Дональд Гамильтон - На линии огня
Я пронаблюдал, как она скрылась из виду. Затем повернулся и зашагал в другую сторону.
Глава 4
Автобус доставил меня на Тополиный остров в десять часов вечера. Автобусная станция в центре города была одновременно автозаправкой и закусочной с гамбургерами. В бензине я не нуждался, а вот голод испытывал. Однако решил не привлекать к себе внимание, отправившись сразу же вовнутрь здания, да и подумал, что пищеварение у меня значительно улучшится, если вначале я разузнаю ситуацию. Впрочем, может, и ухудшится – кто знает? Я потянулся, чтобы размять затекшие мышцы спины и ягодиц, заправил рубашку в слаксы, прикрыл полой пиджака рукоятку «Пи-38» и зашагал по левой стороне проезжей части навстречу движению – точно так, как было рекомендовано побитым дорожным знаком. Субботняя ночь заметно увеличила количество машин на дороге. Я старался игнорировать слепящий свет фар с обеих сторон. Казалось бы, человек, постоянно внушающий себе в течение двух лет, что ему нечего держаться за жизнь, в состоянии держать свои рефлексы под строгим контролем. Но инстинкт самосохранения – сильное животное чувство, превалирующее над разумом. А потому время от времени меня так и подмывало броситься в кювет при звуках выхлопных труб грузовиков, напоминающих выстрелы.
Тополиный остров – на самом деле полуостров, а вовсе не остров, как следует из его названия. Что же касается тополей, то их тут почти не сохранилось – большинство деревьев были выкорчеваны теми, кто превратил здешний рыбацкий поселок в курортный пляж. Думаю, не последнюю роль сыграло и то, что, по моим наблюдениям, строители, архитекторы и подрядчики на дух не переносят вида живых деревьев. Они, как мне сдается, не решаются даже приблизиться к месту предполагаемого строительства, пока бульдозеры с корнем не выдерут последние остатки растительности. Возможно, у них срабатывает и комплекс вины: эти люди используют такое огромное количество древесины, что не хотят никакого напоминания о загубленных для этого деревьях. А может, просто не желают сами себе признаться, что это местечко гораздо больше радовало глаз, пока они не наставили тут помпезных коробок пастельного цвета.
Впереди засияла вывеска туристского кемпинга. Мне доводилось слышать, что здесь находятся один или два мотеля, в которых не принимают парочек из автомобилей с номерными знаками штата, пока они не продемонстрируют обручальные кольца, солидный багаж или что-то другое, так же свидетельствующее об их респектабельности. Но кемпинг впереди был явно не из таких. Про него мне было известно, что во время сезона его три или четыре хижины никогда не сдаются больше чем на одну ночь, как бы ни требовали останавливающиеся. Они приберегаются для коротких «деловых» встреч посетителей соседних пивных пабов. Хотя это, конечно, слухи, не могу ручаться за их достоверность. Но есть же люди, которые всегда и во всем видят секс. И можно только удивляться, насколько часто они оказываются правы.
Моя машина – небольшой «плимут» с закрытым кузовом – поджидала меня перед хижиной номер 14. Освещение было слабым, поэтому я мог только догадываться о цвете стоящего там автомобиля, вмятинах на его заднем бампере и надписи на двери: «Найквист Хоффмайер и патентованные оружейники». Но место и контуры машины были те самые.
Я постоял под прикрытием дерева – одним из тех, что сохранились на самых задворках, – глядя на освещенное окно хижины и размышляя о том, кто же там внутри. Был только один способ выяснить это достоверно. Поэтому я зарядил «Пи-38», заткнул оружие обратно за пояс и, не застегнув пиджака, пошел вперед.
Да, это был мой автомобиль – все верно. Я прошел мимо него к двери хижины. Никакого смысла проявлять особую изобретательность просто не было. Моя пушка за поясом могла служить лишь моральной поддержкой – она ровным счетом ни черта не значила бы, если бы на мой счет вынесли вердикт там, в Кэпитал-Сити. В этом случае где-то здесь из темноты в мою спину уже целился бы киллер.
Я повернул ручку замка. Дверь была не заперта. Оставалось только войти.
Мужчина, лежащий на ближайшей кровати, тут же рявкнул:
– Какого дьявола ты так задержался?
Никогда прежде я не видел этого типа, и все же в нем было что-то знакомое: волосы такого же цвета, как у меня, примерно мои габариты. В остальном он несколько отличался, особенно по части изысканности в одежде, иначе я возненавидел бы даже саму мысль о нашем слишком сильном сходстве. Но все же следовало признать, что организация оказалась на должной высоте. Все было продумано, за исключением разве что возможной неудачи. Но я ничуть не сомневался, что именно сейчас, с запозданием, прорабатываются меры, которые необходимо предпринять в случае провала. И мне они скоро станут известны, хотя конечно же не нынешней ночью. Этой ночью состав, поставленный на рельсы, катился по расписанию.
– Лучше поздно, чем никогда, разве не так? – огрызнулся я.
– Да мне все это по фигу, пока идут денежки, только вот из-за тебя я опоздал на самолет, – сообщил мой двойник.
– Ничего, тебе зарезервируют место на другой рейс, – успокоил я его.
Он встал, надел пиджак и пошел к двери.
– Тут все в порядке, – сообщил он, – только тебе следует проверить балансировку передних колес. Эта тачка трясется, как миксер, на скорости семьдесят миль в час.
– Нет такого закона, чтобы ездить только на семидесяти, – буркнул я.
Еще мгновение мы смотрели друг на друга. Я знал, что больше никогда его не увижу. Он был нанят для этой работы издалека по объявлению: «Требуется мужчина, рост пять футов одиннадцать дюймов, вес сто семьдесят фунтов, правильные черты лица, блондин, никому не известный на месте выезда. Расходы и вознаграждение за счет фирмы». Теперь этот тип вернется туда, откуда прибыл. Или, возможно, его отвезут в бухту и выбросят за борт. Сие мне неизвестно. По слабой неуверенности, проскальзывающей в его глазах, я понял, что и он испытывает сомнение насчет своей дальнейшей судьбы. Видимо, как и я, знал: в работе подобного рода летальный исход не исключается. А может, ему даже было известно об этом куда больше, чем мне. В конце концов, я активно подвизался в этом бизнесе всего какие-то последние семь часов, начиная с того времени, как пополудни нажал на спусковой крючок «спрингфилда». До того момента я был всего лишь почетным членом «андерграунда». Сейчас же заполучил алиби от криминала. Впрочем, все это мне было до лампочки. Последнюю пару лет меня ничего особенно не волновало, да и сейчас тоже.
Мужчина, подойдя к двери, взглянул на меня, скорчил гримасу и сказал:
– Знать бы, что от меня ожидают быть похожим на мальчика из колледжа, я бы велел им катиться ко всем чертям.
Когда за ним закрылась дверь, я повернулся к девушке, примостившейся в кресле, стоящем в углу, ее ноги перевешивались через деревянный подлокотник. Такая позиция не выглядела слишком комфортабельной, но тем не менее девушка, судя по всему, чувствовала себя вполне уютно. Она была маленькой, почти крошечной, с коротко стриженными черными волосами, вздернутым носиком и небольшим чувственным ртом. На ней были белые босоножки на высоком каблуке, прямое платье с широким подолом и голубые нейлоновые трусики с кружавчиками. Позиция девушки позволяла произвести как бы полную инвентаризацию ее нижнего белья, за исключением, правда, наличия лифчика – этот вопрос до дальнейшего рассмотрения оставался пока открытым. Дав мне насмотреться, она захихикала, одернула подол и пропела:
– Приветик! Я Дженни.
– Рад слышать, – был мой ответ. – А я Пол.
– А он ничего, – протянула она. – Его что, непременно надо было выгонять?
– Трое – это уже толпа, – заметил я.
– А я люблю толпы.
Изощряться в остроумии становилось все мучительнее. Я решил перейти на прозу.
– У тебя есть что-нибудь поесть?
– Кто тут хочет еды? – Она подняла пустой стакан с пола и протянула его мне. – Будь ангелом, ангелочек.
Я взял стакан и поставил его на комод рядом с полунаполненным другим стаканом и кувшином с тающим льдом.
– Хочу есть, – непреклонно заявил я.
– Не думаю, что собираюсь тебя полюбить. – Когда Дженни дулась, ее ротик казался менее приятным. Впрочем, особенно в глаза это не бросалось.
– Так уже случалось и прежде, – сообщил я.
– Что именно?
– Не важно.
Мои гости переворошили мой чемодан в поисках спиртного. Я прошествовал к нему и нашел спортивную рубашку. Здесь было не то общество, чтобы облачаться в галстук со смокингом, к тому же я и так весь день потел в пиджаке. Швырнув «Пи-38» в чемодан, я захлопнул крышку. Девушка встала с кресла и исчезла в ванной. Возможно, принять столь внезапное решение ее заставил вид оружия. Вскоре она вышла, помедлила перед зеркалом на комоде, дабы произвести инспекцию своего внешнего вида, сложила губки и нанесла на них слой светлой помады, потом прошла обратно к креслу и подняла полосу такого же материала, что и на платье, но отороченную бахромой. Задрапировала ею плечи и вернулась к зеркалу, чтобы взглянуть на результат, прежде чем объявить себя готовой на выход.
