Охотясь на Адэлайн - Х. Д. Карлтон
«И что же это?» Зейд спрашивает, голос глубокий и низкий.
«Абсолютный контроль над человеческим населением, конечно же. Сейчас люди слишком хорошо осознают свое бесполезное существование. Я хочу полной власти — чтобы у нас обоих была полная власть».
Моя бровь сжимается, на лице появляется неприятное выражение.
«Для чего?» — спрашивает он. «Что именно ты собираешься делать с этой силой?»
«Создать совершенно новую эру, конечно же. Мы можем делать все, что захотим. Мы можем сделать их жизнь полезной, дать им настоящую цель».
«И что же это будет за цель?» вклинился я. «Быть бездумными роботами, которые будут служить тебе?»
«Страданиям пришел бы конец», — огрызнулась она, обратив ко мне свои ледяные зеленые глаза.
В них действительно нет души. «И эта планета процветала бы. Если бы у людей был настоящий закон и порядок, мы могли бы сделать так много вещей. Покончить с голодом в мире, сократить разрыв между бедными и богатыми, уменьшить бедность и бездомность».
Я качаю головой. «Ты пытаешься заставить лишение людей свободы воли звучит добродетельно».
«Так и есть», — отвечает она.
Я моргаю, совершенно сбитая с толку. «Мы что, в кино? Не может быть. ты серьезно». Повернувшись к Зейду, я вижу, что он смотрит на Клэр, рассеянно потирая пальцы друг о друга, в его мозгу все крутится. «Она серьезно, не так ли?»
Он поднимает бровь. «Похоже на то».
Больше всего на свете мне хотелось бы знать, о чем он думает. Такое можно увидеть только в кинотеатрах или книгах. Какое-то дерьмо нового мирового порядка, которое кажется настолько далеким от реальности, что люди превращают его в фантастику для развлечения. Я сама буквально писала такие книги.
«Вы меняете одну форму рабства на другую», — говорит он наконец.
«Я обмениваю человеческие страдания на новый, лучший мир», — возражает она.
«Технология, которую вы можете создать, продвинет нас в совершенно новую эру». Она обращает свой взор на меня, и я понимаю, что она — гребаная рептилия. Она чертова змея. «Никто никогда не будет страдать от того, что пережили вы. Больше никаких детей, принесенных в жертву. Больше никаких продажных женщин. Я бы уничтожила все это».
«Что мешает тебе сделать это сейчас?» спорю я. «Что мешает тебя от попытки захватить власть?»
«Зейд», — просто отвечает она, поворачиваясь к нему. «Ты был занозой на моей стороне с тех пор, как ты создал свою организацию и вознамерился уничтожить все, над чем я упорно работала.
И я признаю, у тебя это неплохо получается, вот почему я хочу создать альянс, в котором мы будем работать вместе, а не друг против друга. Я дам тебе то, чего ты так сильно хочешь, а взамен тыпоможешь мне с тем, чего хочу я».
«Говоришь со мной так, будто я глупый, Клэр», — сухо сказал Зейд. «Ты хочешь, чтобы я перестал разоблачать правительство? Нет, ты хочешь большего. Ты хочешь, чтобы я создал некую технологию для имплантации в мозг людей и сделал их настоящими роботами? Сделать так, чтобы они не могли бороться?»
Она поднимает брови, на лице появляется улыбка. «Вот это идея. Я могу создать новый мир с законами и последствиями за их нарушение. Твоя технология может продвинуть нас и облегчить исполнение этих законов. Мы могли бы заставить людей ходить по прямой линии, где бы мы ее ни нарисовали. Но отнять у них способность думать самостоятельно? Боже мой, это было бы замечательно».
Ее глаза загорелись от возбуждения. «Вы можете это сделать?»
Я могу только смотреть на нее, совершенно потеряв дар речи. Разве прекращение торговли людьми звучит как мечта? Безусловно. Но в обмен на какую-то фантастическую идею, чтобы лишить людей свободы воли и превратить их в зомби.
Я даже не уверен, что именно она будет с ними делать, но мне все равно. Я хочу того же, чего всегда хотел Зейд. Искоренить торговлю кожей. Но это желание никогда не сопровождалось нереальными ожиданиями.
«Технология может сделать все. Единственное ограничение — это ее создатель», — говорит Зейд.
Она улыбается, и я вижу в ее глазах блеск, который она украла у многих. многих. У меня.
У Надежды.
Но она не принадлежит ей — она принадлежит душам, которые она ответственна за то что ломает.
«Видишь? Мы можем сделать все», — вздыхает она. «Я верю, что у тебя нет ограничений».
Взгляд Зейда темнеет, и теснота в моей груди ослабевает.
«Ты права, Клэр. Это не так».
Она совершенно неправильно понимает его смысл, потому что ее улыбка только расширяется, слишком ослепленная возможностями, чтобы понять, что ее ждет.
«У тебя уже есть власть», — напоминаю я ей. «Вы — теневое правительство. которое контролирует всю страну. Тем более сейчас, когда ваши партнеры мертвы. Этого недостаточно для тебя? Теперь вы хотите мирового господства?»
Она наклоняется вперед, обнажая зубы, шипит: «Может быть, твой ничтожный мозг это…»
«Знаешь, в чем твоя проблема?» вклинился Зейд. «Ты не знаешь ни черта о создании альянса. Ты действительно думаешь, что оскорбляя что оскорбление Клэр приведет тебя к успеху?» Зейд встает, и хотя я вижу, как Клэр борется с собой, она заставляет свой позвоночник выпрямиться. Ее телохранители прицеливаются, но Зейд движется так, словно он заключен в пуленепробиваемую броню.
Мое сердце набирает скорость, адреналин вырывается наружу, потому что у этого недоумка нет на самом деле, пуленепробиваемой брони, и если хоть одна пуля приблизится к нему, я просто охренею.
«Принижать тех, кто тебя поддерживает, неразумно. Разве ты не читала исторические книги? Использовать страх, чтобы требовать уважения — хрупкая конструкция. Она недолговечна. потому что никто не может доверять тебе, и при первой же возможности предать они ею воспользуются. Z построена не на страхе, Клэр. Она построена на взаимном желании убить таких, как ты. И знаешь что? Моя организация доверяет мне это сделать».
Ее глаза расширяются, предчувствуя приближающуюся гибель еще до того, как она произойдет. Линия бомб заложена вдоль фасада винокурни, прямо под тем местом, где стоят люди Клэр. Через несколько секунд взрывчатка срабатывает, создавая оглушительный взрыв.
Сила взрыва отбрасывает нас на шаг или два назад, и я закрываю лицо, когда вокруг нас летят обломки. Мы убедились, что бомба не была настолько мощной. чтобы здание рухнуло вокруг нас, но достаточно, чтобы разнести кого-то или что-то на куски.
Несколько ее охранников, стоявших на
