Картер Браун - Завтра убийство!

Продюсер обернулся, яростно сверкнул глазами и прорычал:

– Проваливай-ка отсюда, сестричка, я сейчас слишком занят!

Я не успела ему ответить так, как он того заслуживал, потому что меня кто-то дернул за руку, круто развернув. В следующее мгновение я встретилась глазами с Эдвардом Говардом, и он смотрел на меня не менее свирепо, чем телевизионщик.

– Где она? – придушенно выдавил Эдди.

– Кто?

– Долорес, черт возьми! Пока я пробивался сюда, она словно испарилась! А вы ведь должны были проследить за ней, не так ли?

– Я… я не знаю, куда она делась, – растерянно забормотала я. – И отпустите руку, больно же, Вообще-то, чего ради мне за ней следить?

– Вы что – дура? – он посмотрел на меня с любопытством. – Или вы не слышали, что сказала брюнетка? Для чего вас Ромейн нанимал, а?

Говард был, разумеется, прав, и я начала краснеть даже в тех местах, которые никому не видны.

– Боюсь, я прохлопала ушами…

– Скорей уж, это сделал Ромейн, наняв вас, – проворчал джентльмен. – Да что теперь говорить, поздно. Она уж наверное кварталах в шести отсюда, пойди догони! Впрочем, нам все-таки надо поторапливаться. Ромейн, вероятно, прыгает сейчас не хуже, чем курс акций. Идите к машине, я соберу остальных и поедем.

– Остальных? – удивилась я.

– Дело обернулось так, что это необходимо, – ответил Эдди, и я опять ничего не поняла, но не подала виду.

– Ладно, только не очень-то суетитесь. Не забывайте что я – мозг операции, а вы – только мой телохранитель!

– Хм, ФБР, наверно, знать не знает, как много потеряло, не пригласив вас штатным сотрудником. – Говард фыркнул. – Поторопитесь к машине, и там можете сколько угодно предаваться размышлениям, мозг операции! – он откровенно рассмеялся.

– Хорошо, – проворчала я. – Надеюсь, что в доме Ромейнов достаточно спален?

4

В машине нас оказалось четверо. Всю дорогу Эбигейл Пинчет, Сэм и я переругивались, вероятно, наша нервозность была вызвана тем, что мы сомневались в том, будем ли желанными гостями в доме Ромейна. Только Говард оставался невозмутимым, но когда ругань становилась уж слишком назойливой, он спокойно наводил на кого-нибудь пистолет и приказывал заткнуться. Вообще я поняла, что оружие – весьма убедительный аргумент: я, например, совсем не собиралась садиться за руль, но когда на меня уставилось дуло этой смертельной игрушки, сразу же изменила свои намерения.

Меня сильно беспокоило еще и то, что, судя по всему, Эдди просто похитил эту парочку с телестудии, а Джонни часто говаривал мне: «Похищение – это государственное преступление».

– Эдди, – спросила я в минуту затишья. – Зачем мы везем их туда? Неужели так необходимо становиться похитителями и все прочее?

– Я обещал Ромейну, что если во время передачи что-нибудь произойдет, я захвачу всех, кто будет тем или иным образом причастен к событиям, и приволоку к нему в дом. Туда же должен прибыть, насколько мне известно, Майк Инглиш, так что, готовьтесь к бою.

– Вы уже говорили о нем. Кто это?

– А вы в самом деле ничего не слышали о Майке? – Эдвард недоверчиво покосился в мою сторону. – Мэйвис, откуда вы свалились?

– Мало ли, – ехидно ответила я. – Вам-то какое дело?

– Извините, – бросил он. – Ну, попадись только в мои руки эта Долорес! – перекинулся Эдди на брюнетку.

– Окажите любезность, оставьте при себе ваши грязные мысли, – попросила я. – На сто процентов уверена, что у нее в платье вшит лифчик!

– Я ничего такого и не имел в виду! – заметил Эдди раздраженно. – Просто эта девица – ключ ко всей истории. Или вы уже забыли ее предсказание? – со злостью спросил он.

– Хм, я прекрасно поняла, о чем вы говорили… Но думали-то наверняка совсем о другом…

– Лучше последите за дорогой, – перебил он. – Я свихнусь как-нибудь и без вашей помощи.

Минут через десять мы подъехали к дому Ромейнов, который выглядел весьма недурно даже в этом роскошном районе. Огромное здание было окружено двумя акрами земли с аккуратно подстриженной живой изгородью. За домом располагался бассейн, а к центральному входу вела широкая аллея, чему я очень обрадовалась, получив возможность подъехать к крыльцу, ничего не повредив.

Как только автомобиль остановился, дверца распахнулась и кто-то приложил к моему виску дуло пистолета.

– Не двигаться! – рявкнул человек.

– Успокойся, Бенни, – с отвращением в голосе попросил Эдвард. – Не видишь разве, это свои.

– Кто свои? – парень заглянул в машину.

– Ну, убедился? Кто в доме?

– Ромейн с женой. Вот-вот подъедет Майк, а меня он послал вперед, чтобы я все проверил.

– Считай, что со своей задачей ты справился, – хмыкнул Эдди. – Отведи-ка парочку с заднего сиденья в дом, может у тебя и это получится…

– Что-то ты слишком разболтался! – рыкнул парень. – Я ведь могу и… Мне приказал Майк, понял?

– Черт бы его побрал! – взревел Эдди. – Заткнись!

Парень, наконец, отвел пистолет от моего виска, я облегченно вздохнула и выбралась из машины.

Впереди Бенни вел под прицелом пистолета старуху Эбигейл и Сэма, мы с Эдвардом вышагивали следом.

Огромная гостиная была заставлена старинной мебелью, и хоть я в ней совершенно не разбираюсь, но наверное большую часть этих штучек сделали еще во времена Людовика Четырнадцатого. Можете себе представить, – четырнадцать поколений и ни разу не сменили имя! Хотя бы для разнообразия одного какого-нибудь назвали, скажем, Джо.

Раймонд Ромейн поднялся из кресла и поспешил нам навстречу. Его лицо казалось еще печальнее, чем прежде, а глаза за стеклами очков были полны ужаса. Бабло осталась сидеть в кресле. На ее физиономии гуляло откровенное величие, словно она впервые созвала званый вечер. Впрочем, судя по ее наряду, это так и было. Выглядела она ужасно: костлявые ноги обтягивали самые узкие брюки, какие я только видела, а блузка с огромным вырезом довершала безобразие.

– Ты всех привез, Эдди? – Ромейн взволнованно оглядел Эбигейл и Сэма. – А та, где же та?

– Она удрала быстрее, чем я пробился в студию. – Говард виновато опустил голову. – Мне очень жаль…

– Что ж поделаешь, – вздохнул Ромейн. – Правда, она – самая важная пташка…

– Знаю, – буркнул Эдди. – Но, думаю, Барни нам подскажет, где ее найти, да и вообще, что-нибудь он знает.

Сэм шагнул вперед, его глаза наполнились яростью.

– Я требую объяснений! По какому праву этот негодяй притащил меня сюда? Полиция спросит вас о том же, так что позаботьтесь, чтобы ответ был достаточно убедительным…

– Вот именно, – подхватила Эбигейл. – Моему адвокату тоже будет весьма интересно услышать ваши объяснения.

– Весьма сожалею, – вежливо откликнулся Ромейн. – Но я и есть тот самый человек, которому по предсказанию осталось жить, – он мельком глянул на часы, – не более двух часов. Теперь у вас нет вопросов?

– Есть, – холодно заявила старуха. – Я не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне?

– Мы хотим выяснить то же самое, – снисходительно улыбнулся Говард. – Скажите, мисс Эбигейл вам что-нибудь известно об этой Долорес?

– Я ее впервые видела! – старуха презрительно фыркнула.

– Боюсь, мне придется настоять, чтобы сегодня ночью вы были моими гостями, – печально произнес Ромейн. – Если я буду жив за завтраком, тогда с радостью возмещу вам ущерб, причиненный этим, увы, насильственным гостеприимством. А пока прошу располагаться как можно удобней. Кстати, позвольте вам представить мою жену, миссис Ромейн, – он сделал жест в ее сторону.

Бабло, как могла изящней, отпила глоток и оскалилась:

– Очень приятно познакомиться!

– Не могу ответить тем же, – сухо отпарировала Эбигейл и с кротким отчаянием во взоре закатила глаза к потолку.

– Вы что-то сказали о выпивке? – небрежно спросил Сэм. – Немного виски с содовой сейчас очень кстати.

– Конечно, – кивнул хозяин. – А вам, мисс Пинчет?

– Стакан воды со льдом, если настаиваете, – она пожала плечами.

– А что вам, мисс Зейдлитц?

– Немного джина.

Ромейн отправился готовить напитки, а я решила, что нет смысла истязать ноги, подошла к Бабло и уселась в стоящее рядом кресло.

– Мое очень жаль, дорогая, – пропела она, – что наш уикэнд имеет такое грустное начало. Но что же делать? У Рея не было другого выхода. После того, что эта психопатка наговорила по телевизору, мне просто стыдно показаться на глаза соседям.

– Да, все это очень неприятно, – согласилась я. – Но если ваш муж останется жив, тогда, на мой взгляд, все остальное не имеет уже никакого значения.

– Я бы не сказала, – раздраженно возразила блондинка. – Биверли-Хиллз – это же не Пасадена!

– Знаю, – кивнула я. – Мне когда-то показывали карту штатов.

В это время вернулся Ромейн с напитками. Старуха Эбигейл устроилась в огромном кресле, Сэм примостился на кушетке с гнутыми ножками, а Эдди у порога переговаривался вполголоса с тощим Бенни. Минуты через две он присоединился к нам и посмотрел на часы.