Остросюжетный детектив. Выпуск 1 - Джеймс Хэдли Чейз
– Продолжайте же, я с вами не спорю.
– Этот человек должен был приехать из Неаполя в половине четвертого. Синьорина сказала служанке, что поедет на машине встречать его на вокзал, и попросила ее еще раз прийти на виллу в девять вечера, чтобы прибрать и вымыть посуду. Служанка ушла с виллы в 11 часов утра. Получается, что за этот промежуток времени что-то помешало мисс Чалмерс поехать на вокзал, или она сама передумала.
– Что же это могло быть?
Он пожал плечами.
– Скажем, она могла получить извещение. У нас нет сведений о том, что ей звонили по телефону. Но это могло быть. Одним словом, она выяснила, что любовник не приедет.
– Это всего лишь предположения. Не советую высказывать их Чалмерсу.
– Надеюсь, в дальнейшем мы будем располагать дополнительными данными… Сейчас же я рассматриваю различные гипотезы. Я все же взвешиваю предположение Гранди: не могла ли она в порыве отчаяния сигануть со скалы?
– Ну, а что от этого меняется? Ее не оживишь. А если это был просто несчастный случай? Для чего звонить во все колокола о ее беременности?
– Суд потребует протокол судебно-медицинской экспертизы, так что все равно не скроешь.
Послышался бас Гранди.
– Я знаю, что мне надо делать – мне надо разыскать этого чертова Шеррарда.
Мне показалось, что ледяная рука коснулась моего затылка. Подавив дрожь, я спросил довольно спокойным тоном:
– Я должен сейчас звонить мистеру Чалмерсу. Что я могу ему сообщить?
Офицеры переглянулись.
– Как можно меньше. Что ведется следствие. По-моему, упоминать о Шеррарде не стоит. Предполагается, что она упала со скалы, когда что-то снимала.
Телефонный звонок прервал его речь. Гранди снял трубку, послушал и взглянул на меня.
– Это вас.
Я взял трубку.
– Хэлло?
– Десять минут назад звонил мистер Чалмерс, – послышался голос Джины. – Он вылетает сюда и просит вас встретить его завтра в 18 часов на аэродроме Неаполя…
Я тяжело вздохнул… Этого я никак не ожидал.
– А как он говорил по телефону?
– Очень сухо и резко.
– Расспрашивал о подробностях?
– Нет. Только распорядился, чтобы его встретили.
– Хорошо. Встречу.
– Я могу что-нибудь сделать?
– Нет, спасибо. Идите домой, Джина.
– Хорошо, но на всякий случай знайте, что вечером я буду дома.
– Спасибо. Ни о чем не беспокойтесь. До свидания.
Я повесил трубку. Карлотти смотрел на меня, нахмурив брови. Я пояснил:
– Чалмерс прилетает завтра в 18 часов в неапольский аэропорт. За это время вам надо проявить максимум энергии. Теперь уже не может быть и речи, чтобы от него что-то утаить. Придется рассказать все подробности.
Карлотти скривился, словно у него болел зуб.
– Необходимо к завтрашнему вечеру отыскать этого Шеррарда. Знаете, Гранди, оставьте на вилле своего человека. Авось сюда и заявится неожиданный гость. Мы же поедем в Сорренто. Синьор Доусон, не забудьте про драгоценности.
Я взял шкатулку и сунул ее в карман. Когда мы шли по аллее к полицейской машине, Карлотти сказал Гранди:
– Я оставлю вас в Сорренто. Постарайтесь отыскать кого-нибудь, кто знает Шеррарда. Возможно, его видели в Сорренто. Надо проверить всех американцев, приезжавших сюда вчера. Особенно одиночек.
Несмотря на жару, я почувствовал, как холодный пот выступил у меня на лбу.
III
Я приехал в аэропорт Неаполя без нескольких минут шесть и узнал, что самолет из Нью-Йорка прибудет без опоздания. Направился к барьеру, закурил сигарету и стал ждать. Здесь было четверо других ожидающих: две пожилые дамы, один толстый француз и «платиновая» блондинка с таким бюстом, который можно встретить лишь на страницах «Эсквайра». На ней был надет белый костюм и малюсенькая черная шляпка, украшенная бриллиантом, который, видимо, стоил бешеных денег.
Пока я рассматривал ее, она повернулась, и наши взгляды встретились.
– Простите меня, – спросила блондинка, – вы не мистер Доусон?
– Совершенно верно! – удивился я и тут же снял шляпу.
– Я миссис Чалмерс.
Я уставился на нее.
– Вот как? Но ведь мистер Чалмерс еще не прилетел, не так ли?
– Нет, нет. Я провела неделю в Париже, куда летала за покупками.
Ее глаза непередаваемого фиолетового оттенка довольно бесцеремонно рассматривали меня. Она была, без сомнения, броская женщина, наделенная вульгарной красотой танцовщицы из мюзик-холла. По-видимому, ей было года 23 – 24, но искушенный вид старил ее. Она продолжала:
– Мой муж мне телеграфировал, чтобы я его встретила. Какая ужасная новость!
– Да. – Я все еще не надевал шляпу.
– Она была так молода.
– Печальная история, безусловно.
Что-то в ее взгляде заставляло меня испытывать неловкость.
– Вы хорошо ее знали, мистер Доусон?
– Мы едва были знакомы.
– Я никак не могу себе представить, каким образом ее угораздило свалиться со скалы.
– Полиция думает, что она была увлечена съемкой и не заметила, как оступилась.
Гул приближающегося самолета оборвал нашу опасную беседу. Мы стояли рядом, наблюдая за посадкой. Вот он побежал по взлетной полосе, вот к нему подали трап и отворилась дверка. Первым из нее показался Чалмерс. Он сразу же прошел через барьер. Я отступил в сторону, не желая мешать его встрече с женой. Но уже через минуту он подошел ко мне и пожал руку. Потом заявил, что хочет как можно скорее попасть в отель. Ему не хотелось говорить об Элен, и он попросил меня договориться с полицией о свидании в 7 часов в его отеле. Они с женой устроились на заднем сиденье «роллса», нанятого мной специально для этой встречи. Я сел рядом с водителем. В отеле Чалмерс довольно холодно кивнул:
– До скорой встречи, Доусон.
Лифт молниеносно поднял его на четвертый этаж, я же, несколько ошеломленный, остался стоять внизу. До этого я видел Чалмерса только на фотографиях. В действительности он оказался куда крупнее. Он был очень грузным и толстым, как бочонок с пивом, но от него веяло чем-то таким, что принижало людей, находящихся возле него. Он чем-то напоминал мне Муссолини в расцвете его славы. У него была такая же выдающаяся вперед челюсть, такой же смуглый цвет лица и холодные, проницательные глаза. Мне показалось невероятным, что он был отцом такой красивой девушки, как Элен.
Когда в семь часов Карлотти, Гранди и я прошли в роскошный салон отеля «Везувий», который был полностью предоставлен в распоряжение Чалмерса, тот уже успел переодеться, принять душ и побриться. Он сидел в конце длинного стола, стоявшего посередине комнаты, и курил сигару. На его жестком лице было мрачное выражение.
