Джеймс Эллрой - Американский таблоид
Поле для учений так и сверкало. Тренированные солдаты действовали с синхронностью латиноамериканских танцовщиц, одновременно задирающих ноги в канкане.
Локхарт отдавал команды и вел отсчет. Нестор Часко играл роль знаменосца. Трепетали полотнища звездно-полосатого флага и флага с изображением монстра с телом питбуля.
Пит вел за собой делегацию инспекторов в штатском. За ним следовали Чарльз Биссел и Джон Стэнтон, все из себя цивильные, в ладно пошитых шерстяных костюмах.
На солдатах была накрахмаленная камуфляжная униформа и шлемы из хромированной стали. Фуло, Паэс, Дельсол и Гутьерес стояли во главе отряда.
Бойд наблюдал за происходящим с причала. Он не хотел, чтобы высокие чины ЦРУ знали его в лицо.
Пит проверил оружие каждого и вернул обратно. Биссел похлопывал солдат по плечу и улыбался.
Стэнтон же едва подавил зевок — он-то знал, что все это делается на публику.
Локхарт рявкнул:
— Оружие на плечо! Равняйсь!!!
Сорок четыре винтовки взметнулись вверх. Часко сделал десять шагов вперед и выжидающе посмотрел.
Часко отдал честь. Часко поднял оба флага на высоту вытянутой руки.
Локхарт скомандовал:
— Смирна!
Солдаты опустили оружие, один за одним — получился зрелищный эффект волны.
Биссел ахнул. Стэнтон зааплодировал.
Бойд не сводил глаз с Часко. Стэнтон расписал маленького засранца так, точно тот был немилостивым Иисусом Христом.
Часко ел жареных тарантулов и пил мочу ягуаров. Часко убивал коммунистов от Рангуна до Рио.
Часко откашлялся и сплюнул на землю:
— Для меня — большая честь быть с ва-ами в Америке. Большая честь иметь возможность сразиться с тираном Фиделем Кастро и быть представленным ва-ам, сеньор Биссел.
Раздался мощный шквал одобрения — гав-гав-гав в пятьдесят голосов.
Биссел сделал знак рукой, и гул затих.
— Сеньор Часко прав. Фидель Кастро — убийца и тиран, и настала пора его проучить. И я здесь, чтобы сообщить, что это предстоит сделать вам, и, вероятнее всего, в самом ближайшем будущем.
ГАВ-ГАВ-ГАВ-ГАВ-ГАВ-ГАВ…
Биссел рубанул ладонью воздух — излюбленный жест Джека Кеннеди.
— Ваш моральный дух весьма высок, и это хорошо. На территории Кубы тоже есть те, чей моральный дух также чертовски высок, и я не ошибусь, если скажу, что даже сейчас таких на Кубе достанет на три, а то и на четыре бригады. Я имею в виду тех ваших земляков, которые ждут не дождутся, когда вы установите береговой плацдарм и укажете им путь в личный кабинет Фиделя Кастро.
ГАВ-ГАВ-ГАВ-ГАВ-ГАВ…
— Вам, в числе многих других, суждено отвоевать и вновь обрести свою родину. Вы должны объединиться с силами противников Кастро на самом острове и свергнуть Фиделя. В настоящий момент в Никарагуа и Гватемале и на побережье Мексиканского залива находятся войска общей численностью шестнадцать тысяч человек, и все они готовы отправиться на остров прямо со своих баз на побережье. В числе этих шестнадцати тысяч и вы, ребята. Вы — отличное боевое подразделение, и у вас будет шанс проявить себя. В помощь вам будет задействовано шестнадцать бомбардировщиков В-26, а на родину вас доставят специально выделенные для этой миссии суда военно-морского флота США. Вы сделаете это! И следующее Рождество будете встречать в кругу родных и любимых в освобожденной Кубе!
Пит подал сигнал. Залп из сорока четырех винтовок лишил Биссела дара речи.
Стэнтон устроил обед в мотеле «Брейкере». Список приглашенных гласил: только белые англосаксы: Пит, Биссел, Бойд, Чак Роджерс.
Мотель принадлежал Санто-младшему. А ребята из Блессингтона пили и ели в долг. Подавали в кафетерии крахмалистые итальянские блюда — с выбором было негусто.
Они заняли лучший столик у окна. Биссел тут же занял место оратора — втиснуть хоть слово в его тирады было весьма сложно. Пит присел рядом с Бойдом и уныло ковырял в тарелке с какими-то спагетти.
Чак принес пиво. Бойд сунул Питу записку:
— Часко мне понравился. Его выражение лица «не стоит меня недооценивать только из-за того, что я небольшого роста» здорово напоминает мне Литтела. Давай отправим его на Кубу и «закажем» ему Фиделя.
Пит нацарапал на салфетке ответ:
— Давай «закажем» ему Фиделя и У.Дж.Л. Джимми-то обоссался со страху, когда исчезли книги, а только мы с тобой знаем, кто это сделал. Давай что-нибудь с этим сделаем.
Бойд написал на своем меню «НЕТ». Пит рассмеялся вслух.
Биссел немедленно обиделся:
— Я что — сказал что-то смешное, мистер Бондюран?
— Нет, сэр, что вы!
— Вот и я так не думаю. Я говорил о том, что мы поднимали эту тему уже на нескольких брифингах, но относительно даты начала операции президент все еще колеблется, — и лично я это вовсе не нахожу смешным.
Пит подлил себе пива. Стэнтон сказал:
— Мистер Даллес назвал реакцию президента «осторожной заинтересованностью».
Биссел улыбнулся:
— Зато у нас есть секретное оружие — и это мистер Бойд. Он — наше доверенное лицо и доверенное лицо Кеннеди, и я полагаю, что, если настанет время действовать решительно, он вполне может рассекретить свое прикрытие агента ЦРУ, а потом открыто выступить в поддержку плана.
Пит застыл в ожидании: что-то сейчас предпримет Бойд.
Стэнтон быстро вставил:
— Мистер Биссел шутит, Кемпер.
— Я знаю. Как знаю и то, что он прекрасно понимает, что сеть наших союзников — весьма сложная структура.
Биссел повертел в пальцах салфетку:
— Понимаю, мистер Бойд. И знаю, с какой щедрой стороны показали себя наши союзники — мистер Хоффа, мистер Марчелло и еще несколько джентльменов итальянского происхождения, как знаю и то, что вы действительно имеете кое-какое влияние в лагере Кеннеди. И, как больше всех контактирующий с президентом по кубинскому вопросу, я знаю, что Фидель Кастро и коммунизм гораздо хуже мафии, хотя мне и в голову бы не пришло просить вас вступаться за наших друзей, ибо это может стоить вам доверия ваших священных и неприкосновенных братьев Кеннеди.
Стэнтон уронил ложку прямо в суп. Пит испустил до-о-олгий вздох облегчения.
Бойд улыбнулся нарочито широкой улыбкой.
— Я очень рад, что вы так думаете, мистер Биссел. Потому что если бы вы и впрямь решили просить меня об этом, я послал бы вас подальше.
60.
(Вашингтон, округ Колумбия, 6 марта 1961 года)
Каждый вечер он выпивал по три порции спиртного — ни больше ни меньше.
От виски он перешел на неразбавленный джин — его обжигающий вкус компенсировал скудность порции.
Три порции позволяли ему ненавидеть именно тех, кого надо. Четыре и больше — заставляли ненавидеть всех подряд.
После трех порций он говорил себе: ты излучаешь опасность. Четыре и больше говорили ему: ты — просто хромой урод.
Он всегда пил перед зеркалом в прихожей. Зеркало испещряли трещины и царапины — его новая квартирка была из дешевых.
Литтел опрокидывал три порции одну за другой: и раз — и два — и три. Алкогольный жар давал ему силы бороться с обессиливающими его мыслями.
Через два дня тебе стукнет сорок восемь. Хелен ушла от тебя. Эдгар Гувер тебя подсидел — сперва его подсидел ты, а потом он тебя, и куда более эффективно.
Ты рисковал собой зазря. Роберт Ф. Кеннеди отмахнулся от тебя, как от назойливой мухи. Ты спускался в ад и вернулся живым — и все для того лишь, чтобы получить формальный отказ.
Ты пытался лично связаться с Бобби. Его помощники указали тебе на дверь. Ты отправил Бобби четыре записки. Он не ответил ни на одну.
Кемпер попытался попросить для тебя работу в министерстве юстиции — Бобби отказал — тот, кто называл себя гувероненавистником, покорно послушался Гувера. Гувер отдал приказ: отныне ни одна юридическая фирма, ни один юридический факультет не возьмут тебя на работу.
Кемпер знает, что подлинные бухгалтерские книги фонда — у тебя. Теперь вас с ним связывает его страх.
Ты поселился в приюте для бездомных, который держали в Милуоки монахи-иезуиты. Газетчики восхваляли тебя: заметка о дерзком ограблении получила заголовок: ТАИНСТВЕННЫЙ ПОХИТИТЕЛЬ КАРТИН РАЗРУШАЕТ ПОМЕСТЬЕ НА ОЗЕРЕ ДЖЕНИВА! Ты выполнял различные мелкие поручения монсиньора и установил свой собственный код молчания.
Ты стал гораздо меньше пить. Ты подкачал мышцы. Ты изучал криптографию. Молитва подсказала тебе, кого простить, а кого ненавидеть.
В колонке некрологов «Чикаго трибьюн» ты прочел, что Курт Мид умер от обширного инфаркта. Ты ездил в те места, где вырос. Детские приюты, которые все еще воспитывают в иезуитском духе одинаковых, роботоподобных мальчишек.
Тебе разрешили юридическую практику в столице. Гувер оставил тебе спасительную лазейку — на собственном заднем дворе.
Поездка на восток придала тебе сил. Представители юридических фирм, искавших новых сотрудников, были в шоке от твоей коммунистической «родословной».
