Микки Спиллейн - Большое убийство

Стройные ножки просвечивали сквозь прозрачный материал халатика и можно было отчетливо проследить все линии красивого тела по переливам розового белья. У нее были густые темно-каштановые волосы, ниспадающие на плечи, и выгодно выделявшие ее лицо, а о ротике я уже не говорю. Жаль, что пока он очень далек от моего...

Мата вероятно только что приняла ванну, так как от нее возбуждающе пахло свежестью и туалетным мылом, но без запаха духов. Когда она повернулась с двумя бокалами и двинулась ко мне, она понравилась мне еще больше. У нее была превосходная грудь, и резкие линии одежды оттеняли контуры живота и бедер.

Я полагал, что она слишком занята бокалами, чтобы заметить мой жадный взгляд, но я ошибся. Она протянула мне бокал и осведомилась:

— Я выдержала?

— Что?

— Инспекцию? Я выдержала?

— О, если бы у меня не был занят рот, я бы только присвистнул от восхищения, — признался я. — Мне уже так надоели эти великолепно разодетые девы, что при виде женщины в таком облачении, мои глаза радуются.

— О, это опять комплимент моей правой половине. Вы, наверное, хороший любовник?

Я внимательно посмотрел на нее.

— Не надо дурачиться.

Она ответила мне таким же взглядом.

— Я не дурачусь.

Она молча приподняла свой бокал, приветствуя меня, и немного отпила, прибавив:

— Ну, мистер Хаммер...

— Майк.

Ее губы расплылись в улыбке.

— Майк? Это вам подходит. Так зачем вы хотели меня видеть?

— Во-первых, я хочу знать, почему вы кажетесь мне такой знакомой.

Даже с синяками вы мне кого-то напоминаете!

— Спасибо, что вспомнили, — она запахнула полы халатика и перевела взгляд на пианино, стоявшее в глубине комнаты. На нем находилась фотография. Взяв свой бокал, я подошел ближе и даже свистнул от удивления.

Это была большая фотография Маты в довоенной одежде и в очень коротенькой юбочке. Гримеру почти не пришлось работать, чтобы подчеркнуть ее привлекательность. Она, конечно, была моложе, но больше нравилась сегодняшняя Мата. Время сгладило угловатость ее фигурки. Внизу фото была надпись:

«Кинокомпания АЛЛЕРТОН»

Конечно же, я видел ее много раз, поэтому-то она и казалась мне знакомой. Десять лет назад она была восходящей звездой Голливуда.

— Да, прошло много лет, — промолвила она.

Я поставил фото назад и присел в кресло. Она и сейчас выглядела превосходно и не старалась для изящества закинуть нога за ногу, хотя ножки у нее были великолепные.

— А я уже забыл вас.

— Так же, как и большинство других. У публики короткая память.

— Вы ушли из кино?

— Ах, это короткая, но печальная история. Может быть, вы читали в газетах. Это был обаятельный мужчина, но он оказался обманщиком. Он познакомился со мной, чтобы приобрести популярность и приобрести, благодаря мне, связи, необходимые для карьеры. Я его безумно любила, а он в свободное время развлекался с моей компаньонкой. По своей глупости я старалась пресечь это, но вот здесь он все мне и выложил. Я презирала эту женщину и заявила ему, что если увижу его с ней, то добьюсь, чтобы его внесли в черные списки Голливуда. В то время я имела достаточные связи и вес. Поэтому он порвал с ней, а она в отчаянии свалилась на машине в пропасть. Вы знаете нравы Голливуда? Это для меня плохо кончилось: меня просто выбросили на улицу. Предчувствуя это, я сумела сохранить кое-какие денежки, чтобы жить дальше, как мне нравится.

Я повернулся, осматривая помещение. Мебель была превосходно подобрана, картины на стенах не производили впечатления дешевых копий.

Вероятно, каждая из них оценивалась тысячи по четыре, не меньше. Если это называется простой жизнью, то я бы и сам не отказался от такой. Я закурил.

Она взяла спичку со стола и бросила ее в корзинку.

— Ну, не пришли же вы сюда, чтобы услышать историю моей жизни? спросила она, уставившись на меня.

— Вы правы. Я пришел выяснить все о краже.

— Я очень мало могу что рассказать, Майк. Около семи я уехала, чтобы отвезти одного из артистов Литл-театра, сломавшего себе руку при падении, потом задержалась у знакомых и вернулась домой в четверть двенадцатого. Я уже собиралась выключить свет в квартире, когда заметила пятно света от фонарика и как дурочка кинулась к нему. Я заметила на фоне окна силуэт мужчины и в следующий миг меня сбили с ног. Я хотела закричать, но он сильно ударил меня и я потеряла сознание. Я все еще валялась на полу, когда прибыла полиция.

— Все это я уже слышал от капитана Чамберса. Он не сообщил вам, что этого парня убили?

— Нет, полиция больше не беспокоила меня. А что случилось?

— Один из сообщников пристрелил вашего обидчика.

— Они... нашли деньги?

— Нет, и мне кажется, что уже не найдут.

— Но...

Я стряхнул пепел в блюдце.

— Мне кажется, что парень, укравший деньги и ваши кустарные украшения, предполагал найти значительно больше. Он не стал бы пачкаться из-за трехсот долларов.

Она изумленно приоткрыла ротик.

— Знаете, Майк, я подумала то же самое.

— Почему? — я с любопытством взглянул на нее.

— Я думаю, что вор знает, что делает, но ошибся этажом. Вы знаете Мервина Холмса?

— Это у которого карбидная лампа у входа, кордебалет и публичные дома?

— Верно. Его квартира как раз подо мной. Расположение комнат лишь немного отличается, и можно сказать, одинаковое. Стенной шкаф такой же, как у меня. У него всегда хранятся деньги на случай, если они понадобятся ночью, но в эту ночь его не было дома. Я встретила его, когда выходила, кажется он уезжал в ночной клуб.

— Вы были у него?

— Несколько раз... Он часто устраивает вечеринки, но я редко пользуюсь его приглашениями.

В этом был смысл. Чтобы уточнить все сразу, я нашел в телефонной книге номер Мервина Холмса и позвонил ему. Слуга с немецким акцентом сказал, что сейчас его позовет. Я наврал и заявил, что звонят из страховой компании и желают выяснить, не хранит ли он дома деньги. Он оказался взволнованным и сообщил, что в его сейфе находилось более десяти тысяч и он полагает, что вор, взломавший сейф вверху, просто ошибся этажом. Я поблагодарил его и повесил трубку.

— Ну, что... он? — осведомилась Мата.

— Он мыслит также, как и вы и, по-моему, это и есть истина.

Она пожала плечиками.

— Да, ему явно не повезло, а эти безделушки ценны для меня, как память о первом фильме, в котором я снималась. Мне бы хотелось их вернуть.

Когда я улыбаюсь, меня это не очень украшает, поэтому я сжал губы и покачал головой.

— Слишком грязное дело, Мата... Двоих уже убили и кто знает, кто будет третьим. У обокравшего вас парня остался ребенок. Он вернулся домой и попытался скрыться, так как опасался за жизнь своего ребенка. Этот парень почти вернулся к честной жизни, но когда ему стало совсем туго, он решился на это дело. Я видел, как он прощался со своим ребенком. Будь я проклят, если позабуду эту сцену, как он плакал и целовал его на прощание.

Я представлял себе после, что он испытывал при этом. Но я доберусь до тех, кто виноват в этом злодействе и разорву им глотки.

Ее огромные глаза пристально смотрели на меня. Сейчас ее карие глазки тоже потемнели.

— Странный вы человек, — произнесла она, а я взял шляпу и встал. Мата двинулась ко мне, протягивая руку. — Майк... если ребенку... если я могу помочь чем-нибудь... у меня достаточно средств.

Я пожал ее ручку и неловко пошутил:

— Вы знаете, вы тоже странный парень.

— Спасибо, Майк.

— Но я сам позабочусь о нем, — при этих словах она состроила недовольную гримаску и стала выглядеть очень забавно.

— Между прочим... у вас есть лишняя фотокарточка? — я кивнул в сторону пианино.

Мата надолго задержала мою руку в своей, и глаза ее скользнули по моему лицу.

— Для чего, если я сама здесь?

Шляпа выпала из моих ослабевших рук и осталась лежать на полу. Я обхватил ее плечи и прижал к себе. Это была настоящая женщина в обольстительной плоти. Тело ее было упругим, как и ее высокие груди, сохранившие обаяние молодости. Прижав ее к себе, я ощутил теплое волнующее прикосновение ее живота и бедер. Она слегка приподнялась на кончиках пальцев и легким движением по моим брюкам пригласила меня взять ее.

Я хотел поцеловать ее, но понял, что этим могу причинить ей боль, да и не время было сейчас. Это можно будет сделать потом, когда она поправится.

— Вы вернетесь, Майк? — хрипло прошелестел ее волнующий голосок, который мог свести с ума любого мужчину.

Она знала ответ — нечего было и спрашивать. Я мягко и с сожалением отстранил ее и поднял шляпу.

В этом городе происходят омерзительные события, но и замечательные тоже не исключены.

Глава 3

После полудня я зашел в офис. Единственный человек, поздоровавшийся со мной, был лифтер, да и тот узнал меня с трудом. Ну и работа! Живешь в городе всю жизнь, а уедешь месяцев на шесть и тебя уже никто не узнает при возвращении. Открыв дверь, я почувствовал себя лучше среди старой знакомой мебели, в старой знакомой комнате. Единственное — в ней не было сейчас Вельды. Ее столик в углу был одинок и покрыт пылью.