Сергей Устинов - Стеклянный дом, или Ключи от смерти

Несмотря на всю опасность нашего положения, мы с Веркой смотрели на стол, как завороженные. Но Пирумов уже, похоже, решил прекратить демонстрацию.

— Все, — решительно заявил он, прихлопнув ладонью по столу, — пора заканчивать собираться. А то что-то заболтались мы. Верочка, деточка, помоги.

Только тут я заметил на полу три здоровенных раскрытых чемодана, уже до половины заполненных. Верка, как сомнамбула, подошла к столу и под руководством адвоката довольно быстро уложила туда же остальное. Когда замки защелкнулись, Лев Сергеевич потер довольно руки и обернулся к Николаше, который так и стоял за его спиной с направленным, главным образом, на меня автоматом.

— Что ж, давай, Коленька, закругляйся и пошли. Опоздаем на поезд.

Я не знал, что конкретно стоит за этим «закругляйся», но в целом догадывался. Коленька криво ухмыльнулся, шагнул вперед, и в его правой руке возник огромный кривой тесак типа мексиканского мачете. Верка тихо завыла от страха и попятилась, а адвокат скорбно поджал губы и даже открыл рот, возможно, желая произнести нам последние напутственные слова, но не успел. Человек-сугроб левой рукой ухватил его за редкие волосенки на затылке, дернул голову назад и, как режут баранов, полоснул ножом по запрокинутому горлу.

Мне многое пришлось повидать в жизни, но когда черная дымящаяся кровь так ничего и не успевшего понять стряпчего хлынула на ковер буквально в нескольких шагах, меня настолько замутило, что я зашатался. Верку вырвало, а ее братик, небрежно отодвинув ногой крайний чемодан, чтоб не запачкался, процедил с усмешкой:

— Экие вы нежные... вольняшки.

И я вдруг увидел, что его погасшие, казалось, навсегда глаза светятся особым светом, виденным мною только несколько раз в жизни: когда приходилось брать маньяков и серийных убийц. Автомат, висящий у него на плече, все еще целился в меня, поэтому я боялся шевельнуться. Но Николаша приказал:

— Ты бери два чемодана, Верка один, дамам послабление, — помедлил и снова усмехнулся: — А дед пусть отдыхает. Ишь чего захотел — семьдесят процентов...

Мы спускались гуськом по плохо освещенной лестнице. Время давно перевалило за полночь, и надежды встретить соседей практически не было. Да если б и встретили — я хорошо отдавал себе отчет, что шансов у нас никаких: этот параноик начнет стрелять при первой же попытке сделать любое движение в сторону. На улице у подъезда стояли «жигули» четвертой модели, и Николаша, не сводя с нас глаз, достал ключи, отпер заднюю дверцу и буркнул:

— Загружайте.

Я понял, что в нашем распоряжении остались считанные секунды. Как только чемоданы окажутся в машине, мы станем ему уже совсем не нужны. И никто, скорее всего, даже не услышит нескольких похожих на хлопки выстрелов. План, родившийся сейчас в моей бедной голове, был не слишком хорош, но имел одно важное достоинство: он был единственным. Прижав чемодан к груди на манер щита, я собирался броситься на врага — а там будь что будет.

— Быстрее, — нетерпеливо мотнул дулом автомата Николаша, я взялся за ручку чемодана, и в этот момент раздался тот самый хлопок, которого я страшился.

«Верка!» — мелькнуло в голове. Но Верка стояла рядом, никуда не падая. Зато почему-то падал Николаша. Кренясь все больше набок, он с изумленным лицом заваливался на борт «четверки», а прямо посреди лба у него зияла большая темная дырка. Еще два раза хлопнуло, тело Коленьки дернулось в конвульсиях и рухнуло на асфальт. А из темноты в круг света надподъездной лампочки ступил, как на арену, победитель: Серега Сатюков по прозвищу Динамит с двумя еще дымящимися пистолетами в руках.

— Говорил тебе, иди ко мне работать, — весело подмигнул он. — А теперь все, сутки истекли, будем разговаривать по-другому.

Из темноты вынырнуло несколько крепких рук с накачанными бицепсами, меня скрутили, и лично Динамит замкнул мои запястья за спиной с помощью наручников, после чего втолкнул в машину. Верку же и сковывать не пришлось, она была на грани потери сознания, ее просто бросили на заднее сиденье другого автомобиля вместе с чемоданами.

Я оказался в «лексусе», за рулем которого сидел сам Динамит, явно в отличном настроении, весел и разговорчив.

— Старый хрыч хотел объехать меня на кривой козе, — по дороге рассказывал он, легонько прихохатывая. — Давал мне отдельные поручения: там посторожи, этого замочи. Тебя вот, кстати, велел загасить, мешал ты ему чем-то. Но меня не проведешь, я уж давно все вычислил, следил за его крысиной возней, этого долбодона, маньяка хренова, срисовал и сам до всего дотумкал. Дождался, покамест они всю грязную работенку сделают — и тут как тут! — Помолчав немного, Динамит раздумчиво добавил: — Может, если б я попросил, он бы со мной и так поделился, за уважение. Но вор просить не должен. Вор должен красть.

По ночному городу до Замоскворечья мы домчались минут через пятнадцать, подкатили к уже хорошо знакомому мне особнячку, где нас и чемоданы выволокли из машин и быстро втащили в дом. Поднявшись на второй этаж, Динамит первым делом смахнул с длинного стола бумаги прямо на пол, распатронил поклажу и вывалил драгоценности на стол.

— Помнишь, про Джеймса Бонда была книжка, называлась «Бриллианты навсегда», — спросил он, обращаясь почему-то ко мне. — Точно, да? Бриллианты — навсегда! — повторил он, смакуя каждое слово.

Трое его подручных, среди которых я узнал своего старого приятеля Чугунную Болванку с его литой маловыразительной мордой, тем временем сгрудились вокруг, отвесив челюсти и роняя слюни, хватая старинные браслеты, примеряя на себя кольца и цепи, но меня это зрелище больше не впечатляло, я думал о другом: о том, что начнется, когда они наиграются всласть и вспомнят обо мне.

Это произошло даже раньше, чем я надеялся.

— Ну все, побаловались и будя! — прикрикнул на соратников Динамит, отнимая у них цацки и зорко следя, чтоб ничего не исчезло со стола. После чего повернулся в мою сторону и объявил: — Пора заняться делом. Где мои погремушки?

Я молчал. А что мне еще было делать, если я твердо знал, что, как только открою рот, мы с Веркой можем считать себя покойниками? Но Динамит распалялся на глазах.

— Где мои вещи, падла? — орал он. — Ты понимаешь, гнида, что покусился на святое? На инструмент! Это ж все равно, курва, что отнять мяч у Пеле, у Ойстраха скрипку! Где, говори!

С последними словами он отвесил мне мощную затрещину по правому уху, я слетел с ног и больно ударился затылком о стену, но сознания, к сожалению, не потерял. А Динамит, неожиданно скоро угомонившись, нагнулся надо мной и проговорил уже спокойным тоном:

— Молчишь? Ну, я так и предполагал, что ты будешь строить из себя Зою Космодемьянскую. Посмотрим, не получится ли из тебя Павлик Морозов. Тащите их вниз, ребята!

Все так же грубо нас с Веркой сволокли по лестнице на первый этаж, потом через черный ход на задний двор и затолкали в котельную. Динамит щелкнул выключателем, зажег лампочку под потолком, и во мне затрепыхалась, как попавшая в силки колибри, крошечная надежда: никем незамеченный пульт-брелок по-прежнему лежал на верстаке среди разного хлама. Но бедную колибри тут же придушили, даже не дав пискнуть: отодвинув один из заляпанных машинным маслом табуретов в самый угол, Динамит усадил меня на него. Другой пододвинул к верстаку с тисками и швырнул на него Верку.

Похоже, у подонков эта была отлаженная процедура. Чугуннолитой, не дожидаясь указаний, крутанул ручку тисков, раздвинув их до максимума, потом рывком задрал Верке голову, сунул ее туда и принялся закручивать. Острые насечки губ тисков вонзились в виски, из которых брызнула кровь, Верка широко раскрыла рот, зайдясь в крике, но крика никто не услышал. Динамит дернул какой-то рубильник, и все вокруг покрыл рев, грохот, чудовищное дребезжание включенного на полную мощность насоса. Я увидел, как лезут из орбит безумные Веркины глаза, и, потеряв остатки хладнокровия, попытался вскочить с места, но Чугунная Болванка играючи встретил меня прямым в лоб, и я отлетел обратно. В этот момент Динамит дал ему отмашку, чтобы тот ослабил тиски, а сам выключил мотор. В наступившей тишине слышны были только всхлипывания обессилевшей от страха и боли Верки.

— Я все скажу, не мучайте ее больше, — произнес я, сжав зубы.

— Ну вот и молодец, — похвалил Динамит. — Давай смелее.

— Только сперва я хочу убедиться, что с ней все нормально, — потребовал я, всем видом и тоном показывая, как важно для меня выполнение этой просьбы.

Динамит, ухмыльнувшись, мотнул подбородком:

— Пусти его.

Теперь самое главное было не переиграть. Я медленно подошел к Верке, склонился к ней и спросил:

— С тобой все в порядке?

— Какой, к черту, в порядке! — слабо взорвалась она. — Не видишь разве?

Развернувшись лицом к бандитам, а спиной, соответственно, к верстаку, я гневно произнес:

— Если вы посмеете ее еще раз тронуть... негодяи... подонки...