Хорошая девочка должна умереть - Холли Джексон
Хокинс перелистнул страницы.
— Фотографии есть? — Он посмотрел на нее сверху вниз.
— Нет.
— Почему?
— Рисунки исчезли.
— Исчезли? — Хокинс прищурился.
Пиппа и сама понимала, как странно звучит ее рассказ. Она выглядит неуравновешенной истеричкой. Хорошо бы так оно и было: лучше считать себя параноиком, которому мерещатся глупости.
И все же внутри разгоралась злость, застилая глаза багрянцем.
— Они стерлись прежде, чем я сделала фото. Но у меня есть другая фотография, с прямой угрозой в мой адрес. — Пиппа с трудом контролировала голос. — Это написали на дороге, где я обычно бегаю. «Ходячая покойница».
— Ну да, твои опасения понятны. — Хокинс перелистнул страницы. — И все же надпись появилась не возле дома, а на людной улице. Нельзя гарантировать, что текст адресован именно тебе.
Так Пиппа себе и говорила. Но сейчас она думала по-другому.
— Я гарантирую. Это написали для меня. — До сей поры Пиппа сомневалась в наличии сталкера, сейчас же, стоя напротив Хокинса и слыша, как он повторяет ее собственные аргументы, она внезапно решила поверить чутью.
События связаны. У нее есть преследователь, более того, этот человек намерен причинить ей вред. По личным мотивам. Кто-то ненавидит ее, и он совсем близко.
— Конечно, получать подобные сообщения от интернет-троллей весьма неприятно, — кивнул Хокинс. — Тем не менее такое бывает, когда ищешь славы.
— «Ищешь славы»? — возмутилась Пиппа. — Я не искала славы, инспектор! Мне лишь пришлось выполнять вашу работу. Вы были бы счастливы позволить Сэлу Сингху вечно нести вину за убийство Энди Белл. Поэтому все и началось. Человек, который шлет мне письма, не просто слушает мой подкаст и не просто интернет-тролль. Он следит за мной. Он знает, где я живу. Все очень серьезно.
Так и есть. Однозначно.
— Я понимаю, что ты в это веришь, — сказал Хокинс, поднимая ладони, чтобы ее успокоить. — Должно быть, это очень страшно — стать известной и невольно привлечь всяких идиотов, уверенных в своем праве писать тебе гадости. Но такого стоило ожидать. Вдобавок ты не единственная, кто получает оскорбительные письма. Я знаю, что Джейсону Беллу тоже приходили неприятные сообщения после твоего подкаста. Он не раз мне жаловался… Мы иногда играем в теннис, — пояснил Хокинс. — Как бы там ни было, я не вижу связи между письмами и прочими инцидентами.
Последнее слово он произнес слишком резко, практически выплюнув.
Хокинс ей не верил. Не верил даже после всего, что случилось. Пиппа догадывалась, что так и будет, она предупреждала Рави, однако теперь, услышав все собственными ушами, не понимала, как такое могло произойти, — ведь она-то поверила!
Жар под кожей сменился другим чувством: холодным, тяжелым, тянущим вниз и отдающим горечью.
Хокинс положил бумаги на стол.
— Пиппа, — сказал он мягко и спокойно, словно разговаривал с растерянным ребенком. — По-моему, после всего, что тебе довелось пережить… Мне, кстати, очень жаль, что я не помог тебе и ты вынуждена была справляться в одиночку… И все же теперь, пожалуй, ты выдумываешь лишнее. Конечно, ты нервничаешь, но…
Совсем недавно Пиппа и сама так думала, однако сейчас, услышав такие слова из уст инспектора, почувствовала, словно ее с размаху пнули в живот. С чего она решила, что будет иначе? Только зря потратила время.
— Вы считаете, я выдумываю, — сказала она. Уверенно, не спрашивая.
— Нет-нет-нет! — тут же отозвался Хокинс. — Я считаю, что ты под впечатлением от недавних событий и, возможно, судишь предвзято. Знаешь… — Он замолчал, закусив кожу на костяшках пальцев. — Когда я впервые увидел, как умирает человек, то потом очень долго приходил в себя. Это была молодая женщина, ее ранили ножом. Подобные моменты навсегда остаются в душе. — Глаза у него заблестели. Хокинс наконец поднял голову и встретился с Пиппой взглядом. — Ты ходишь к врачу? Обсуждаешь с кем-то случившееся?
— Прямо сейчас я обсуждаю! С вами! — довольно резко ответила Пиппа. — Я прошу вас о помощи. Видимо, зря. Совсем недавно точно так же я просила вас найти Джейми Рейнольдса. Тогда вы тоже отказались — и вот к чему это привело.
— Я не отказываюсь. — Хокинс кашлянул в кулак. — Я пытаюсь тебе помочь. Правда. Но два мертвых голубя и надпись на тротуаре в общественном месте — не основание для возбуждения дела. Конечно, если ты подозреваешь кого-то конкретно, я мог бы…
— Я не знаю, кто это, поэтому и пришла к вам.
— Ясно, ясно, я понял, — сказал Хокинс, понемногу сбавляя тон, пытаясь успокоить Пиппу. — Тогда, полагаю, тебе надо сесть и хорошенько подумать, кто мог бы такое устроить. Есть ли люди, которые затаили на тебя обиду и…
— Надо составить список врагов? — Пиппа удивленно фыркнула.
— Нет, не врагов. Опять-таки, повторюсь: я не думаю, что эти события связаны и кто-то преследует тебя со злым умыслом. Но если у тебя есть соображения о том, кто мог тебе напакостить, я, конечно, с ним поговорю.
— Замечательно! — Пиппа горько хохотнула. — Буду крайне признательна. — Она резко хлопнула в ладоши, и Хокинс вздрогнул. — Знаете, именно по этой причине более пятидесяти процентов преступлений, связанных с преследованиями, остаются незарегистрированными — потому что подобный разговор повторяется слово в слово.
Она рывком забрала со стола бумаги. Листы вспороли воздух, рассекая комнату на две части.
У нее и впрямь появился преследователь. Теперь, хорошенько подумав, Пиппа поняла, что это даже к лучшему. Ей не нужна Джейн Доу, ей нужно нечто подобное. Дело подвернулось как нельзя кстати. Удача в кои-то веки на ее стороне. Преследователь — самый подходящий вариант. Дело без удушающей серой зоны с нарушением всех мыслимых и немыслимых норм. Кто-то ненавидит ее и хочет причинить боль: этот человек — несомненный преступник. По другую сторону — она сама. Может, не такая уж хорошая, но явно не злодейка. Две крайности, предельно ясные. Вдобавок в деле нет посторонних. Если Пиппа опять оплошает, на руках не будет чужой крови. Только ее собственная. А если все сделать правильно, возможно, удастся себя спасти.
