Борис Старлинг - Шторм
Пустой желудок. Если Петра и ходила куда-то со своим убийцей в прошлую ночь, то не для ужина.
Следы воды в левом легком. Может быть, она поскользнулась и упала в реку, а может быть, он пытался подчинить девушку своей воле, удерживая ее голову под водой.
При мысли о погруженном в воду лице, о воде, вливающейся в легкие, Кейт становится не по себе.
Двери лифта открываются. Кейт выходит и направляется через холл. Ее окликает секретарь в приемной:
– Детектив Бошам?
Кейт оборачивается.
– Да.
– Я пыталась вас разыскать. С вами хочет поговорить этот джентльмен.
Девушка указывает на сидящего на одном из обтянутых искусственной кожей диванов мужчину. На коленях его сложенная газета, он внимательно смотрит на Кейт.
Это ее отец.
Неожиданно на Кейт накатывает приступ тошноты. Рот наполняется слюной. Она сглатывает и делает глубокий вздох, чтобы успокоиться. Больше всего ей хочется броситься из холла назад, во внутренние помещения управления, куда его не пропустит охрана, но, с другой стороны, это будет бегством. Да и сцена получится неприглядная. Фрэнк поднимается с диванчика и сует газету под мышку. Кейт жестом головы указывает в сторону дверей.
Они выходят на солнечный свет. Он надевает темные очки и щурится. Она оборачивается к нему.
– Какого хрена ты сюда приперся?
– Что ж, это по-дружески.
– А ты чего ожидал?
– Ты прекрасно знаешь, почему я здесь. Я занимаюсь расследованием крушения "Амфитриты".
– Нет. Что ты делаешь здесь? Именно здесь?
– Я возвращался из офиса "Паромных перевозок", это совсем недалеко. Решил заглянуть и выяснить, все ли у тебя в порядке. Твой главный констебль сказал мне, что ты была на борту. И что сразу же приступила к работе.
– Разве по мне не видно, что у меня все в порядке?
– Не сказал бы. Ты так тепло одета, что смотреть страшно. Кажется, вот-вот испустишь дух от жары.
– Со мной все хорошо. А еще я очень занята, так что извини.
– Кейт!
Его голос неожиданно резок. Констебль в форме, выходящий наружу через двери, бросает на них взгляд.
– Поговори со мной, Кейт, – говорит Фрэнк. – Расскажи мне, как это было.
– Найди кого-нибудь другого, чтобы взять у меня показания. Тебе я их не дам.
– Взять показания? Кейт, я прошу тебя не как руководитель расследования. Я прошу тебя как твой отец.
– Точно так же, как тогда...
– Что бы ты обо мне ни думала, я по-прежнему тот же. А сейчас, пожалуйста, расскажи мне, как это было.
Она пытается призвать на помощь память о той обиде, которую чувствовала, когда видела его в последний раз, на похоронах матери, но для этого требуется момент, да и когда обида приходит, она оказывается не такой горькой, какой помнилась. Возможно, она сегодня израсходовала слишком много негативных эмоций на Дрю Блайки.
В конце концов, хоть и неохотно, Кейт решает попробовать. Попытка не пытка, разве не так?
– Как это было? Господи, это было – ты не можешь представить себе. Я не пожелала бы такого злейшему врагу. Я не могу описать это: просто нет слов.
"Как это было? Прекрасно, если ты получаешь удовольствие от острой гидрофобии и тебе нравится, когда на тебя надвигаются кухонные стены. Прекрасно, если ты можешь жить, после того как ударом обеих ног столкнула женщину с лестницы, отправив ее на смерть".
– Я понимаю. Я знаю, какие чувства ты испытываешь.
Чего ей беспокоиться, если единственное, что он собирается делать, – это высказать никчемную банальность?
– А ты, оказывается, еще и глуп. Как ты можешь понять, если сам там не был? Ни черта ты не понимаешь!
– Я разговаривал с сотнями людей, которые побывали в катастрофах, и имею неплохое представление о том, что с ними происходит.
– Мне все равно, со сколькими людьми ты говорил. Тебя там не было. Ты сбрасывал женщину в море ("люди вокруг нее кричали, как чайки"), чтобы могли спастись другие? Нет. Ты видел лица, прижатые изнутри к иллюминаторам, когда тонет корабль? Нет. Ты сидел на спасательном плоту часами, снова и снова задаваясь вопросом: "почему"? Нет. Не сидел. Так что помалкивай на сей счет и не суйся, куда тебя не просят.
– Кейт, тебе нужна помощь.
– Не нужна.
– Нужна. Она нужна всем, кто оказывается в такой ситуации. Будь ты андроидом, другое дело, но ты живой человек. Если не хочешь поговорить со мной, поговори с каким-нибудь другим специалистом. "Перевозки" предлагают услуги психологов.
– Я знаю. Одна из них звонила мне вчера. Джейн как там ее... Джейн Бэвин.
– Поговори с ней.
– Нет. Я расследую дело об убийстве, и у меня сын о котором нужно заботиться. Я не инвалид. У меня нет ни малейшего желания говорить ни с тобой, ни с этой Джейн, долбаной, Бэвин.
Она смотрит вниз и в сторону. Потом снова, на заголовок над первой полосой газеты.
"ПАРОМ ВЗОРВАН?"
– Дай-ка взглянуть.
Он вручает ей газету. Она раскрывает ее.
""Абердин ивнинг телеграф". Эксклюзивный материал. Самая свежая информация о катастрофе.
"Ивнинг телеграф" может сообщить читателям, что причиной катастрофы парома "Амфитрита" стал взрыв бомбы. Примерно за час до крушения капитан Эдвард Саттон получил информацию о том, что в одном из перевозимых им автомобилей заложено взрывное устройство. Как рассказал сегодня утром дознавателям третий помощник капитана Кристиан Паркер, единственный спасшийся представитель командного состава, Саттон остановил паром, и подозрительное транспортное средство под его личным руководством было выброшено за борт.
Однако, судя по всему, в море скинули не тот автомобиль.
Час спустя настоящая бомба взорвалась".
Кейт поднимает глаза.
– Это не так.
– Это то, что рассказал мне Паркер. Правда, не думаю, что данный материал стоило публиковать.
Он умолкает, потом спрашивает:
– Ты слышала взрыв?
– Я слышала удары. Два громких удара. Но я не думаю, что это были взрывы. В общем, пока не...
Она машет рукой на газету, но спохватывается.
– Нет, все-таки уверенности у меня нет. Мне доводилось слышать, как взрываются бомбы. Я находилась в Паддингтон-Грин во время теракта, совершенного боевиками ИРА. Порой ты ощущаешь взрыв всей кожей, в той же степени, что и слышишь.
– Но не всегда?
– Нет, не всегда.
Кейт смотрит на подвал первой страницы. В правом нижнем углу маленький анонс статьи: "Гибель репортера". Несколько параграфов. Полный текст, как указано, напечатан на пятой странице.
Она переворачивает страницы и бегло проглядывает текст. Никаких упоминаний о конечностях или змее. Слава богу.
В нижней правой колонке редакторский комментарий, начинающийся словами "Для прессы сегодня выдался черный день".
И тут Кейт понимает, что газета рассматривает гибель своей стажерки как внутреннюю, чуть ли не семейную трагедию, а потому и трактовать эту смерть, игнорируя факты или подгоняя их под нужный шаблон, редакция будет исходя именно из этих соображений. Петра была не на лучшем счету, не добилась профессиональных успехов, да и работать в редакции ей оставалось менее месяца, но коллеги все равно сочли необходимым поместить в адрес покойной настоящий панегирик, наполненный пассажами насчет "многообещающего молодого дарования" и "яркого творческого пути, оборвавшегося в самом начале".
Вот уж и впрямь ирония судьбы. Стоило Петре умереть, и она мгновенно получила то самое профессиональное признание, к которому так рьяно и безуспешно стремилась в жизни.
Окажись найденное сегодня утром (сегодня утром, а ведь кажется, что с того времени прошла уже целая жизнь) телом обычной проститутки, с размалеванным лицом и небрежно осветленными, с темными корешками, волосами, и полиция, и журналисты сошлись бы на том, что шлюха в той или иной мере этого заслужила. Беглое расследование, краткое информационное сообщение – этим бы все и ограничилось, угаснув гораздо быстрее и безболезненнее, чем умирала несчастная Петра.
От этого лицемерия у Кейт перехватывает дыхание.
Она захлопывает газету и сует ее обратно Фрэнку.
– Все, – говорит она. – Что могла, то сказала. И не стану притворяться, будто это доставило мне удовольствие.
– Что ж, – миролюбиво говорит Фрэнк, – надеюсь, в следующий раз мы легче найдем общий язык.
– Надеюсь, что следующий раз будет.
– Почему ты так враждебна, Кейт?
Она отворачивается и идет обратно в здание полицейского управления, прочь от отца и всего того, что, по ее представлениям, в нем воплощается. От предательства, тень которого омрачала всю ее жизнь более, чем что-либо другое. Пока к этому не прибавился еще и леденящий ужас "Амфитриты".
Уже в лифте, заключенную со всех четырех сторон в металлическую коробку, Кейт посещает мысль, которую ей хватает ума не прогнать и не подавить.
Если она на самом деле так сильно хочет поскорее обо всем этом забыть, то зачем ей понадобилось при виде того заголовка хватать газету?
