Сергей Зверев - Умные сволочи
Она нахмурилась, взяла снимок и поднесла поближе к глазам. Теперь она готова была поклясться, что это именно то здание, о котором она подумала.
Она перевела взгляд на листы ватмана, лежавшие на столе.
С верхнего листа на нее смотрело лицо среднего возраста женщины. Задумчивое, с ранними морщинками на лбу. Это была жена хозяина дачи.
Из-под верхнего листа ватмана выглядывал уголок другого листа. Она машинально приподняла портрет жены Николая и невольно в очередной раз нахмурилась.
Следующий лист не был чертеж какого-то здания. Она не успела разобраться в чертеже и понять — что это. Раздавшийся голос, а затем звук шагов заставили ее мгновенно подобраться, выпустить верхний лист ватмана, а затем поставить на место фотографию.
Едва она это все проделала, как в комнату заглянул Николай.
В руках он держал бокал с шампанским и удивленно улыбался.
— Я тут иду, смотрю — свет, — поделился он своими мыслями. — А это, оказывается, вы.
— Я тоже шла — увидела свет и подумала, что, может, сюда зашел Алексей, — она попыталась дружелюбно улыбнуться, но получилась улыбка девчонки, которую застали в недозволенном месте и которая пытается всеми силами оправдаться.
— Мальчики играют на втором этаже, — сообщил ей Николай и несколько расслабился.
В одной руке он по-прежнему держал бокал, а вторую засунул в карман отутюженных брюк. В белоснежной шелковой рубашке, стильных брюках, с бокалом шампанского в руке и благоухающий дорогим парфюмом, он показался Алине кем-то вроде лондонского денди. Хотя она плохо представляла, как точно выглядят эти самые денди, но ассоциация у нее возникла именно такая.
Сама она была одета попроще — белые джинсы и такого же цвета топик. И дорогими духами она не благоухала.
— Это, наверное, я забыл тут свет выключить, — добавил он и внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь понять, давно ли она находится в этой комнате.
— Мне нужно выйти, — она махнула рукой в конец коридора.
— Извините, — Николай приподнял бокал, как бы показывая, что повел себя несколько бестактно в данной ситуации. — Просто без вас скучно.
— Я не ухожу, — предупредила Алина и направилась к выходу.
Говорить с Николаем ей почему-то не хотелось. Во-первых — это «скучно». Черта с два им без нее скучно. По большей части она отмалчивалась — там, в гостиной, среди людей. Она вымученно улыбалась, вымученно выдавливала из себя редкие слова, вымученно ела, вот только пила — это она делала без мук. Так что в ее отсутствие будет повеселей.
А во-вторых… Во-вторых, эти странные вещи в этой комнате. Фотография и чертеж. Они диссонировали с тем, что она успела узнать о хозяевах дома. С их слов следовало, что Николай и его жена работают на каком-то акционерном предприятии, связанном с производством мебели. Фотография и чертеж не имели никакого отношения ни к мебели, ни к ее производству. Тут было что-то иное.
Выйдя во двор, она на некоторое время задержалась у порога дома, посмотрела на ночное, усыпанное блестящими точками небо, прислушалась к пению цикад и расслабленно опустила плечи. Возвращаться в дом не захотелось. Однако там остались сын и брат, а следовательно, нечего было и думать, чтобы уйти.
День сегодня начался вполне приятно. Они с Алексеем были вдвоем. Она соскучилась по сыну и хотела посвятить эти сутки только ему. Алина приготовила великолепный завтрак, накормила Алексея, а затем они вдвоем отправились на озеро, где нашли уединенное местечко и почти до вечера пробыли там.
Она загорала, Алексей купался, а между заплывами рассказывал, как провел время в лагере.
Вечером приехал брат.
— Всем привет! — басисто проорал он, заходя в дом и выпуская из рук сумку.
— Дядя Гена! — весело крикнул в ответ Алексей и ринулся к гостю.
Алина в это время была на кухне, готовила ужин. Услышав знакомый голос, она вытерла полотенцем руки и пошла в комнату.
Сперва она увидела повисшего на шее брата сына, затем взглянула на сумку и снова — на сына и брата.
Геннадий перестал прижимать к себе племянника, опустил его на пол и весело подмигнул Алине.
— Ты как, малышка?
— Как видишь. В тиши и уюте.
— Ну, — немедленно отреагировал братец, — насчет уюта не знаю, но вот твою тишь я, пожалуй, нарушу.
— Это ты можешь, — согласилась она. — Насчет тиши ничего не поделаешь. А вот уют я тебе трогать ни под каким соусом не позволю.
Он подошел к сестре и нежно чмокнул в щеку. Брат был старше ее на три года, ниже ростом и сейчас имел какой-то вид… Его вид Алине не понравился. Она знала братца как весельчака, а теперь… Он пытался шутить, говорить весело, а вот выражение лица веселым не было — покрылось мелкими морщинками забот.
Он прошел к дивану, плюхнулся на него и кивнул племяннику:
— Ты там, Алешка, открой сумку — сверху возьми подарок.
Дважды просить Алексея было не нужно. Прошла едва минута, а парнишка уже успел и сумку открыть, и вытащить на свет игрушку, и даже воскликнуть:
— Н-у, здорово!
В руках он держал какое-то замысловатое трехствольное оружие, которое при нажатии на курок светилось разноцветными лампочками и издавало пронзительный писк, будто лопнувшая струна.
С этого момента Алексей потерял к остальному всякий интерес. И на вопросы дяди о днях, проведенных в лагере, уже отвечал невпопад, а иногда просто пропускал их мимо ушей.
Алина налила в бокал вина и подала брату, при этом, поняв состояние сына, сказала Геннадию:
— Ему уже не до тебя. Пойдем на кухню?
— На кухню? Зачем на кухню? — братец откинулся на спинку дивана и расслабленно положил руки на верх, указывая, что ему и здесь очень даже неплохо.
— Просто я хочу знать, что у тебя стряслось. Пусть Алексей здесь играет — не будем ему мешать. И он нам.
Геннадий допил вино и поставил бокал на пол.
Она внимательно наблюдала за братом. И все больше убеждалась, что того нечто тяготит. Нечто, о чем ему очень хочется рассказать — ей, своей сестре. Как бы он ни пытался тянуть время.
— Что-то с работой? — предположила она.
— Можно сказать и так, — неопределенно пожал плечами он. — Можно сказать, что и по работе.
Он никогда не рассказывал ей, чем занимается. И она никогда не вмешивалась в дела брата. Но теперь в эти дела ей придется вникнуть. Она это поняла. И еще подумала — а к чему это приведет?
Поговорить им так и не удалось. Едва они собрались уйти из комнаты, как в дверь постучали, затем на пороге возник Николай.
Твердым шагом он вошел в комнату и широко улыбнулся. Затем поздоровался, потом познакомился с Геннадием и лишь после напомнил Алине об ее обещании сегодняшний вечер провести в их доме. Сообщил, что забрал сына из больницы, и хотя тот еще ходит с перевязанной в области предплечья рукой, но будет очень хорошо, если их дети познакомятся (при этом он не преминул потрепать занятого игрушкой Алексея по волосам), потом добавил о готовности ароматного шашлыка, а также наличии хорошего вина. В общем, оставалось дело за малым — чтобы Алина, ее сын Алексей, ну и, раз уж так удачно получилось, Геннадий пожаловали к накрытому столу.
Николай был само радушие. Во время своей речи он не прекращал улыбаться, как, впрочем, и по ее завершении.
— У вас много гостей? — Алина заострила внимание на одежде Николая.
— Только жена и сын.
Алина посмотрела на Геннадия. Ей хотелось поговорить с братом, но и отказываться от приглашения Николая было невежливо. Ведь она сама вчера согласилась. Люди старались. Шашлыки, вино… Вон даже Николай приоделся.
Она критически осмотрела себя. Джинсы, топик. Как будто Николай и она шли на разные вечеринки.
— Мне нужно переодеться, — неуверенно заявила она.
— Что вы, — тут же возразил ей Николай. — Все отлично. Это, знаете ли, у меня дурацкая привычка — люблю при случае покрасоваться.
У нее такой привычки не было.
— Мои жена и сын очень вас ждут, — напомнил Николай.
С сыном этого человека она успела уже познакомиться, а вот с женой…
Алина посмотрела на брата.
— Ты, наверное, устал, — начала она, но Геннадий ее тут же перебил:
— Да нормально, сестренка. Я схожу с тобой. Знаешь, одному мне что-то не хочется оставаться.
Почему-то ей тоже не хотелось оставлять брата одного. Она желала его выслушать. Вполне возможно, это удастся сделать, когда они будут возвращаться. На свежем воздухе Алешка явно убежит вперед, и они смогут поговорить.
Решение показалось ей удачным. И уже через несколько минут они вышли из дома.
Жена Николая была невысокой худенькой блондинкой. Коротко стриженные волосы, легкое платьице, подчеркивающее ее хрупкую фигурку, — казалось, это была фарфоровая кукла, тронь которую — и она моментально рассыплется. Но жена Николая, Людмила, несмотря на свою хрупкость, была довольно расторопна. На пару лет младше своего мужа, она во всем ему подчинялась. Это проскальзывало и в подобострастных взглядах, и в поддакивании каждому его слову.
