Роджер Эллори - Красная лента
— Или с кем-то, — добавил Рос, — у кого есть доступ к нашим системам.
На мгновение в комнате повисла тишина, каждый пытался осознать значение сказанного. Потом Мэрилин Хэммингз встала из-за стола и протянула руку. Миллер пожал ее, за ним Рос.
После она проводила их к выходу. Уже стоя на тротуаре, Миллер оглянулся и увидел Мэрилин, которая смотрела на него сквозь стеклянные двери центрального входа. Миллер кивнул, неловко улыбнулся, и она исчезла.
* * *Хотите знать, что такое реальный мир?
Я расскажу вам о реальном мире.
Это мир, в котором я научился профессионально ненавидеть.
Мир, где я забыл, как разговаривать с настоящими людьми, и когда я говорю о настоящих людях, я говорю о вас — хороших людях, добрых людях, людях, которые готовы помочь лишь потому, что ты человек. И никакой другой причины им не надо. Для них ты человек, и этого достаточно.
Мир, где я забыл, что такое доброта и сострадание. Забыл, как делать телефонные звонки. Забыл, как заказывать еду в ресторане. Забыл, как объяснять, что я имею в виду, как подвергать сомнению собственные убеждения. Забыл, как давать слово и выполнять обещания. А потом я забыл собственное имя. Я перестал быть ребенком, который ходил в школу, которому отец объяснял, что такое древесина, волокна, плотность, что такое природный цикл, ребенком, который невозможным путем делал все возможным. Забыл, как смотреть на людей и видеть что-то кроме того, что мне велено было видеть.
Мы разговаривали об этих вещах, я и Кэтрин. Обо всем, о чем говорили и раньше. А после мы, обсуждали то, как она умрет и когда, и что я буду делать потом, и я рассказал ей историю о моем отце, плотнике Большом Джо. В конце она рассмеялась, а потом заплакала. Мы взялись за руки и долго молчали.
Это был не первый раз, когда мы, разговаривали, но мы полагали, что он станет последним.
— Это ведь реальный мир, не так ли, Джон? — вспомнил я ее вопрос. Потом она улыбнулась. — А знаешь что? Попасть в то, другое место много времени не займет, так ведь? — Она вздохнула, протянула руку и прикоснулась к моей щеке. — Но вернуться назад? Черт! — прошептала она. — Я не знаю, хватит ли нам времени для этого путешествия.
ГЛАВА 9
Вашингтон был охвачен предвыборной лихорадкой, которая свирепствовала уже несколько месяцев. Агрессивная реклама республиканцев была переполнена клеветой, а то и чем-то похуже. Демократы пошли в атаку со всем, что у них было. Миллионы долларов были потрачены на то, чтобы обеспечить Бушу влияние на конгресс. Никто не хотел читать о маньяках и жестоких убийствах. Никто не хотел отвлекаться от баталий, которые происходили прямо перед носом. Миллер и Рос на фоне всего этого были совершенно незаметны, но для Миллера ничто на свете сейчас не было так важно, как отчет о вскрытии Шеридан. Для него это был настоящий удар.
После полудня Рос и Миллер сидели за смежными столами у себя в кабинете. Миллер, заканчивая читать очередную страницу отчета, передавал ее Росу. С каждой новой деталью он все яснее представлял место преступления — положение тела на кровати, ленточка вокруг шеи, легкий наклон головы, пустая бирка. Миллер даже чувствовал одуряющий аромат лаванды, который маскировал запах чего-то мертвого.
В принципе, все было так же, как и в предыдущих трех случаях. Лента и багажная бирка были одного типа. На них не обнаружили ни отпечатков пальцев, ни частиц кожи. Ни волос, ни волокон. Подтверждение недавнего полового контакта в тот же день, в субботу. Никаких следов изнасилования. Никаких внутренних повреждений или ушибов. Присутствие ноноксинола-9 подтверждало использование презерватива. Никаких внутренних выделений, чтобы можно было определить ДНК партнера. Присутствие мыльного осадка на лобке и между пальцами ног говорило о том, что после соития жертва принимала душ или ванну.
— Ты в порядке? — спросил Рос.
— В порядке, — ответил Миллер.
— По всей видимости, она все равно должна была умереть.
— Все рано или поздно умрут, — заметил Миллер. — Это не отменяет того факта, что кто-то ее убил, а у нас нет ничего нового кроме того, что она с кем-то занималась сексом. И еще: ее не существовало.
Рос молчал.
— Мне нужно взглянуть на ее дом, — сказал Миллер, — нужно тщательно его осмотреть. Судмедэксперты смотрят на среду, они не обращают внимания на окружающие предметы.
— Ты действительно считаешь, что мы там найдем что-то, что укажет на этого парня?
— Ты имеешь в виду того, с которым она спала, или того, который ее убил?
— Обоих. Это может быть одно и то же лицо.
— Я молю Бога, чтобы мы что-нибудь нашли.
— А если не найдем?
— Тогда останемся там же, где сейчас. Мы ничего не теряем.
Миллер передал отчет вскрытия Росу и встал из-за стола. Похоже, эти бумаги беспокоили его.
Машина Грега Рейда все еще стояла перед домом. Было почти шесть часов вечера, уже стемнело и похолодало. Стоя на подъездной дорожке, Миллер испытывал странное беспокойство и тревогу. На входной двери до сих пор висел кусок желтой оградительной ленты, невдалеке виднелся дом старика соседа. Суматоха субботнего вечера была уже позади, но странное ощущение не пропадало.
«Есть что-то еще, — подумал он. — Я бывал здесь раньше. В подобном месте. В котором одно кажется чем-то другим».
С кем она была между посещением библиотеки, магазина и возвращением домой, когда сосед, оторвавшись от любимого шоу, в последний раз видел Кэтрин живой? Миллер не мог найти ответа.
«Куда же ты пошла, Кэтрин Шеридан? Где, во имя всего святого, ты была?»
— Роберт?
Миллер вздрогнул от неожиданности.
— Ты идешь? — спросил Рос, который стоял возле входной двери, держа в руках кусок оградительной ленты.
— Конечно, — ответил Миллер и прошел за ним в дом.
Наташа Джойс набрала номер и терпеливо ждала, пока на другом конце провода возьмут трубку. Ее звонок поставили в очередь, потом попросили выбрать отдел, и ей снова пришлось ждать.
Наконец ее соединили с каким-то мужчиной, который, казалось, был готов выслушать ее. После того как Наташа подробно изложила свою просьбу, он спросил:
— В каких отношениях вы состояли с умершим, мэм?
— В каких отношениях? Он был моим женихом.
— То есть ничего официального, — сухо заметил мужчина.
— Он был отцом моей дочери. Я надеюсь, это что-то да значит.
Наташа чувствовала, что мужчина пытается проявить понимание, сочувствие к этой маленькой любопытной сучке, с которой разговаривает по телефону.
— Хотите правду, мэм? Не значит. Я понимаю, что это кажется вам несправедливым, но если говорить о получении доступа к юридическим записям и делу полицией или кем-либо еще… Мне очень жаль, но это невозможно.
— Я просто хочу знать, где его нашли. Он был отцом моего ребенка, ради всего святого! Он умер, а я даже не знаю, где это случилось.
— Назовите его полное имя.
— Кинг. Дэррил Эрик Кинг.
— Дата рождения?
— Четырнадцатое июня семьдесят четвертого года.
— Дата смерти?
— Седьмое октября две тысячи первого года.
— Эх… Две тысячи первый год, говорите?
— Да, седьмое октября две тысячи первого года.
— Простите, мэм, но я не смогу вам помочь.
— Почему?
— Подобные записи поступают в архив спустя пять лет после создания. Любая информация, которая, возможно, была здесь в базе данных, была передана в архив в прошлом месяце, а потом наша система была полностью очищена.
Наташа помолчала.
— Вы, должно быть, шутите, — наконец сказала она безжизненным голосом.
— Да, увы, мэм, но это так.
— А если бы я захотела узнать, какой участок занимался этим делом?
Мужчина, казалось, колебался.
— Я не знаю, мэм. Как по мне, это то же самое, что искать иголку в стоге сена. Возможно, вам пришлось бы позвонить в каждый участок в городе. Как вариант, вы можете позвонить в административный отдел полицейского управления в мэрии. Может быть, они смогут вам помочь.
— У вас есть их номер телефона?
— Простите, нет. Позвоните в справочную.
— Значит, административный отдел полицейского управления?
— Да, мэм.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Приятного вам дня.
Он отключился.
Наташа постояла пару секунд, слушая гудки в трубке.
— Мама?
Наташа резко обернулась.
В коридоре, держась за ручку двери, стояла Хлои. У нее были заспанные глаза и взъерошенные волосы.
— Мама, я проголодалась.
Наташа улыбнулась.
— Хорошо, милая, я примусь за ужин. Скоро будет готово, договорились?
Хлои улыбнулась.
— Ага.
Наташа положила трубку на рычаг. Ее мучило беспокойство.
То же чувство владело Робертом Миллером, когда он стоял в кухне дома Кэтрин Шеридан на Коламбия-стрит.
