Что тогда? — поинтересовался заместитель королевского прокурора.
— У меня был бы выбор между двумя убийцами…
— Хм… Выбор… между кем?
Упершись руками в колени, Себ наклонился к собеседнику:
— Представьте детективный роман, в котором действуют самые известные люди в деревне, к примеру, все, перечисленные в моем маленьком списке, то есть верующие, присутствовавшие на мессе. Автор романа выбирает из них виновного, чтобы представить на суд читателям… Кого он выберет?
Инспектор сделал паузу. Затем продолжил:
— Героиней нашего романа, конечно же, станет дочь доктора Хие, Эдме. Она красива, несколько загадочна, как раз того типа, какой должен нравиться авторам детективных романов. К тому же ее любят двое…
— Да? — заинтересованно спросил Бине. — Кто же, скажите нам!
Себ поколебался, прежде чем ответить:
— Что ж, я могу вам сказать… поскольку речь идет о романе. Ее воздыхатели — учитель Маскаре и Юбер Пеллериан…
Инспектор рассмеялся:
— Ну вот, в романе, о котором я говорю, таинственным убийцей, дьяволом Сент-Круа оказался бы один из них… По крайней мере, было бы 99 шансов из 100, что автор превратит одного из этих двоих мужчин в убийцу…
— Почему? — спросил Анон.
— По одной простой причине. Много ли вы читали детективных романов, господин заместитель королевского прокурора?.. Нет?.. Я — да… И я заметил, что в такого рода произведениях автор обычно не тратит времени на выведение персонажа, бесполезного для сюжета. Все они для него вроде пешек на шахматной доске, ни один не остается в стороне от успеха партии. Ну а вы признаете, одного поклонника вполне достаточно для того, чтобы пристроить героиню, таким образом, сентиментальная часть улажена. Так скажите мне, зачем выводить на сцену второго поклонника?.. Вот вам персонаж, кажущийся бесполезным… Но это не так! Благодаря ему, создавая иллюзию, будто героине он не неприятен, автор легко собьет с толку читателя. А в конце концов этот «лишний персонаж», принесенный в жертву, будет отвергнут героиней… Ну так, значит, на него все грехи детей Израиля!
Инспектор выбил о каблук пепел из трубки и закончил:
— Вот почему я говорю, что с точки зрения романа, тайна была бы легко разрешима… Пеллериан или Маскаре? Убийцей окажется тот, кому не посчастливится понравиться хорошенькой Эдме.
— Увы! — сказал Анон. — Мы не угадываем конец романа, а находимся в центре трагедии и…
— Прямо-таки жуткой игры в убийства, — подхватил Себ. — Не правда ли, можно подумать, что убийца бьет без разбора…
И задумчиво повторил:
— Без разбора…
* * *В спальню галантерейщицы Пети-Аве подняли старый диванчик из столовой и устроили на нем постель, которую г-жа Моль, жена продавца велосипедов, объявила превосходной.
Вот уже три ночи она спала здесь, чтобы успокоить свою подругу, ибо та на следующий день после убийства Виру открыто призналась в своих страхах и заявила, что после происшедшего боится ночевать одна.
Этим вечером, как и в предыдущие, обе женщины поднялись с лампой на второй этаж вскоре после того, как ушла спать Луиза Боске. Улегшись под одеяла, они в десятый раз обсудили страшные убийства, рассказ о которых каждое утро публиковался на первых страницах газет.
— Что до меня, дорогая, — сказала г-жа Моль, — у меня предчувствие, что это чья-то месть, если только не рука Москвы…
Каждый раз начиналось с одного и того же: жена торговца велосипедами черпала свои предчувствия из отдела хроники местной газеты.
Когда лампа погасла, г-жа Моль ненадолго замолчала.
Галантерейщица воспользовалась паузой, чтобы вставить слово:
— Как подумаю, что четыре ночи назад мы так спокойно лежали, я здесь, в моей кровати, а Луиза напротив, в то время как происходила такая ужасная вещь…
Глубокий вздох всколыхнул ее грудь:
— Ах! Я чувствую, что никогда не оправлюсь до конца!..
— Убийца… — прошептала г-жа Моль. — Может быть, мы каждый день пожимаем ему руку…
Она отвернулась к стене.
Г-жа Пети-Аве вскоре услышала ее ровное дыхание и позавидовала тому, как быстро заснула подруга. Перед ее же глазами мелькали разрозненные жестокие трагические образы. Напрасно она отгоняла их, все равно они продолжали ее преследовать. И когда вжимала голову в подушку, тоже…
