Мишель Сланг - Холод страха
Она прошла к автомобилю по извилистой, выложенной булыжником дорожке. Молли гордилась своей дорожкой: булыжники из Бельгии, хоть и шагать по ним — удовольствие небольшое. Села в автомобиль, включила радио, посмотрела на темный дом.
Выглядел он совершенно пустым, будто в нем и не жили. Труп, из которого улетела душа. Карл уже с год сидел в тюрьме: ничего он у реки не строил. Летал в Мексику за товаром. Ему принадлежали два легких самолета.
На заседаниях суда она много чего о нем узнала. Исправительная школа для малолетних, два срока в тюрьме, обвинения в изнасиловании школьницы средней школы (изнасиловании на свидании), от них, правда, потом отказались родители девушки. Его арестовывали за то, что он избил гомосексуалиста трубой, после того как парень отсосал ему в проулке за баром, в который он иногда приводил Молли. Дали год условно. Два раза его арестовывали за торговлю наркотиками, но ему удавалось избежать суда благодаря ошибкам следствия, которые умело использовали адвокаты. За свою жизнь он не забил ни одного гвоздя, зато какое-то время ездил на пурпурном "мерседесе", который, правда, после неудачной сделки пришлось отдать за долги.
Когда его освободили в последний раз как примерного заключенного, Молли попыталась направить его на путь истинный, ради Сары. Шесть месяцев он вроде бы был паинькой, но потом Молли поняла, что он взялся за старое. Мотылек, как известно, всегда летит на пламя свечи. Она нашла в его бумажнике три тысячи долларов, сотенными.
Однажды — любовь ее умирала медленно, сначала превращаясь в воспоминания, потом окончательно растворяясь в прошлом, — Молли подошла к его стенному шкафу и распахнула дверцы. Ни одежды, ни чемодана из кожи аллигатора. Только грязные кеды, в которых он иногда работал по саду, лежали на полу. Левый — с дырой над большим пальцем.
Никакой записки, ничего. Молли почувствовала, как из шара, находящегося внутри, размером с сердце, выпустили воздух: на этот раз Карл ушел навсегда.
Новый дом стоял в тупике. Алюминиевые рамы окон, тонкие стены, вибрирующие при самом слабом ветерке. Молли сразу его возненавидела.
Для всей мебели места не хватило, и в первое же воскресенье она устроила во дворе распродажу лишнего. День выдался солнечным, но холодным, и она познакомилась с некоторыми соседями, молодым японцем, ирландским джентльменом, который долго говорил о том, что не любит выходные, особенно Рождество, пожилой женщиной, которая сообщила Молли, что ее собачку изнасиловали. У Молли сложилось впечатление, что при этом в некотором смысле изнасиловали и эту женщину. Ходила она так, будто невидимая рука постоянно шлепала ее то по одной, то по другой ягодице. Молли подумала, что нельзя отождествлять себя с животными.
Сара училась в третьем классе. Школу ей менять не пришлось, так что к новому дому она привыкла на удивление быстро. Четыре дня с такой злобой смотрела на стены, что Молли опасалась, а не рухнут ли они, а потом вдруг занялась своими делами, словно ничего и не произошло. На этом фоне депрессия Молли стала особенно заметной.
Как-то Сара вернулась из школы с новостями о Человеке-Тигре.
— Мамик, у нас в школе организуют клуб. — Она говорила и жевала бабл-гам. — Клуб фэнов Человека-Тигра. Входят в него в основном мальчики.
Школа состояла из двух зданий, соединенных стеклянной галереей, чем-то напоминающей теплицу. Одно занимала начальная школа, второе — средняя.
— Неужели? — Она приветствовала самостоятельность в детях, но сообщение дочери вызвало у нее легкий шок.
— Да, мальчики постарше, седьмой класс и выше. В газетах сегодня ничего нет?
Молли покачала головой, и Сара прошествовала в свою комнату вместе с учебниками, перевязанными ремнем.
В следующие две недели суета вокруг Человека-Тигра сошла на нет. Общество пришло к выводу, что он или умер, забившись в какую-то нору, или перебрался в другой район, но еще не показал клыки. За все это время его видели лишь однажды. Подросток (он входил в один из этих фэн-клубов, которые множились как грибы после дождя, так что показания особого доверия не внушали) сказал, что видел, как Человек-Тигр голым бегал по лесу. Он даже оглянулся через плечо, вот почему подросток точно знал, что видел именно Человека-Тигра, а не какого-то психа, которому нравилось скакать по лесу голышом.
Как-то в воскресенье, во второй половине дня, когда Сара ушла к Патрисии, ее слабоумной подружке, которая училась с ней в одном классе, хотя и была на два года старше, Молли начала разбирать коробки со старыми вещами, которые не выставила на продажу, и наткнулась на письма Карла, некоторые из которых так и остались нечитаными.
Пока он сидел в тюрьме, ее отношение к нему постоянно менялось: то она его ненавидела, то с нетерпением ждала возвращения. Перепады настроения сказывались и на письмах. Некоторые она читала, другие просто складывала, не вскрывая конверта. Писем набралось предостаточно.
Молли вскрыла непрочитанные письма, сложила их аккуратной стопкой. Писал Карл на лучшей бумаге, шелковистой на ощупь, с волокнами, которые проступали на ней, словно вены на здоровой коже. Молли подобрала письма в хронологическом порядке и начала читать.
В этот день у нее будто что-то отняли. Она сидела в темноте, письма чуть поблескивали, словно дышащие на ладан флюоресцентные лампы. Она не могла в это поверить. Ущипнула себя. Все тело отозвалось болью.
Карл сидел в тюрьме с Человеком-Тигром, какое-то время даже в одной камере, пока его (Человека-Тигра) не перевели в одиночку: своими вполне человеческими, но очень острыми ногтями он разукрасил физиономию одного из надзирателей.
Карл писал, что, возможно, лицо Человека-Тигра стало таким в результате несчастного случая, хотя это не объясняло шерсти или формы и цвета глаз. Карл был большим выдумщиком. В его голове рождались самые невероятные версии. "Стоит привыкнуть к его внешности, — писал Карл, — и все становится на свои места. Здесь множество куда более жутких зверей". Карл написал, что собирается спросить Человека-Тигра, почему у него такое лицо, но удобного случая так и не подвернулось.
Молли вспомнила человека, которого как-то видела во время дождя. Он внезапно возник под ее зонтом и тут же исчез: мужчина без лица, со смазанными, стертыми чертами.
Удивило Молли другое: вернувшись из тюрьмы, Карл ни разу не упомянул про Человека-Тигра. Впрочем, подумала Молли, удивлялась она, должно быть, напрасно. Для Карла это обычная история: мелочам он не придавал особого значения. А мелочью для него считалось практически все.
Если письма Карла соответствовали действительности, он выбрал Человека-Тигра в свои исповедники. Рассказывал ему о своих сексуальных похождениях, наркотической зависимости, женщинах прошлого и будущего, любви. Признался, что испытывает чувство вины перед Молли за то, что обманул ее. Говорил о наивности, которой не могли лишить Молли никакие его деяния. "Ему нравится думать о тебе. Он же философ и пытается понять, что есть доверие, слепа ли любовь, такие вот его занимают проблемы".
Он писал мне, как божеству, думала Молли. Собрала письма, бросила их в ведерко для мусора. Мне следовало читать их сразу, как только они приходили, и тут же выбрасывать. Молли достала письма из ведерка, сунула в зеленый пластиковый контейнер для мусора, который стоял в переулке, плотно закрыла крышку. Через неделю они сгорят на свалке синим пламенем. "Он не верит, что есть такие, как ты, — писал Карл. — Он хочет познакомиться с тобой, когда выйдет из тюрьмы. Он получил пожизненный срок, точнее, три пожизненных срока, но кто знает, как все обернется. Он грустнеет, знаешь ли, когда говорит о тебе, поэтому я держу рот на замке". Что бы там ни говорилось о Карле, он никогда не лишал человека последней надежды.
Молли включила свет, ощущая себя слабеньким олененком, которым решил отобедать хищник.
Села, глядя на пустой стол, представила себе Карла, склонившегося в камере над письмом, его зеленые, затуманенные эмоциями глаза. В тусклом свете едва ли не вся комната пряталась в тени. Молли задвинула пустой ящик, прищемила большой палец.
Кляня все и вся, слизывая кровь, чувствуя ее металлический привкус, сказала себе: сохраняй благоразумие, Молли. Здесь его нет. Он давно уже в другом округе, а то и штате. Нет никаких оснований думать, что он действительно появлялся. И однако она чувствовала эти желтые глаза, которые затаились в глубинах ее души и смотрели, смотрели, смотрели на нее, выжидая своего часа.
Она как раз поворачивалась, когда распахнулась входная дверь. Что-то ворвалось в дом, окутанное плащом тьмы.
Молли сжала кулаки, подалась назад, у нее перехватило дыхание.
Свет лампы снял с пришельца темный плащ.
— Привет, мамик. — Сара бросила на кресло-качалку свой новый ранец. — Я вернулась раньше, чем обещала.
