Картер Браун - Непристойный негатив
— Значит, даже если бы Лессинджеру и удалось уговорить Джемисона и Феррелла закончить фильм, то без вашего на то согласия у них все равно ничего не вышло бы.
— Вы абсолютно правы, Холман, — сказал он. — Мне это совершенно не интересно. Позволю себе заметить, что мне также глубоко безразлично, зачем кому-то понадобилось убивать Лессинджера. Но в любом случае, я очень надеюсь, что следующая попытка таинственного злоумышленника будет гораздо удачней предыдущей. Всего хорошего, мистер Холман.
— До свидания, мистер Сэнфорд, — хмыкнул я.
— Паула, будь добра, проводи нашего гостя до дверей, — распорядился Сэнфорд, не поворачивая головы. — Или куда-нибудь еще, где вам будет удобней.
Глава 5
Комната была залита ярким светом солнца, уже начавшего клониться к закату. Блондинка проворно потянула за шнур, и ажурные жалюзи превратились в непроницаемую стену из алюминия. Затем она повернулась ко мне, и я был вынужден признать, что внезапный полумрак очень настраивал на интимный лад. Черт побери! Решительно все здесь было призвано поддерживать эту атмосферу. Просторная кровать круглой формы, застеленная черными атласными покрывалами, такие же подушки, зеркало во всю стену, на котором отражалась все та же кровать, и черные шерстяные коврики на полу. Все это более походило на обстановку в номерах высококлассного борделя, чем обычной спальни.
— Меня зовут Паула, — с некоторым запозданием представилась блондинка. — А тебя?
— Рик, — ответил я.
— Не смущайся, Рик, — сказала она. — Он не возражает.
— Это Сэнфорд-то?
— А то кто же еще? — она передернула острыми плечиками. — С точки зрения физических отношений, я его совершенно не интересую. Тебе трудно в это поверить?
— Еще бы, — согласился я. — В такое верится с трудом.
— Поначалу я тоже очень удивлялась, — продолжала она. — Я пыталась соблазнить его, придумывая для этого миллионы разных способов, но так ничего и не добилась. И это очень ранило мое самолюбие. Понимаешь?
— Могу себе представить, — с серьезным видом подтвердил я.
— И дело вовсе не в том, что он не может этим заниматься, — призналась Паула. — Лично я, по крайней мере, в этом глубоко убеждена. Ему просто не хочется. Ни со мной, ни с кем-либо еще.
— Вот как? — удивился я, делая вид, что понимаю, о чем именно идет речь.
— Она была любовью всей его жизни, — сказала она. — Он сказал тебе правду. И другая женщина ему попросту не нужна. Мне кажется, все это так безумно романтично… А ты как думаешь?
— Имеется в виду Айрис Меривейл? — на всякий случай уточнил я.
— Он её боготворил, — сказала Паула. — Наверное, здорово, когда мужчина вот так относится к тебе. — Она закрыла глаза и восторженно вздохнула. — Мне это нравится!
— Прошу прощения за назойливость, — вкрадчиво заметил я. — Но если он не испытывает к тебе физического влечения, то зачем вообще ты ему здесь нужна?
Она открыла глаза и удивленно посмотрела на меня.
— Для престижа, наверное. Это своего рода символ его благополучия. Я живое доказательство того, что он богат, удачлив в делах и все у него хорошо. То есть, так должны думать другие мужчины, когда мы вместе появляемся на людях.
— А Сэнфорд действительно такой? — заинтересовался я. — Богат, удачлив в делах, и все у него хорошо?
— А то как же, — подтвердила Паула. — Он ведь миллионер! — Она рассчетливо взглянула на меня. — И ещё он патологический врун.
— И что, мне сейчас он тоже врал?
— Он врет всем и всегда, — просто сказала она. — И ещё он ужасно коварен. Слушай, Рик, а тебе не жарко? Ведь в окна целый день светило солнце. Почему бы тебе не снять пиджак и не расслабиться? Может быть, хочешь выпить?
— Нет, спасибо, — отказался я. — Так в чем же конкретно он меня обманул?
— А вот этого я тебе не скажу, — игриво заявила Паула, — по крайней мере до тех пор, пока ты будешь стоять здесь одетым!
Одним эффектым движением она стянула с себя легкий свитерок и уронила его на пол. Ее груди с большими красными сосками при этом слегка качнулись, а потом снова замерли, гордо выдаваясь вперед.
— Люблю, когда ничто не стесняет движений, — сказала она. — А так легче всего добиться этого ощущения.
Затем она растегнула молнию на шортиках и позволила им сползти вниз, до самых щиколоток, а затем неторопливо перешагнула через них. Треугольник вьющихся волос между бедер оказался того же цвета, что и волосы на голове. И тут у меня появилось ощущение, что на мне слишком много одежды. Затем девица подошла ко мне и обвила руками за шею.
— А ты, случайно, не голубой, или что-нибудь в этом роде? обеспокоенно спросила она.
— Нет, просто меня несколько смущает тот факт, что на балконе за стенкой сидит Сэнфорд, — признался я.
Она страстно прильнула ко мне всем телом, и я почувствовал как её мягкие груди оказались прижаты к моей груди. Мои руки скользнули вниз по её спине и крепко стиснули упругие бедра. Мы слились в поцелуе, в то время, как она одной рукой аккуратно расстегнула молнию у меня на брюках, и взяв в руку мой восставший член, слегка сжала пальцы.
— К черту Сэнфорда! — сказал я.
Она улыбнулась мне и отступила назад, а в следующее мгновение уже лежала на кровати, широко разведя ноги. Я же поспешно скинул с себя всю одежду, уложившись в рекордно короткое время, и тоже забрался в кровать. Она несколько отстранилась, упреждающе сдерживая меня, и снова улыбнулась.
— Ненавижу заниматься любовью и разговаривать, — сказала она. — Так что давай сначала поговорим. Ладно?
— Это что-то новенькое, — признался я. — Ну ладно, почему бы и нет.
Она снова взяла в руку мой член и принялась нежно его поглаживать от основания к концу.
— Он тебе соврал, — неожиданно сказала она. — Потому что очень хитрый. Ему ужасно хочется, чтобы этот фильм с Айрис Меривейл был закончен, но так, чтобы при этом он бы ещё и стал единоличным владельцем всех прав на картину. Вот почему он делает вид, будто бы все это ему совершенно не интересно. На самом же деле ему так нужен Феррелл, что он готов согласиться на любые условия с его стороны. Но больше ему никто не нужен — ни Джемисон, ни Лессинджер, ни кто-либо другой.
Я лежал на спине рядом с ней. Движения её руки были поистине виртуозны, и мне показалось, что с моей стороны было бы крайне не честно не ответить ей взаимностью. Моя рука скользнула вниз между округлых бедер, и пальцы пробирались сквозь мягкую, влажную поросль, пока не раздвинули горячие губки, нащупывая клитор. Затем я начал осторожно водить по нему пальцами.
— Хмм! — сказала она. — Это здорово, Рик! О, мне это действительно нравится!
— Значит, Сэнфорд выжидает, пока Феррелл не впадет в отчаяние, рассчитывая, что остальные тогда просто отступятся от своей затеи и оставят его в покое, — подытожил я.
— Именно, — хрипло выдохнула она. — Знаешь что? Я хочу, чтобы ты взял меня прямо сейчас, я больше не могу терпеть!
— Так ты же сама предложила поговорить сначала, — напомнил я ей.
— Сволочь! — Она конвульсивно вздрогнула, а затем внезапно с такой силой сжала мой член, что в какое-то мгновение мне показалось, что он вот-вот сломается пополам. — Как я уже сказала, он очень хитрый. Возможно, у него на этот счет есть свои планы. Я же могу попросту этого не знать. Но он задумал увековечить этим фильмом памят Айрис Меривейл, и ради этого пойдет на все!
— Да, жаль, конечно, что он отказал Ферреллу в деньгах, когда фильм был снят всего наполовину, — сказал я. — Интересно, почему же он сейчас передумал?
— Лессинджеру на ум пришла одна неплохая идея, — ответила она. Закончить фильм, задействовав для этого в съемках другую актрису. Просто загримировать ее! Джерри считает, что тогда Айрис смотрелась бы на экране совсем неплохо, а ему больше ничего и не надо. — Она снова принялась нежно поглаживать мой член. — Я рассказала все, что знаю, Рик. Так что хватит разговоров.
Она неожиданно села на кровати и тут же склонилась надо мной, и её ловкий язычок заставил меня испытать всю гамму плотских наслаждений. Затем она снова легла, широко раскинув ноги и призывно улыбнулась мне, а примерно пять минут спустя, дико вскрикнула, когда наши тела одновременно содрогнулись в конвульсивном оргазме. Но это было только начало. За время короткой передышки Паула опять всерьез взялась за мой член, пока тот снова не обрел прежнюю твердость. Второй оргазм наступил довольно быстро, а на достижение третьего пришлось затратить несколько больше времени. К тому времени, как это случилось, мой пыл значительно поугас. Устало покачиваясь, я удалился в примыкавшую к спальне ванную комнату, где наскоро принял душ. Когда я снова вернулся в комнату, Паула все ещё лежала поверх сбившегося покрывала и ангельски улыбалась.
— Цыпочка! — сказала она.
