Ангел-истребитель - Кортес Донн
Двадцать четвертого Джек последовал примеру большинства остальных горожан: он опустил руки и остался дома.
– Дже-ек! – донесся снизу голос Джанин. – Спускайся, соня. Твои предки будут здесь уже через час.
Джек со стоном зарылся под покрывало. И практически успел уснуть вновь, когда с его головы сдернули одеяло.
– Ох! Дай же мне поспать, – простонал он, ныряя под подушку лицом вниз.
Вздохнув, жена уселась рядышком на кровати.
– Так и быть. Скажу им – ты решил впасть в зимнюю спячку.
– Угу.
– А подарки пусть достанутся нищим и бездомным.
Выпростав из-под покрывала руку, он обнял жену за талию.
– Ты ничего им не скажешь, потому что мы ляжем в зимнюю спячку вместе. Мне же нужно будет чем-то согреваться... Я слыхал, что высокие женщины с короткими прическами греют как печки.
Джанин рассмеялась. Она всегда предпочитала короткие стрижки, а сейчас ее голову покрывал светлый волнистый ежик.
– Да неужто? А как быть с Сэмом? Кто о нем позаботится?
– Он у нас умный. Протянет на подножном корму – будет питаться орехами да ягодами.
Джанин сорвала с его головы подушку и обрушила ее на Джека.
– Поверить не могу, что ты говоришь такое о собственном сыне, – заявила она, изображая негодование.
– А мне не верится, что я женился на женщине, способной заниматься логическими умопостроениями до девяти часов утра.
– Спорим, в детстве ты вел себя иначе, – сказала Джанин, вытягиваясь рядом. Джек подсунул руку ей под голову.
– Ну, уж точно не в Рождество, – хохотнул он. – Я, скорее, напоминал Сэма: не мог уснуть накануне и вскакивал в половине шестого. Настолько заряженный энергией, что, клянусь, просто вибрировал.
– И что же случилось потом?
– Я открыл для себя мастурбацию. И заметно успокоился.
– Ну, Сэму только шесть... Думаю, в запасе у него еще несколько энергетически насыщенных лет. – Усевшись, Джанин спустила ноги с кровати. – Пойдем Кофе уже готов.
– Кофеин? Что ж ты сразу не сказала?..
Встав, Джек наскоро принял душ. Втирая в волосы шампунь, насвистывал старую песню группы "Дэво". Закончив, надел на себя белую футболку и черные спортивные брюки и босиком поспешил вниз.
– Пап! Еще только один последний сон! – воззвал из гостиной сынишка. У Сэма было узкое личико и курносый нос матери, зато курчавыми каштановыми волосами он был весь в отца Последние две недели он самым тщательным образом вел обратный отсчет дней.
– Он твой, Сэм, – пообещал Джек, направляясь на кухню. Сынишка помчался за ним, размахивая зажатыми в руке комиксами.
– Смотри! Маршалл подарил мне на Рождество первый выпуск "Спауна"! Знаешь почему?
– Ну... потому что он купил семь экземпляров? – Джек плеснул себе кофе в черную кружку с рисунком – зеленый эллипс головы и вытаращенные глаза пришельца.
– Вот и нет! – протянул Сэм с напускной обидой. – Потому что я его лучший друг.
– Интересно, а я тогда кто? – полюбопытствовал Джек, доставая сливки из холодильника. Тот был увешан магнитными нашлепками, которые Джанин покупала повсюду в лавках для туристов. Каждый день, хватаясь за ручку холодильника, Джек утыкался взглядом в один такой сувенир, напоминание о заброшенном городке в Аризоне: ухмыляющийся череп в ковбойской шляпе с подписью снизу: "Йа-хуу, мой верный мустанг!"
– Йа-хуу, – сказал Джек, упирая в череп вытянутый палец и пуская воображаемую пулю.
– Пап?
– Чего тебе, приятель? – Джек уселся за кухонный стол.
– Зачем ты всегда стреляешь в холодильник?
Джек рассмеялся.
– Я люблю это делать, когда у меня хорошее настроение. Что-то вроде ритуала, наверное.
– А что такое ритый ал?
– Узнаешь, когда сюда доберутся бабушка с дедушкой.
– А, ладно. – Сын Джека улыбнулся особенной, доверчивой и всепрощающей улыбкой маленького мальчика и умчался обратно в гостиную. Покачав головой, Джек улыбнулся тоже; он не мог припомнить, чтобы когда-либо так вот был уверен в собственном отце. Это было и приятно, и немного пугало.
Джанин вошла в кухню и присела за столом рядом с Джеком.
– Вот и все, гостевая комната готова. Не хватает только твоих родителей.
За окном дважды прогудел автомобиль – обычное приветствие, каким отец Джека всегда оглашал окрестности, оповещая о своем приезде.
– А вот и они, – ответил жене Джек.
Мистер и миссис Сэлтер вошли в прихожую, нагруженные свертками в праздничной обертке.
– Счастливого Рождества! – провозгласила мать Джека Она была высокой женщиной с курчавыми волосами, которые неизменно красила в вопиюще алый оттенок. – Смотрите-ка, что Санта выронил с саней рядом с нашим домом!
– Ого! – крикнул Сэм, подбегая к бабушке, чтобы обхватить ее руками. – А для меня там что-нибудь есть?
– Ну, я думаю, может и найтись кое-что, – успокоил его отец Джека, невысокий коренастый мужчина с квадратной челюстью и сединой, которую стриг машинкой. – Ага, вот и моя близняшка! – со смехом проговорил он, заключая в объятия Джанин.
– С Рождеством! – сказал Джек, принимая весь груз свертков, пока Джанин помогала его родителям повесить пальто. – Уф-ф. В этом году вы опять решили скупить весь ассортимент магазина игрушек?
– Чился-молся, – насупился отец. – Антася, понял меня?
– Что? – удивился Сэм.
– Не бери в голову, – посоветовал Джек. – Дедушка то и дело вспоминает один старый шведский диалект.
Джек препроводил их в гостиную. В одном из углов возвышалась статная двухметровая с гаком ель, украшенная щедро, хотя и несколько эклектично: на ветвях сражались солдатики из коллекции Сэма, оспаривая, видимо, судьбу младенца Иисуса, лежащего тут же, в яслях. Всю сцену подсвечивали мерцающие стручковые перцы – мексиканские светильники, собранные цепочкой, на манер рождественских огней. Самодельные игрушки, изготовленные Джеком, делали убранство еще сюрреалистичней. Все они были собраны из разрозненных предметов, в основном столовых приборов; Джек давно обнаружил, что вполне приличный ангелочек может получиться из двух вилок, одной ложки и моточка проволоки, особенно если зубцы вилок растопырить на манер крыльев.
– Святый Боже, – произнес его отец, оглядывая ель. – Хорошо, хоть дерево настоящее.
– Я уж думал, вы опоздаете, – сказал Джек, раскладывая подарки под елкой. – Если учесть, что творится на дороге...
– Ну, ты ведь знаешь своего отца, – вздохнула мать, усаживаясь в кресло. – Решил, что мы обязательно должны выехать на час раньше, просто на всякий случай.
– И оказался прав, – самодовольно добавил мистер Сэлтер. – Главные улицы еще в порядке, а вот на боковых мы пару раз чуть не застряли. Еле добрались, точно вам говорю.
– Что ж, говорят, к завтрашнему утру снег растает, – сказала Джанин.
– Да, и тогда все мы утонем в слякоти, – проворчал мистер Сэлтер.
– Кто-нибудь хочет выпить? – спросил Джек.
– Я бы не отказалась от горячего шоколада, – откликнулась миссис Сэлтер. – Хочу прогнать холод из костей.
– А ты что скажешь, папа?
– Не откажусь.
– И я тоже! – выбрался из-под елки Сэм. Он копался там в коробках, высматривая собственное имя и повторяя "Ух!" всякий раз, когда его находил.
– Приготовлю каждому по чашечке, – сказала Джанин.
* * *ПОЦЕЛУЙ СМЕРТИ: Эта картина мне знакома.
ПАТРОН: Надо думать, речь идет о полотне, а не о фотографии.
ПОЦЕЛУЙ СМЕРТИ: Да. Его автор – художник по имени Сальваторе Ториньо, не так ли?
ПАТРОН: В точку. Да, Ториньо – один из моих успехов.
ПОЦЕЛУЙ СМЕРТИ: Я и не знал, что он умер.
ПАТРОН: Нет, он жив и здоров. Чего не скажешь о его обожаемой матушке – ты видел ее на фото. Старушка посетила свою последнюю пасхальную мессу.
* * *Звонок раздался ближе к вечеру. Джанин вместе с матерью Джека были на кухне, готовили праздничный ужин, а его отец вел крайне серьезный спор с внуком: "Нет, Сэмми. Едва ли Бэтмен поколотит Супермена. Не в честном бою, во всяком случае..."
