Мартынов Алексей - Тихие шаги в темноте

С его слов, пусть и немного бессвязных, он проснулся ночью, незадолго до рассвета от странных звуков с улицы. Там он заметил неясные фигуры, похожие издали на крыс с крыльями, ползающие по внешним стенам города. Он видел их недолго, ибо одна из фигур быстро отделилась и подлетела к его окну почти вплотную, чем сильно его напугала. И после этого он прибежал ко мне.

Я понятия не имею, о каких таких крысах с крыльями он говорит, но, видимо, спать в эту ночь ни мне, ни ему не придётся. Ради его же собственного блага, надо либо разуверить его в видении, сославшись на плохой сон, либо узнать, что же это могли быть за летающие крысы.

За исключением этого инцидента с утра, день прошёл относительно спокойно. Прибегала несколько раз наша соседка, то одна, то со своими знакомыми, собирала какие-то подписи на какой-то петиции. Видимо, она обходит таким манером всех жителей, вот только куда они собираются подавать эту бумажку, для меня это загадка. Милиция по-прежнему глуха, нема и слепа – никого не выпускают, на вопросы не отвечают, тыкая в висящее на воротах постановление. Содержание его всем известно, оно висит ещё со вчерашнего утра, когда и закрыли ворота, вот только ответов на вопросы оно не даёт.

Постановление гласит о том, что город запирается во имя жизни горожан, и укрепляется нарядами милиции. Как я уже писал, народ на это реагирует неразумно, превращаясь в уличных торговцев. Они стоят толпой неподалёку от ворот на самом просматриваемом месте и галдят. Сложно что-то разобрать в таких громких высказываниях своего мнения, но по всему видно, что тон задаёт наша соседка, которая собирала недавно подписи.

Сейчас глубокая ночь, немногим больше часа за полночь, мы с братом в моей комнате наблюдаем за воротами. Сейчас он спит, а я дежурю и записываю в дневник, чтобы не уснуть. Ничего не происходит, тишь да гладь; обкусанная луна ползёт по небу, звёзды вторят ей в освещении. Патруля не видать, на вышках тоже никого – либо спрятались, либо ушли спать…

Мда. Однако, я был не прав, когда говорил, что нечего делать. Сейчас только восходит солнце, запишу, пока свежо случившееся.

Было в районе трёх часов ночи, и я как раз собирался идти будить брата, ибо неимоверно клонило в сон, как вдруг краем глаза я ухватил движение вдали на дороге. Небо как назло заволокло тучами, скрывая луну, звёзды и свет вместе с ними, а фонари всё по тому же предписанию от правительства не зажигались вообще. Была почти кромешная тьма, и, если бы мои глаза не привыкли к темноте, я вряд ли бы смог разглядеть какое-либо передвижение.

Одновременно с движением на дороге откуда ни возьмись материализовались почти все милиционеры, которые были у нас в городе. Я успел хорошо рассмотреть, откуда они появились – доселе они прятались в подвалах домов по бокам, даже в нашем, прямо под моим окном. На них не было более тяжёлой брони, они передвигались тихо, будучи одетыми в лёгкие комбинезоны. На вышках тоже появились люди, но теперь их там было по одному на вышку, да и смотрели они преимущественно на дорогу и приближающиеся тёмные фигуры.

Ворота были отворены и на территорию города тихо въехали грузовики. Милиционеры стали из них выгружать те самые большие ящики, о которых ходили слухи; они действовали быстро, а машины не глушили мотор во время разгрузки. По моим подсчётам всего было около десяти грузовиков, доверху нагруженных ящиками. Они въезжали в строгой очерёдности: одновременно не более двух на территории города. Милиционеры перетаскивали ящики к ближайшим башням, и уносили их вглубь оных; двери были открыты, как ни странно.

Я долго наблюдал за ними, а небо всё оставалось тёмным, покрытым густым слоем облаков. На машинах не было номеров, хотя вполне возможно, что в такой темноте мои глаза не смогли их разглядеть. Когда сгружались последние две машины, я обратил внимание, что высоко в небе, едва отличимая от него, парит большая птица. Я видел её всего ничего, секунду, на которую луна кусочно выскочила из-под облаков. Тогда я ещё удивился, почему такая большая птица летает здесь ночью; если только это не сова, хотя о таких огромных совах я никогда ещё не слышал.

Люди перестали разгружать машины, и те уехали так же тихо и быстро, как и приехали. Ворота быстро закрылись, а милиционеры попрятались кто куда быстро, как мыши в норки. На всю операцию у них ушло около пяти минут; работали они слажено, быстро и тихо настолько, что я не смог ничего услышать. Всё это время мой брат спал, а я всё больше хотел спать, поэтому разбудил его, но решил ничего не рассказывать, потому что не смогу отбиться от вопросов. Я сказал, что ничего не было, и теперь его очередь дежурить, а сам пошёл на боковую.

Но мои мечты о сне были очень скоро развеяны, когда я сквозь пелену сна услышал, как мой брат издаёт невнятное мычание. Видимо он хотел закричать, но не открыл для этого рта. Больше рефлекторно, чем надеясь что-либо увидеть, я рванулся с места поближе к нему; он, не переставая мычать, указывал рукой в окно.

Я долго вглядывался, надеясь всё же увидеть причину его почти истеричного страха. И я увидел. В темноте ещё не разошедшихся туч через стену переползали массивные существа с длинными, почти человеческими руками, короткими ногами и с широкой головой без шеи. Они ползли по стене очень медленно, едва различимо при такой тьме. Они были ростом с человека, но держались на гладкой вертикальной стене как мухи. У них был толстый хвост, видимо, с помощью которого они балансировали.

И вдруг они остановились. Они висели на стене как коконы какой-то огромной бабочки, так же неподвижно и величественно. Одно из этих существ вдруг резко оттолкнулось от стены, взмахнуло крыльями и взмыло в воздух. Оно летело бесшумно и медленно, планируя на своих громадных крыльях вдоль домов. Оно пролетело и мимо нашего дома.

Мы сидели без движения, в какой-то момент я против собственной воли шепнул брату: «Не шевелись». Существо пролетело мимо нас, я отчётливо видел его гладкую голову и два больших немигающих глаза на ней. Как только оно пролетело мимо нашего окна, я почувствовал слабость. Оставшиеся два существа перелезли обратно за стену, а дальше я ничего не помню.

Следующее воспоминание датируется несколькими часами позже, когда я проснулся на полу, разбуженный лучами солнца, а мой брат всё ещё мирно спал на стуле у окна.

Я не решался сказать ему что-либо, да и спросить было как-то неудобно, но он и сам не хотел говорить об этом. Ибо, когда он проснулся, то сразу же молча вышел и пошёл к себе в спальню. В течение всего дня ни он, ни я не вспоминали о том, что увидели ночью. День был похож на предыдущий – наша соседка опять что-то выкрикивала в толпе, и толпа её поддерживала. Это становится скучным.

Мне приснился замечательный, а вместе с тем и тревожный сон. И с чего это вдруг сны появляются, причём вот такие?

Мне снился дом, полуразрушенный и старый дом, в котором сквозь камни пола пробивались зелёные ростки и мох. И я долго ходил по этому дому, открывая дверь за дверью, но не мог найти выхода. На окнах были решётки, причём они были внутри, и я никак не мог дотянуться до стёкол, чтобы открыть окна. А стёкла были запотевшие – я не мог видеть того, что происходило за ними, снаружи. Царила полная тишина, а я всё ходил и смотрел на дом, на его убранство, очень богатое: золоченая резная мебель, огромные хрустальные люстры в залах, различные мелкие вещицы, инкрустированные драгоценными камнями. Мне казалось, что я хожу по этому дому целую вечность, что я, наверное, должен был его уже обойти пару раз, но за каждой новой дверью был новый кабинет, без повторов.

Наконец, передо мной предстала маленькая дверка из дешёвой древесины, давно прогнившей. И я вошёл в эту дверь. В комнате было темно, освещение поступало из дверного проёма, из других залов, но это было не главное. В дальнем её углу стояло большое зеркало. Я подошёл к нему и постарался разглядеть что-нибудь. И там я с трудом увидел себя в совершенно другом виде: мне казалось, что там стою я в сверкающих латах со шлемом и мечом, а рядом неясно вырисовывался ещё один силуэт. Я оглянулся, но не увидел никого – я был один в комнате. Тогда я снова взглянул в зеркало: позади меня стоял неясный женский силуэт тоже в латах. Я решил переставить это зеркало поближе к свету. Оно было лёгким, я его поднял, вынес из комнаты на свет и снова взглянул. Но силуэта больше не было, да и сам я стал не таким. На мне была крестьянская одежда, а не латы. Сам не зная почему, я решил отнести зеркало обратно, но не смог. Оно стало таким тяжёлым, что я не смог его даже приподнять. Я долго мучался, как вдруг ощутил, что на меня что-то капнуло. Я огляделся и увидел, что всё, что было вокруг, тает, да и я сам таю.

В этот момент я проснулся.

Всю жизнь мне твердили об одном и том же. Сначала бабушка, потом её подруги, а вслед за ними друзья, друзья друзей, просто незнакомые люди, книги, журналы с газетами, СМИ, всё, всё сообщало мне, что существуют верхние силы, которые всем управляют и спускают вниз на землю указания в виде намёков. И каждый учил эти намёки читать, заявляя, что именно его методика – правильна, и именно ей только и нужно следовать. Люди видят то, что хотят видеть; а если тебе это вдалбливают с детства, то начинаешь видеть жизнь даже в камне. Как будто это мировой заговор, все повелись на одну и ту же тему, пусть и в разных вариациях.