Андрей Воронин - Спецназовец. Сошествие в ад
– Есть, Анатолий Вениаминович, – бодро отчеканил Толстолобов, приставив руку к воображаемому козырьку.
– Вольно, – устало улыбнулся директор ФСБ.
Толстолобов уже взялся за ручку двери, чтобы выйти из кабинета, но его окликнул Картамышев:
– Будь осторожен, Николай.
– Постараюсь.
Толстолобов шел по коридору, на ходу кивая знакомым сотрудникам. Он летел как на крыльях, думая о том, что, кажется, его карьера стремительно продвинулась вперед. Надо только успешно окончить это дело, а там, глядишь, может, и повышение будет. Все-таки он уже давно этого заслуживает.
На улице, словно в унисон его позитивным мыслям, потеплело и посветлело. От нахлынувшего счастья Толстолобов был готов улыбаться каждому прохожему.
«Ну вот, – подумал он, усевшись в машину и ища ключи в куртке, чтобы завести двигатель, – все-таки кое-чего я добился. Добыл нужные сведения. Осталось только пообщаться с этим супергероем. Якушеву деваться некуда, над ним висит реальный срок за наркоту, и если он будет шибко сопротивляться, то придется для профилактики подержать его на нарах. Тем более можно намекнуть, что если он согласится на сотрудничество, то все обвинения с него снимутся и мы гарантируем ему полную безопасность».
На прощание Толстолобов кивнул дежурному на КПП и осторожно выехал на проезжую часть, где днем и ночью был активный трафик. Осторожно вклинившись в поток, чтобы не побить свой новенький «ниссан», который Толстолобов взял в кредит еще в прошлом году, он двинулся по направлению домой.
Толстолобов был холостяком. Нельзя было сказать, чтобы, пользуясь этим, он бегал за женщинами, добиваясь внимания той или иной красотки, но и нельзя было отнести его к представителям нетрадиционной ориентации. К женщинам он относился индифферентно, посвящая все свое время службе в ФСБ.
ФСБ затянула его как вихрь. Когда-то он был молодым и энергичным студентом последнего курса журфака. Ему прочили блестящую карьеру в СМИ. И когда, казалось бы, Николай Толстолобов сделал окончательный выбор в пользу журналистики, неожиданно на его горизонте замаячили люди из ФСБ. В то время было очень престижно работать в ФСБ, и Николай Толстолобов, промучившись несколько бессонных ночей, все-таки сделал выбор в пользу ФСБ, подумав о том, что здесь он может быть более полезным для государства и общества, борясь с конкретными преступниками, нежели строча обличительные статьи в какой-нибудь газетенке. Его решение потрясло родителей. Они попытались его отговорить, упирая на то, что это очень неблагодарная и опасная работа, но Толстолобов упрямо стоял на своем, рисуя в своем воображении романтические образы предстоящей службы.
Действительность, однако, оказалась прозаичной и суровой. Согласившись, он фактически отдал все свое время в распоряжение ведомства. Для начала ему поручили копошиться в грязном белье граждан, вербуя информаторов.
Работа была по большей части муторной и неприятной, но Толстолобов, сжав зубы, делал то, что ему говорили. День за днем он кропотливо выстраивал свою агентурную сеть. У него не было никаких выходных. Затем его начали привлекать к слежке и прочим оперативным мероприятиям.
За годы службы в ФСБ Толстолобов привык к двойным стандартам, лжи и лицемерию, которые приходилось постоянно задействовать в работе. Он использовал людей в своих целях и манипулировал ими. В первое время ему было плохо от такого положения дел. Он-то рассчитывал на благородство и честность, предполагая, что в ведомстве трудятся «рыцари без страха и упрека», но все в ФСБ было иначе, и со временем Толстолобов привык к сложившемуся положению дел.
Иногда ему даже давали по носу, если он проявлял излишнее служебное рвение там, где уголовное дело нужно было спустить на тормозах. Начальники нередко кого-то отмазывали и разваливали дела, которые Толстолобов педантично и успешно расследовал. Да и в самом ведомстве люди дрались за место на верхушке во властной иерархии. От внутриведомственных интриг Толстолобов старался держаться подальше, чтобы, чего доброго, не попасть под раздачу.
Иногда на него накатывала отупляющая усталость, и он тупо спал целыми днями и смотрел телевизор. Периодически Толстолобов в дружеской компании налегал и на выпивку, в то же время четко отслеживая, что говорит он сам и что говорят другие. Нередко у него создавалось впечатление, что он и за собой ведет слежку. Тотальный контроль приводил к бессоннице, потере концентрации и сильной раздражительности. Тогда Николай Толстолобов выплескивал свои эмоции на боксерской груше, висевшей в коридоре.
Правда, положение на работе немного выправилось, когда назначили нового директора ФСБ. Он, особо не церемонясь, разогнал практически всю старую гвардию и поставил на ключевые посты своих людей, чтобы разом избавиться от всех подковерных интриг. Ну и еще он заметил преданного Толстолобова, который, не щадя своих сил, самозабвенно трудился на благо ведомства. Картамышев приблизил его к себе и не ошибся.
Толстолобов пахал все эти годы как одержимый, и именно на таких трудолюбивых и принципиальных сотрудниках, как он, и держалась вся ФСБ.
Прежде чем вернуться на свои пятьдесят квадратных метров, Толстолобов завернул к продуктовому магазину, лихо припарковался на стоянке и затарился продуктами. Впереди было два выходных, если Картамышев, конечно, не выдернет его из дому раньше. Но в случае чего можно будет отдохнуть за рюмкой чая и как следует отоспаться, чтобы прийти в себя после особенно тяжелого месяца, когда приходилось работать с утра до ночи.
Припарковавшись на куцем клочке пространства перед своим подъездом, Толстолобов вышел из автомобиля.
Зайдя в подъезд, Толстолобов ощутил привычные запахи. На лестничной площадке первого этажа вкусно пахло чьим-то обедом.
«Живут же люди, – не без зависти подумал Толстолобов, поднимаясь пешком на пятый этаж. – А у меня, как обычно, пельмешки. Одно и то же меню на долгие годы. Освоил все что угодно, но только не готовку. Неохота как-то стоять у плиты и кухарничать часами, когда других забот хватает по горло. А еще рубашки постирай и погладь, завяжи галстук. Бытом можно заниматься целый день, и то все сделать не успеешь».
Остановившись перед коричневой дверью своей квартиры, Толстолобов сунул руку в карман брюк, забренчал связкой ключей, вставил нужный ключ в верхний замок, крутнул два раза, и дверь открылась.
Николай закрыл за собой дверь и привычным движением руки нашел выключатель. Тут он почувствовал, как в его затылок вдавился некий холодный твердый предмет.
– Стой, как стоишь, – посоветовал мягкий и даже убаюкивающий голос. – Не дергайся и выполняй все мои команды. Это гарантирует тебе жизнь. Начнешь суетиться – я нажму на спусковой крючок, и твои мозги забрызгают весь коридор. Ты все понял?
– Да, – еле слышно пробормотал Толстолобов.
Его ноги подкашивались от страха.
– Опусти пакет на пол и медленно, не оборачиваясь, подними руки вверх.
Толстолобов неуверенно поднял трясущиеся руки, словно не понимая, зачем это нужно.
– Отлично.
Тут же чьи-то руки обыскали его снизу вверх, изъяв кобуру с пистолетом.
– Вооружен и опасен, – ехидно заметил тот же голос. – Что же ты такой негостеприимный, Николай? Почему не предложишь мне чашечку кофе?
«Может, это Якушев? – со слабой надеждой подумал Толстолобов. Почему-то ему казалось, что с этим парнем можно договориться и все обсудить. Но эта догадка мгновенно растаяла. – Их тут точно несколько. Один держал ствол, второй в это время обыскивал. Как же они на меня вышли? Хотя какой это теперь имеет смысл».
– Нехорошо держать гостей в коридоре.
– Что вам от меня надо? – глухим голосом спросил Толстолобов, чувствуя, как у него исчезают последние остатки мужества.
– Продуктивный диалог. Теперь спокойно опусти руки и заложи их за спину. Ну же, не заставляй меня долго ждать.
Толстолобов послушно сделал то, что ему приказали.
На его руках защелкнулись наручники, и тут же кто-то повернул его спиной к входной двери.
Вглядываясь во мрак, Толстолобов увидел человека в черной трикотажной маске и такого же цвета комбинезоне без каких-либо нашивок. Справа от него стоял еще один мужчина в аналогичной униформе.
«Может, менты? – Толстолобов готов был поверить во все что угодно, но только не в свою кончину. – Но разве они так работают? Да и зачем я им нужен?»
– Поговорим в большой комнате.
Николая недружелюбно ткнули в бок глушителем, приказывая идти вперед.
С опущенной головой Толстолобов зашел в зал. Там на стуле возле письменного стола сидел еще один человек. Маски на его лице не было.
Толстолобов пристально вглядывался в его черты, пытаясь сообразить, где он мог видеть его раньше.
– В этой жизни все когда-нибудь случается впервые. Ты веришь в судьбу, Толстолобов?
Николаю сильно надавили на плечи, и он инстинктивно опустился на стул. Ему тут же заклеили рот скотчем.
