Мерцание «Призрака»: лик смерти - Павел Владимирович Шилов
— Конечно! Мог об этом и не спрашивать.
— Великолепно! Я всё понял, — встав из-за стола, добавил майор Романов и, пройдя пару метров, снял с вешалки у шкафчика своё пальто и подошёл к двери. — Я могу идти?
— Да! Ты свободен. Все материалы, которые возможно тебе смогут пригодиться, здесь, — подойдя к Призраку и передав ему в руку карту памяти, сказал полковник. — Держи меня в курсе всех событий по установленному каналу связи, — добавил Громов и пожал руку Андрея.
— Само собой, товарищ полковник, — ответил Призрак и нажал на дверную ручку.
— Удачи, Андрей.
— Спасибо, — выходя из кабинета, добавил Романов.
Он закрыл за собой дверь и направился по коридору к своему кабинету, чтобы приготовить к командировке кое-какие вещи, без которых обойтись никак не мог.
Его тяжёлые шаги продолжали отзываться стуком каблуков ботинок на мраморном полу, удары которых смягчало лишь ковровое покрытие, расстеленное вдоль коридора.
Призрак подошёл к двери своего кабинета и, достав связку ключей, вставил ключ в замок и повернул его несколько раз против часовой стрелки. Рука быстро скользнула по дверной ручке, и он зашёл в свой кабинет, который был погружён в утренний мрак.
Голова была тяжёлой и уставшей. Романову в эти мгновения всё было абсолютно безразлично. Было совсем неважно, что потребует от него день грядущий, и какой он будет, что принесёт за собой. Всё это было полностью неважно, хотя что можно было ждать от усталого человека, который великолепно выглядел на свои годы и даже чуть моложе, а внутри ощущал старость и отсутствие возможности увидеть что-нибудь удивительное, то, что обязательно бы смогло увлечь Андрея и позвать его за собой. Что это могло быть? Ответа на этот вопрос майор Романов не знал, да и какая была разница, ведь перед ним стояла очередная тяжёлая миссия с финалом, который мог привезти его так далеко, что узнать это наверняка было абсолютно невозможно.
Призрак включил в кабинете дневное освещение, режущее глаза. Он сел за рабочее место и достал из-под стола сумку, которую никогда не убирал далеко, понимая бессмысленность этого, поскольку без командировок он не мог обходиться. Сегодня здесь, а завтра где-то там, и кто знает, где и с кем? Всё было неопределённым, и нельзя было точно сказать, кто именно был врагом, поскольку сегодняшний враг внезапно мог стать завтра другом или братом. Играть в эту жизнь Романов умел. Иногда ему казалось, что эта игра не закончится никогда и никогда не будет даже небольшой передышки, чтобы отдохнуть и привести мысли и чувства в порядок. Хотя, если подумать, возможно, это было и не нужно, потому что любая остановка не предвещает ничего хорошего, а остановка после большой победы тем более. Ведь после праздника случается похмелье, от которого очень трудно избавиться, и это Андрей знал как никогда и хорошо понимал, что однажды он проснётся в другом мире, где будет всё уже совсем по-другому.
Он быстро покидал необходимые ему вещи из ящиков стола и застегнул молнию на сумке. Романов резко встал из-за стола и, пройдя несколько метров, выключил свет и покинул свой кабинет, закрыв замок на ключ.
Лёгкая тяжесть продолжала не отступать. Немного болела голова, но собственно рассчитывать на отпуск по состоянию хронической усталости было глупо и по-детски. Поэтому приходилось только изыскивать внутренние резервы из организма, которые, надо сказать, были уже на исходе, хотя надежда, как всегда, умирала последней, и шанс на небольшой отпуск после удачно проведённой миссии было не так глупо. Вопрос состоял лишь в том, сколько понадобится времени на поиски образца, который мог быть уже далеко от Парижа. Нужно было во что-то верить, и Андрей верил, что небольшие наработки у резидентуры в Париже уже есть, а значит, нужно было только правильно их развить, хотя возможность того, что всё могло зайти внезапно в тупик отрицать не стоило.
Романов быстро спустился по лестнице на подземную парковку и, пройдя мимо дежурного, направился к своему автомобилю.
Громов сидел за рабочим столом, откинув голову на спинку кресла, и размышлял над возможным исходом операции, прекрасно понимая, что найти образец будет крайне сложно, а может, даже и невозможно. Он в очередной раз задумался о том, что каждый раз, когда ему приходилось отправлять Призрака на задание, тот всегда добивался положительного результата, стараясь во всех своих действиях не задумываться над той ценой и жертвами, необходимые для достижения успеха всей операции. Михаил Иванович хорошо знал Романова с детства и был ему дальним родственником. Личное дело Призрака считалось строго засекреченным и хранилось в сейфе генерала собственной безопасности ФСБ Васильева, непосредственного начальника Громова, который был весьма скользким и непостоянным человеком в своих суждениях и действиях, но в тоже время и прямолинейным, хотя его прямолинейность была несколько однобокой.
Изредка вспоминая ушедшие в пустоту годы, Михаил Иванович помнил, как ему удалось вытащить Андрея из глубокой психологической «ямы», где тот находился после смерти отца, не находя выхода из создавшегося положения. Но в один прекрасный день Громову удалось вдохнуть в Романова новую жизнь, и тогда на свет появился Призрак — бесстрашный офицер, который верой и правдой служил своему Отечеству. О нём ходили легенды, и их сущность была проста, как сама истина. Его слегка мерцающие во тьме зелёные глаза заставляли покрываться ледяным потом, даже видавших виды оперативников. Одним словом, майор Романов был лучшим, и его использовали только в самых критических ситуациях, и пропажа образца была именно такой.
Внезапно раздался звонок телефона. Громов слегка вздохнул, медленно возвращаясь к своей работе, какую он на несколько минут прервал, чтобы немного отдохнуть и снять с глаз напряжения, позабыв тем самым на время мелкий шрифт отпечатанных материалов. Он протянул руку к телефонной трубке и, сняв её, ответил:
— Слушаю.
— Добрый день, Михаил Иванович, — раздался в трубке голос генерала Васильева.
— Да, Юрий Сергеевич, — выпрямив спину, ответил он.
— Как обстоят дела по поводу пропажи образца начинки для баллистических ракет?
— Работаем. Завтра в Париж вылетает Призрак. Я склонен думать, что всё не так безнадёжно, как думается на первый взгляд, — кратко и лаконично разложил Громов.
— Что ж, будем надеяться, Михаил Иванович. Будем надеяться. Мне докладывать по мере поступления любой свежей информации, — с некоторой долей пессимизма в голосе сказал генерал Васильев.
— Будем надеяться, товарищ генерал.
— Удачи, Михаил Иванович, она нам очень ещё понадобится, — сказал Юрий Сергеевич и положил трубку телефона.
Романов открыл ключами дверь своей квартиры и неспешно вошёл, стряхивая с себя успевшие на него упасть
