Лоуренс Блок - Билет на погост

— Не знаю.

— Вот и я не знаю. Вроде бы да, но, возможно, он что-то почувствовал. Он знает, что я не выхожу из квартиры. Наверное, следит.

— Вполне возможно.

— Сидит сейчас где-нибудь с биноклем и пялится в наши окна. В начале разговора я только разыгрывала роль, но к концу почти поверила самой себе. Как будто стоишь перед пропастью, и тебя так и манит в темные глубины. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Наверное.

— Ты представляешь, как он смог проникнуть сюда? В тот день, когда я трахалась с этим... как его... в Шерри, он сумел пробраться мимо привратника и проникнуть в квартиру. Как у него это получилось?

— Не так-то трудно обмануть привратника.

— Здесь они свое дело знают. А дверь? Ты же сказал, что нет никаких следов взлома.

— Может, у него был ключ...

— Откуда? Я прекрасно знаю, что не давала ему ключей да и не теряла их никогда.

— А Конни ты их не давала?

— Зачем — цветы, что ли, поливать? Нет, ключи есть только у меня; даже у тебя их нет, правда ведь?

— Нет.

— Ну вот и у Конни их тоже нет. Как он мог сюда пробраться? У меня стоит отличный замок.

— А ты запираешь его на ключ, когда уходишь?

— Конечно.

— Дело в том, что если задвижка не выйдет из замка, открыть его можно даже кредитной карточкой. Возможно, что он успел сделать копию твоих ключей из воска или мыла. А может, просто воспользовался отмычкой.

— А может, просто надавил пальцами, — мрачно заметила Элейн, — дверь и открылась.

На четвертую ночь где-то около четырех часов зазвонил телефон. Я лег спать лишь за пару часов до этого, и алкогольный дурман еще не выветрился. Сквозь сон я слышал звонки и даже попытался подняться, но безуспешно. Мне казалось, что я уже проснулся и встал, но тем не менее я продолжал лежать в постели Элейн, барахтаясь в сонной дреме, пока Элейн как следует не встряхнула меня. Я быстро сдернул одеяло и спустил ноги на ковер.

— Это он звонил, — объяснила она. — Сказал, что сейчас будет.

— Когда сейчас?

— Через полчаса. Я попросила дать мне хотя бы час, чтобы привести себя в порядок, но он согласился только на полчаса. Сказал, что тогда он сможет уделить мне больше времени. Мэтт, он идет сюда! Что нам делать?

Я попросил ее позвонить привратнику и сказать, что она ждет посетителя. Она позвонила и попросила, чтобы мистера Мотли сразу же пропустили к ней, но обязательно предупредили ее, когда он придет. Немного помедлив, Элейн отправилась в ванную, постояла пару минут под душем, обтерлась полотенцем и начала одеваться. Не помню уж, что именно она выбрала, но перебрала при этом кучу тряпок, все время извиняясь за свою нерешительность.

— С ума сойти!.. — сказала она. — Как будто на свидание собираюсь.

— Так оно и есть.

— Да; на свидание со своей судьбой. Ну как, ты готов?

— Немного не в норме, — признался я. — Наверное, чашечка кофе мне не помешает.

— Конечно.

Я оделся в свой парадный костюм, который снял лишь два часа назад. В то время я ходил на работу, как правило, в костюме и решил не изменять этой привычке. Немного повозившись с галстуком, я сообразил наконец, что в данной ситуации он совершенно неуместен, и бросил его на кресло.

В кобуре под мышкой у меня был револьвер тридцать восьмого калибра. Раз или два я попробовал быстро выхватить его, а потом решительно избавился от пиджака и кобуры и засунул оружие за пояс; револьвер удобно устроился на пояснице.

На столике у кровати стояла недопитая бутылка коньяка — в ней оставалось еще полпинты, не меньше. Отвернув пробку, я отхлебнул немного прямо из горлышка.

Затем я позвал Элейн, но она не отозвалась. Я вновь надел пиджак и потренировался еще — получалось немного неуклюже, как это часто бывает с отработанными до автоматизма приемами. Сдвинув револьвер на левую сторону живота, я поупражнялся в выхватывании оружия с перебросом из руки в руку — получилось еще хуже, и я подумал, что неплохо бы все-таки опять надеть кобуру.

Возможно, я в принципе мог бы держать ситуацию под контролем и не бросать судьбу Элейн на чашу весов. Мы с ней не репетировали эту сцену прежде и еще не решили, где я должен находиться, когда Элейн откроет дверь. Я считал, что разумнее всего мне было стать за дверью, а когда Мотли пройдет внутрь, выйти из-за нее с нацеленным револьвером, но, возможно, еще лучше было бы некоторое время не выдавать своего присутствия, спрятавшись где-нибудь на кухне или в спальне в ожидании подходящего момента, — это дало бы мне определенное психологическое преимущество, но усложнило бы задачу. Мотли мог заподозрить неладное или даже решиться на непоправимое. Безумные люди способны совершать безумные поступки — это их отличительный признак.

Я вновь позвал Элейн, но, очевидно, она включила воду и не слышала меня. Я вновь выхватил револьвер и, держа его наготове, направился в гостиную. Кофе наверняка уже был готов, и нам нужно было согласовать свои действия, прежде чем Мотли переступит порог квартиры.

Я спокойно вошел в гостиную и повернулся, чтобы пройти на кухню, но в то же мгновение замер на месте. Мотли стоял у окна лицом ко мне; рядом с ним и немного впереди — Элейн. Одной рукой он сжимал ее руку возле локтя, другой держал за запястье.

— Брось-ка револьвер! — приказал он. — Быстро, или я сломаю ей руку!..

Ствол револьвера был направлен куда-то в сторону, к тому же держал я его неправильно, и палец никак не мог нащупать спусковой курок. Оружие лежало у меня в руке, бесполезное, как поднос с закуской.

Выхода не было. Я медленно положил револьвер перед собой на стол.

Элейн точно описала его. Длинное, угловатое тело — худощавое, но напряженное, как сжатая пружина; продолговатое лицо; странная прическа. Длинный, мясистый нос, пухлые губы. Узкий лоб скошен; из-под торчащих бровей проглядывали глубоко посаженные глаза грязно-коричневого цвета — прочитать в них что-либо было просто невозможно.

Телосложение и эксцентричная прическа придавали ему сходство с каким-нибудь злобным средневековым монахом, однако одет он был вполне современно — спортивная куртка из вельвета оливкового цвета с кожаными кантами на манжетах и отворотах и кожаными налокотниками, брюки цвета хаки с безукоризненно заутюженными стрелками и туфли из крокодиловой кожи с высокими каблуками и серебряными металлическими вставками на носках. Рубашка была в стиле «под вестерн», с кнопками вместо пуговиц, и узкий галстук с рисунком бирюзового цвета.

— Ты, должно быть, Скаддер, — продолжил он. — Полицейский, подрабатывающий сутенерством. Элейн хотела предупредить тебя о моем прибытии, но я взял на себя смелость сделать тебе небольшой сюрприз. Наверняка ты из тех людей, что обожают сюрпризы. Я попросил Элейн молчать, и она покорно молчала, даже когда ей было очень больно. Она делает все, что я ни попрошу. И знаешь, почему?

— Почему же?

— Потому что понимает — ей нужен именно я. Мне-то известно, чего она хочет.

Речь его казалась вялой и безжизненной; Элейн была еле жива от страха — лицо ее было мертвенно-бледным, а силы, казалось, совсем оставили ее. Она напоминала собой зомби из фильма ужасов.

— Я знаю, что ей нужно, — еще раз повторил он. — А вот в чем она совсем не нуждается — так это в тупом полицейском в качестве сутенера.

— Я не сутенер.

— Да? А кто же? Любимый муженек? Или страстный любовник? А может, братишка-близнец? Или блудный сын? Кто же ты?..

В такие моменты очень важно обращать внимание на детали. Я не сводил взгляда с его рук — они по-прежнему клещами сжимали локоть и запястье Элейн. Она предупреждала меня, что его руки очень сильны, и у меня не было оснований не верить ей, но на вид они не производили какого-то особого впечатления — крупные ладони, длинные пальцы, коротко подстриженные и аккуратно обработанные ногти.

— Я ее друг, — сказал я.

— Нет, это я ее друг, — возразил Мотли. — Я ей и друг, и семья. — Он ненадолго замолчал, как будто наслаждаясь звуком собственного голоса; настала минута его торжества. — И ей никто другой не нужен. А уж тем более — ты.

Мотли слегка улыбнулся, и обнажились его выступающие вперед большие и неровные лошадиные зубы.

— В твоих услугах мы больше не нуждаемся! — отрывисто произнес он. — Ты уволен. Пошел прочь, дерьмо собачье!

— Ну, не знаю, — спокойно ответил я. — Меня пригласила Элейн, а не ты. Конечно, если она попросит меня уйти...

— Давай, Элейн.

— Мэтт...

— Говори!

— Мэтт... наверное, тебе лучше уйти...

Я внимательно посмотрел ей в глаза, пытаясь хоть как-то дать ей понять, что я собираюсь делать.

— Ты в самом деле этого хочешь?

— Дда... мне кажется...

Я немного помолчал, затем неопределенно пожал плечами.

— Ну, как хочешь, — сказала я и двинулся к столу, на котором оставил свой револьвер.

— Стой! Ты куда это собрался?

— Не видишь, что ли? Свой револьвер забрать хочу.

— Но я не разрешал тебе этого.