Джеймс Паттерсон - Четвертое июля
Мужчина по прозвищу Лоцман добросовестно прочел записи в блокноте, перечислив привычки обитателей дома, распорядок дня и все, что ему удалось узнать о семье О'Майли.
Другой парень, по прозвищу Охотник, одобрительно кивнул головой. О'Майли были его находкой, и собранные Лоцманом сведения лишь подтвердили, что чутье не подвело его. Он стал насвистывать какой-то старый блюз, но осекся под взглядом Факта.
Факт был щуплого телосложения, но, похоже, имел немалый вес в компании.
— Ты хорошо поработал, — согласился он. — Но у меня возникли кое-какие сомнения.
Лоцман заволновался. Он оттянул воротник джемпера и стал торопливо рыться в фотографиях. Прижав пальцем один снимок, Лоцман вооружился авторучкой и начал обводить конкретные детали.
— Неплохо для начала, — заметил Охотник, решив вступиться за товарища.
Но Факт раздраженно махнул рукой:
— Только не надо пудрить мне мозги. Говорите дело. — И добавил: — Закажем что-нибудь.
На террасе появилась официантка Мэдди в тугой безрукавке и приспущенных на бедрах джинсах под кругленьким животиком.
— Вот кого я называю трясопузками, — сострил Охотник, глядя на девушку со смесью вожделения и насмешки.
Мэдди ответила ему бледной улыбкой и разлила кофе по чашкам. Потом вытащила свой блокнот и приняла заказ Факта — яичница с беконом и свежая булочка с корицей.
Лоцман и Охотник взяли тоже самое, но в отличие от Факта едва притронулись к еде. Они продолжали тихо разговаривать. Размышляли, как обойти препятствия. Обсуждали варианты.
Факт внимательно слушал, разглядывая утренний туман, — и через некоторое время план был полностью готов.
ГЛАВА 38
Утро выдалось ярким и красивым, как пляжный коврик. Я ужасно жалела, что Джо не мог разделить его со мной.
В ответ на мой свист Марта прыгнула в машину, и мы направились в город за продуктами. Проезжая по Кабрилло-хайуэй, я заметила знак: «Школа «Бэйсайд», управление охраны детства, штат Калифорния».
Справа у обочины вырос большой голубой дом. Повинуясь внезапному импульсу, я свернула на парковочную площадку. Некоторое время я сидела за рулем, разглядывая здание, детский городок и высокую ограду из проволочной сетки. Потом вышла из автомобиля, заперла его на замок и зашагала по дорожке из гравия к внушительной дубовой двери.
На звонок ответила очень толстая черная женщина чуть старше тридцати.
— Здравствуйте, — сказала я. — Я ищу доктора Браун.
— Входите. Она сейчас в преподавательской. Меня зовут Майя Эббауд. Я учительница.
— А кто учится в этой школе? — спросила я, двинувшись вслед за ней по темному узкому коридору, за которым оказалась лестница.
— В основном беспризорники — их присылают сюда со всего штата. Можно сказать, здешним ребятам повезло.
Поднявшись, мы увидели ряд небольших классов, холл с телевизором и группы учеников, от самых маленьких до почти взрослых. Конечно, это мало напоминало «Оливера Твиста», но все-таки вид бездомных детишек, лишенных крова и семьи, навел меня на грустные мысли.
Мисс Эббауд покинула меня на пороге светлой и просторной комнаты со множеством окон, где я увидела Кэроли Браун. Она тут же вскочила и поспешила ко мне.
— Линдси! Рада вас видеть.
— Я проезжала мимо и… в общем, решила извиниться за свой неласковый прием.
— О, перестаньте. Я застала вас врасплох, и мы незнакомы. Хорошо, что вы приехали. Хочу вас кое с кем познакомить.
Я предупредила, что не могу остаться надолго, но она заверила, что это займет всего минуту.
Мы спустились на детскую площадку, и моя спутница подвела меня к симпатичной темноволосой девочке лет восьми, которая сидела за столиком под тенистым деревом и играла в «Могучих рейнджеров».[8]
— Это моя дочь Эллисон, — представила Кэроли. — А это тетя Бригид и Мередит, ее зовут Линдси. Она детектив.
Кэроли подчеркнула последнее слово, и девочка взглянула на меня с интересом.
— Я вас знаю. Вы заботитесь о Пенелопе, верно?
— Да, Эли, но лишь на несколько недель.
— Пенелопа красавица, правда? К тому же она умеет читать мысли.
Эллисон рассказывала о своей четвероногой подружке, пока мы втроем шагали к автостоянке.
— Круто, что вы полицейский, — сказала она, взяв меня за руку.
— Ты считаешь?
— Конечно. Это значит, что вы умеете решать проблемы.
Пока я раздумывала над ее фразой, девочка взволнованно сжала мои пальцы и бегом бросилась к машине. Марта лаяла и размахивала хвостом, пока я не выпустила ее наружу. Она сразу начала танцевать вокруг Эллисон и слюнявить ее поцелуями.
Мы с трудом оттащили от девочки собаку, и я обсудила с Кэроли, когда мы сможем встретиться. Помахав на прощание из открытого окна, я подумала: «Кажется, у меня появился новый друг».
ГЛАВА 39
Лоцман нервно вцепился в руль автомобиля, ожидая, когда Лорели О'Майли выйдет на крыльцо. Его совсем не радовала перспектива снова забираться в дом. Наконец эта безмозглая толстуха появилась на улице и заперла входную дверь, чтобы отправиться за ежедневными покупками. Она села в маленький красный «Мерседес» и помчалась по Оушн-Колони-роуд, не взглянув по сторонам.
Лоцман вышел из своей машины. Он был в свободных брюках, спортивной крутке и темных очках — примерно так мог одеваться сотрудник телефонной фирмы. Лоцман быстро направился к дому.
Как и в прошлый раз, Лоцман присел у подвального окна и надел перчатки. С помощью ножа поддел стеклянную панель с засохшим клеем, вынул ее из рамы и спрыгнул внутрь. Не теряя времени, взломщик поспешил к лестнице и поднялся в спальню О'Майли. Он залез в шкаф, раздвинул вешалки с одеждой и изучил стоявшую на полке видеокамеру.
Вытащив из камеры пленку, Лоцман положил ее в карман, потом наугад взял еще одну кассету из валявшейся рядом кучки и с трудом подавил в себе желание аккуратно расставить остальные. Напоследок он забрал из ночного столика пачку фотографий.
Лоцман находился в доме всего две минуты и двадцать секунд, когда наверху хлопнула входная дверь. Во рту у него мгновенно пересохло. За время его наблюдений никто не возвращался домой в этот час. Лоцман забрался в шкаф и спрятался за подолами широких юбок. Он протянул руку и закрыл дверь.
Мягкий ковер почти заглушил шаги, и Лоцман вздрогнул, когда ручка двери внезапно повернулась. У него не было времени для раздумий. Шкаф открылся, одежда раздвинулась — и свет упал на Лоцмана, съежившегося у стенки, словно вор.
Лорели О'Майли громко охнула и схватилась за сердце. Ее лицо потемнело.
— Я вас знаю, — пробормотала она. — Что вы здесь делаете?
В руке мужчины блеснул нож. Лорели увидела его и издала истошный крик. У Лоцмана не осталось выбора. Он прыгнул вперед, и тонкое лезвие вонзилось женщине в живот, оборвав пуговицы с шелкового платья. Лорели отпрянула, но Лоцман, точно страстный любовник, крепко прижал ее к себе.
— О Боже, зачем вы это делаете? — прошептала она. У нее стали закатываться глаза.
Лоцман ухватился ладонью за ее затылок и воткнул лезвие поглубже, распоров всю брюшную полость. Кровь не брызнула — она хлынула наружу, как вода из рваного пакета. У Лорели подогнулись ноги, и она рухнула прямо в шкаф.
Присев на корточки, мужчина прижал пальцы к ее сонной артерии. У женщины задрожали веки. Еще немного, и ей конец.
Ему едва хватило времени, чтобы выполнить все необходимое. Он задрал ее юбку, снял с себя ремень и начал хлестать женщину по ягодицам, пока Лорели О'Майли не умерла в собственном платяном шкафу.
ГЛАВА 40
С самого начала все пошло наперекосяк. Лоцман сидел в автофургоне, припаркованном на Келли-стрит напротив двухэтажного дома, где находился офис доктора. Он покосился на Охотника, который сидел в соседнем кресле. Потом снова стал рассматривать автостоянку. Его взгляд с беспокойством скользил по редким прохожим и машинам на парковочной площадке.
Когда на улице появился доктор Бен О'Майли, Лоцман толкнул локтем Охотника. Они переглянулись. Пора. Лоцман вышел из фургона. Он почти бегом бросился к доктору и настиг его раньше, чем тот сел в свой джип.
— Доктор, доктор, ради Бога! Мне нужна ваша помощь.
— В чем дело, сынок? — Доктор обернулся с удивленным и немного раздраженным видом.
— Моему другу плохо! Я не знаю, что с ним. Какой-то спазм или сердечный приступ. Прошу вас, помогите!
— Где он?
— Там, в машине! — Лоцман указал на стоявший неподалеку грузовой фургон. — Скорее, умоляю вас!
Лоцман бросился назад, оборачиваясь на ходу, чтобы убедиться, следует ли за ним доктор. Когда они приблизились к фургону, он настежь распахнул переднюю дверцу и отступил в сторону, продемонстрировав скорчившуюся в кресле фигуру.