Джеймс Паттерсон - Четвертое июля
— Итак, что нам известно? — произнес он, прилепив к доске желтый листок.
— Судя по косвенным уликам, убийц трое. Криминалисты говорят об использовании разных ножей и поясов, что подтверждает мою версию насчет нескольких преступников, но на этом все. У нас нет ни отпечатков пальцев, ни волос, ни кусочков ткани, ни образцов ДНК. Можно подумать, что на дворе сороковые годы. Опергруппа не дала нам ни одной зацепки.
— А как насчет характерных признаков? Что объединяет все убийства?
— Спроси что-нибудь полегче, — пробормотала я, поглаживая стоявший на столе хрустальный шар. — Старк говорил, что все жертвы состояли в браке. И тут же добавил, что это ничего не значит. Восемьдесят процентов местных жителей женаты.
Джо написал на листочках имена жертв.
— Продолжай, — сказал он.
— У всех убитых были дети, за исключением Уиттакеров. Уиттакеры занимались детской порнографией, а Кэтлин О'Майли снимали на камеру. Но это просто домыслы. Можно предположить, что убийства как-то связаны с парнями из местной порноиндустрии, а через них — с организованной преступностью, но и тут все высосано из пальца. А мой Джон Доу вообще не вписывается в общую картину.
— Вероятно, первое преступление было чисто импульсивным, — предположил Джо. — А потом убийства стали преднамеренными.
— Хм-м, — протянула я, рассеянно глядя на окно, где по подоконнику стелились зеленые усики и стебли сладкого картофеля. — Вполне может быть. Допустим, Джона Доу убили в состоянии аффекта. А затем преступник — или преступники — решил надолго уйти в тень. Почерк тот же самый. Но какая между ними связь?
— Пока не знаю. Давай, суммируем то, что у нас есть.
— Мы имеем восемь сходных убийств в радиусе десяти миль. У всех жертв перерезано горло, кроме Лорели О'Майли, которой вспороли живот. Все восемь — плюс Джон Доу — подверглись порке. Мотивы неизвестны. Есть подозреваемый — бывшая порнозвезда и законченный наглец.
— Мне надо позвонить, — промолвил Джо.
ГЛАВА 77
Когда Молинари закончил разговаривать с ФБР, я взяла маркер, и Джо сообщил мне все, что ему удалось узнать.
— Все жертвы чистые — ни судимостей, ни чужих фамилий, ни связей с Эгнью. Теперь что касается «Логовадрузей». Рикардо Монтефьоре, он же Рик Монте, привлекался к суду за драки, сводничество и непристойное поведение в общественных местах. Рокко Бенуто — вышибала в твоей порнолавочке — серьезнее. У него срок за хранение огнестрельного оружия, и второй — за ограбление магазинчика в Нью-Джерси. Без оружия.
— Не тянет на серийного убийцу. Джо продолжил:
— Все трое вхожи в мелкие гангстерские шайки. Посещают их вечеринки, поставляют девочек. Что до Денниса Эгнью, ты знаешь о его процессе в 2000 году.
— Его вытащил Ральф Бранкузи. Молинари кивнул.
— Жертвой явилась начинающая порноактриса из Урбаны, штат Иллинойс. Двадцать с лишним лет, наркоманка, несколько раз арестовывалась за проституцию. Она была одной из подружек Эгнью, а потом пропала без вести.
— Пропала без вести? То есть тело не нашли?
— Увы, Линдси. Не нашли.
— Значит, мы не знаем, было ли у нее перерезано горло.
— Верно.
Я подперла ладонью подбородок. Меня очень угнетало, что я так близко стою к разгадке кошмарной тайны и не могу сделать ни шага. Но связь между убийствами существовала. Моего Джона Доу убили десять лет назад, Уиттакеров двумя годами позже, Далтри — полтора месяца назад. А потом два двойных убийства за одну неделю.
Джо присел рядом со мной на стул. Он взял меня за руку, и мы стали рассматривать прилепленные к доске листки. Когда я заговорила, мой голос звучал так зловеще, словно мы сидели не в детской, а в большой пещере.
— Они торопятся, Джо. Пока мы здесь сидим, они задумывают новое убийство.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Я это чувствую.
ГЛАВА 78
Я проснулась от резкого телефонного звонка. Схватив трубку, обнаружила, что Джо уже ушел, а вместо его одежды на стуле лежит записка.
— Джо?
— Это Юки, Линдси. Я тебя разбудила?
— Нет, я уже встала, — соврала я.
Минут пять мы поговорили в обычном для нее гоночном темпе, и когда я повесила трубку, сна уже не было ни в одном глазу. Я прочитала милую записку Джо, натянула на себя что-то спортивное, надела на Марту ошейник, и мы отправились на прогулку.
На пляже задувал легкий свежий ветерок. Не успели мы отойти от дома, как я услышала свое имя. Навстречу мне бежала маленькая фигурка.
— Линдси, Линдси!
— Эллисон! Привет, малышка.
Темноглазая девочка с разбегу заключила меня в крепкие объятия и бросилась обнимать Марту.
— Ты здесь одна?
— У нас пикник, — ответила она, указав на кучку зонтиков в другом конце пляжа.
Когда мы приблизились, я услышала, как дети распевают «Оле-оле-оле», и увидела шагавшую к нам Кэроли.
Мы поцеловались, и Кэроли представила мне «своих» детишек.
— Что это за дворняжка? — спросил десятилетний мальчуган с рыжей копной на голове.
— Она не дворняжка. Прекрасная Марта — бордер-колли.
— На Лесси не похоже, — усомнилась кудрявая, как барашек, девочка с глазами цвета спелой вишни.
— Конечно, нет. Бордер-колли — другая порода. Эти собаки живут в Англии и Шотландии и делают очень важную работу, — объяснила я. — Они пасут коров и овец.
Все взгляды с любопытством устремились на меня, и даже Марта подняла голову, словно догадавшись, что я говорю о ней.
— Люди обучают их разным командам, но бордер-колли вообще очень умны и просто обожают свою работу. Они любят всех животных в стаде и стараются заботиться о них.
— Марта знает команды! Линдси, покажи нам, пожалуйста, — стала упрашивать меня Эллисон.
Я улыбнулась:
— Кто хочет быть овечкой?
Большинство детей рассмеялись, но четверо ребят и Эллисон вызвались добровольцами. Я попросила «овечек» разбежаться по берегу и сняла с Марты ошейник.
— Марта, возьми! — крикнула я, и собака бросилась за улепетывавшей от нее пятеркой.
Дети громко завизжали и попытались скрыться, но не тут-то было. Марта быстро и уверенно нагнала всю группу, пригнула голову и, не спуская глаз с ребят, стала облаивать их с разных сторон, пока они не сбились тесной кучкой.
— Гони! — скомандовала я, и овчарка развернула малышей, но часовой стрелке и направила к воде. — Кругом! — И Марта под общий смех и восторженные крики погнала всю компанию обратно к скалам. — Назад! — бросила я, и моя умная собачка стала описывать вокруг детей круги, пока не собрала их в «стадо» и не повела, хохочущих и сияющих от радости, к зонтикам. — Сидеть, Марта! — приказала я. — Хорошая работа. Молодец, девочка.
Марта разразилась довольным лаем. Дети начали хлопать и свистеть, а Кэроли принесла нам чашечки с апельсиновым соком и румяные тосты. Когда волнение немного улеглось, я отвела подругу в сторону и рассказала ей о своем разговоре с Юки.
— Окажи мне услугу, — попросила я.
— Все, что захочешь, — отозвалась Кэроли и добавила: — Знаешь, из тебя бы получилась отличная мать.
ГЛАВА 79
Попрощавшись с Кэроли и детишками, мы с Мартой забрались на холм и направились через пустошь к Мирамонтес-стрит. Когда мы добрались до тротуара, я увидела, что примерно в сотне ярдов от меня стоит мужчина и наводит на нас маленькую камеру.
Он стоял так далеко, что я заметила лишь блестящие линзы, оранжевую рубашку и бейсболку, низко натянутую на глаза. Рассмотреть получше не успела. Как только мужчина понял, что я его вижу, он развернулся и быстро зашагал прочь.
Конечно, это мог быть кто угодно — местный паренек, снимавший вид на бухту, проныра-репортер из желтой прессы или просто плод моего разыгравшегося воображения, — но мне стало не по себе.
Похоже, кто-то за мной следил. И этот парень не хотел, чтобы я его заметила.
Вернувшись в дом, я разобрала постель и упаковала свои вещи. Накормила Пенелопу и налила ей воды.
— Хорошие новости, Пенни, — сказала я чудо-свинке. — Кэроли и Эллисон за тобой присмотрят. Тебя ждет куча сладких яблок.
Я сунула в сумочку записку Джо и, внимательно оглянувшись по сторонам, взялась за ручку двери.
— Домой! — бросила я Марте.
Мы забрались в «иксплорер» и двинулись в сторону Сан-Франциско.
ГЛАВА 80
Часов в семь вечера я входила в ресторан «Индиго», новое заведение, недавно открывшееся на Маккалистер-стрит всего в двух кварталах от здания суда, — одно это должно было лишить меня всякого аппетита. Миновав обшитый деревом бар, я шагнула в просторный зал, где метрдотель проверил меня по списку и проводил к столику, за которым Юки изучала какие-то бумаги.
