Хуан Гомес-Хурадо - Тайный агент Господа

Железный брус снова взлетел и опустился на спину оглушенного инспектора.

— Но волнующая история храма на этом не заканчивается. К двум колоннам, которые вы здесь видите, были привязаны святые Петр и Павел, перед тем как римляне предали их мученической смерти. Вы, римляне, всегда очень бережно относились к нашим святым.

Железный брус ударил его еще раз, теперь по левой ноге. Понтьеро взвыл от боли.

— Вы могли бы узнать эти интереснейшие подробности наверху, если бы не прервали меня. Но не беспокойтесь, вы сможете оценить по достоинству древние колонны. Вы познакомитесь с ними очень и очень хорошо.

Понтьеро попробовал пошевелиться и с ужасом обнаружил, что не может. Инспектор не знал, насколько тяжелые получил ранения, ни рук, ни ног он не ощущал. Потом он почувствовал, как сильные руки куда-то тащат его в темноте и пронзительную боль во всем теле. Он издал громкий крик.

— Кричать не советую, даже не пытайтесь. Никто вас не услышит. Тех двоих тоже никто не услышал. Я, знаете ли, принимаю особые меры предосторожности. Не люблю, когда меня прерывают.

Понтьеро чудилось, что сознание его уплывает. Он словно соскальзывал в глубокий темный колодец, постепенно погружаясь в забытье. Как во сне откуда-то издалека он слышал голоса молодых людей с улицы, всего в нескольких метрах над ним. Ему показалось, он узнал песню, которую они пели, — песню, напомнившую ему детство, детство миллион лет назад: «У меня есть друг, который любит меня, и его имя Христос».

— Да, я терпеть не могу, когда меня прерывают, — сказал Кароский.

Дворец правительства

Ватикан

Паола протянула Данте и Фаулеру фотографию Робайры. На переднем плане, получившемся очень четко, натянуто улыбался бразильский кардинал, его глаза поблескивали за толстыми стеклами очков в черепаховой оправе. Данте недоуменно посмотрел на снимок, не понимая, что так взволновало Паолу.

— Очки, Данте! Пропавшие очки!

Паола нашарила мобильник и, судорожно нажимая кнопки, ринулась к двери, пулей вылетев из кабинета изумленного камерария.

— Очки! Очки кармелита! — прокричала Паола из коридора.

Тогда наконец до суперинтенданта дошло.

— Идемте, святой отец!

Торопливо извинившись перед камерарием, он выскочил вместе с Фаулером вслед за Паолой.

Инспектор яростно нажала клавишу отбоя. Понтьеро не отвечал. Наверное, отключил звонок. Она стремглав спустилась по лестнице и выбежала на улицу. Ей предстояло преодолеть от начала и до конца виа дель Говернаторато. В этот момент мимо проезжала малогабаритная машина с литерами SCV[52] на номерном знаке. В салоне сидели три монахини. Паола отчаянно замахала руками, призывая их остановиться, и бросилась наперерез автомобилю. Бампер замер в паре сантиметров от ее коленей.

— Santa Madonna! Вы в своем уме, синьорина?

Криминолог шагнула к дверце водителя, показывая жетон.

— Пожалуйста, у меня нет времени на объяснения. Мне нужно попасть к воротам Святой Анны.

Монахини смотрели на нее как на безумную.

— Отсюда к воротам нельзя проехать на автомобиле. Вам придется пересечь пешком двор Бельведера, — ответила та, что сидела за рулем. — Если хотите, могу подбросить вас к пьяцца дель Сант-Уффицио. Там самый удобный выход из города в эти дни. Швейцарская гвардия все перегородила из-за конклава.

— Как угодно, только, пожалуйста, поскорее.

Монахиня включила первую скорость и завела мотор, как вдруг снова резко нажала на тормоз.

— Да что ж это такое, неужели все с ума посходили? — вскричала она.

Фаулер и Данте встали перед машиной, загородив дорогу, и уперлись руками в капот. Когда машина замерла на месте, они проворно втиснулись на заднее сиденье. Монахини перекрестились.

— Гоните, сестра, ради всего святого! — взмолилась Паола.

Маленький автомобиль секунд за двадцать покрыл полкилометра до места назначения. Монахиня явно торопилась избавиться от странных, непрошеных и неудобных пассажиров. Не успел автомобильчик притормозить, как Паола, зажав телефон в руке, со всех ног понеслась к черной чугунной решетке, закрывавшей вход в апостольскую столицу. Паола торопливо набрала телефон полицейского управления, связавшись с оператором:

— Инспектор Паола Диканти, личный код тридцать восемь-девять-семь. Агент полиции в опасности, повторяю, агент полиции в опасности. Младший инспектор Понтьеро находится по адресу: виа делла Кончилиазионе, четырнадцать. Церковь Санта-Мария ин Траспонтина. Повторяю: виа делла Кончилиазионе, четырнадцать. Церковь Санта-Мария ин Траспонтина. Направьте на место столько мобильных оперативных групп, сколько сможете. В церкви — возможный подозреваемый в убийстве. Действовать с максимальной осторожностью.

Паола на бегу кричала в телефонную трубку как одержимая, пиджак ее развевался по ветру, открывая на всеобщее обозрение наплечную кобуру. Два швейцарских гвардейца, стоявшие в карауле у ворот, насторожились и попытались остановить Диканти. Паола увернулась, но один из гвардейцев успел в последний момент схватить полу ее пиджака. Она резко отвела руки назад. Мобильный упал на землю, пиджак остался в руках гвардейца. Тот кинулся было за нарушительницей, но тут подоспел Данте, размахивая удостоверением Corpo de Vigilanza:

— Отставить! Свои.

Фаулер бежал следом, сжимая под мышкой портфель. Паола выбрала самую короткую дорогу. Она решила пересечь площадь Святого Петра, поскольку там столпотворение было намного меньше: полиция навела порядок, заставив пилигримов выстроиться в одну очередь — тонкий ручеек по сравнению с неуправляемым потоком, бурлившим на примыкавших к площади улицах. Паола бежала что есть духу, подняв жетон высоко над головой, чтобы избежать проблем со своими же. Без особых приключений миновав эспланаду и колоннаду Бернини, на последнем издыхании они достигли виа деи Корридори, где их встретила угрожающе плотная толпа паломников. Паола, прижав к телу левую руку, чтобы по возможности прикрыть пистолет, героически пробивалась вперед, двигаясь по краю, вплотную к домам. Суперинтендант опередил ее и выступил в качестве импровизированного, но весьма эффективного тарана, работая преимущественно локтями и кулаками. Фаулер замыкал строй.

Целых десять томительных минут они добирались до входа в ризницу. Там их дожидалась пара полицейских агентов, непрерывно звонивших в дверь. Полицейские уставились как на привидение на женщину, мокрую от пота, в тонкой блузке без рукавов, с кобурой напоказ и растрепанными волосами. Однако вежливо поздоровались, едва Диканти, задыхаясь, предъявила удостоверение ОИНП.

— Мы получили ваше предупреждение. На звонки никто не отвечает. У главного портала дежурят еще четыре человека.

— Можно узнать, какого хрена вы до сих пор не вошли? Вы не знаете, что ваш коллега, возможно, попал в беду?

Детективы стушевались.

— Звонил директор Бои. Он распорядился действовать осмотрительно. Слишком много вокруг народу, ispettora.

Инспектор бессильно прислонилась к стене. Надо подумать. Хотя бы секунд пять.

«Проклятие, только бы не было слишком поздно».

— Вы захватили «универсальный ключ»?

Один из полицейских украдкой показал ей отмычку — стальной рычаг, на конце раздвоенный. Полицейский прижимал инструмент к бедру, стараясь спрятать его от глаз пилигримов, которые уже начали обращать на них внимание и своим неуместным любопытством еще более осложняли положение. Паола нетерпеливо махнула рукой агенту, державшему ключ-отмычку.

— Дайте мне радио.

Полицейский протянул ей микрофон, соединенный шнуром с рацией, которая висела у него на поясе. Паола дала краткие и четкие указания группе, блокировавшей главный вход: до ее появления никто не трогается с места, в церковь никого не впускать и не выпускать.

— Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? — просипел Фаулер, с трудом переводя дух.

— Мы предполагаем, что подозреваемый сейчас в церкви, отче. Я скоро вам расскажу подробности. А пока я хочу, чтобы вы остались здесь, снаружи, и подождали, — ответила Паола. Указав на бескрайний людской поток, она добавила: — По мере возможности отвлеките их, пока мы ломаем дверь. Только бы мы не опоздали!

Фаулер кивнул. Он осмотрелся в поисках возвышения, на которое можно забраться. Подошла бы машина. Но ни одной машины на улице не было, транспортное движение здесь перекрыли. Их окружало море людей, следовательно, придется воспользоваться тем, что есть. Неподалеку Фаулер заметил рослого паломника (метр девяносто, не меньше) и, протиснувшись к нему, спросил:

— Можешь поднять меня на плечи?

Парень энергично зажестикулировал, давая понять, что не говорит по-итальянски. Фаулер тоже перешел на язык жестов, объясняя, что ему нужно. Молодой человек в конце концов понял, опустился на одно колено и, улыбаясь, поднял священника. Святой отец запел на латинском языке часть коммунио заупокойной мессы: