Дей Кин - Миссис убийца
– А мы ничего не можем для тебя сделать?
Я покачал головой.
– Нет. Благодарю за предложение, Ник. Я этого не забуду.
Я вновь тронулся в путь, спустился по Седьмой авеню до Гринвич-Вилледж и остановился перед клубом Эдди Гюнеса. Заря уже окрасила улицы в розовый цвет. Перед клубом было припарковано несколько машин. Я толкнул дверь и вошел. Оркестр уже закончил свою работу, официанты убирали со столиков.
Четверо мужчин и три женщины сидели около бара, основательно надравшись виски. Две женщины не обратили на меня никакого внимания: они были слишком заняты друг другом. Одни и те же сцены в разных забегаловках. Один из мужчин обернулся и опустил руку вдоль бедра. Третья женщина, еще девчонка, которой едва минуло двадцать лет, схватила меня за руку, когда я проходил мимо.
– Добрый вечер, дорогой, – проворковала она и потерлась бедром о мое бедро с видом совершенно пьяной женщины. – Не предложишь ли мне бокал вина?
Резким движением я избавился от нее. Рядом с баром стояли Рег Хоплон и двое его парней. Хоплон, высокий и красивый парень, который испортил себе репутацию папенькиного сынка тем, что стал добывать деньги совсем другим путем. Он был зол на меня.
– Смотри-ка, да ведь это Герман, – насмешливо проговорил он. – Что это мне сказали? У вашей красивой рыженькой жены сегодня неприятности?
У меня ничего не было против Хоплона, зато другие давно уже жаждали его крови, но никак не могли его ни в чем уличить. Я не произнес ни слова. Он продолжал:
– Можно предполагать, что женщина должна бы удовлетвориться любовью такого большого и красивого флика. Но приходится думать, что ему не хватало еще кое-каких талантов, а, Герман?
Я двинул его так стремительно, что он ударился о стойку, потом отлетел от нее и растянулся на полу. Из его носа потекла кровь. Гюнес за стойкой бара заметил:
– Послушайте, Герман, Рег сказал это не со зла, он не думал ничего плохого. Просто он совершенно пьян.
Я взглянул на типов, сопровождавших Хоплона.
– Платите за свою выпивку, забирайте эту падаль и быстренько сматывайтесь отсюда. А когда он очухается, передайте ему: если встретит меня на улице, пусть сразу же переходит на другую сторону.
Один из типов хотел было вмешаться, но потом одумался.
– Как хотите, Стен.
Он положил на стойку банкноту и с помощью своего напарника помог Хоплону выйти. Тот уже немного пришел в себя и изрыгал ругательства. Та же девчонка глубоко вздохнула и, повернувшись в мою сторону, пробормотала:
– Мальчик, а вы мне нравитесь.
Я прошел в глубь бара. Выйдя из-за стойки, за мной последовал Гюнес. Это был жирный, с двойным подбородком мужчина. Когда он ходит, пол трещит под его ногами. Пройдя в глубину зала, мы остановились и посмотрели друг на друга.
– Послушайте, – проговорил толстяк, – мне известно, что вы представитель власти и порядка. Но что вы имеете против меня, Герман? Я не хочу портить с вами отношений. Может быть, я должен был вас предупредить? Поставьте себя на мое место. Я подумал, что она достаточно взрослая и может делать то, что ей хочется.
– Другими словами, Пат встречалась здесь с Кери?
– Очень часто.
– Как часто?
Гюнес сложил свой подбородок вдвое.
– По меньшей мере два раза в неделю после полудня, и один или два раза вечером. Это продолжалось в течение пяти месяцев.
– А когда это было в последний раз?
Гюнес на секунду задумался.
– Два дня назад. У них здесь произошла сцена. Она хотела, чтобы они пошли к нему, а он не хотел. Соображаете?
Я стал рыться в своих воспоминаниях, но во вторник я работал до трех утра.
– Почему? – буркнул я.
– Насколько я мог понять, Кери она уже надоела. – Он достал бутылку рома и стакан и поставил их рядом. – Кери вертелся вокруг другой женщины, певицы моего оркестра. Но миссис Стен не оставляла его в покое. Она проглотила по крайней мере бутылку и пообещала разбить ему ею голову, если он вздумает ее бросить.
– Вы рассказали об этом Джиму Пурвису?
У Гюнеса был удивленный вид.
– Ну конечно, боже мой! Уже давно. Он и Монт приходили еще вечером.
Я плеснул в стакан рому.
– И что же произошло? Я имеют в виду между ней и Кери?
– Он принял это за шутку. Но, судя по тому, что рассказали мне Джим и Монт, и по тому, что я прочел в газете, мне кажется, что она сдержала свое слово. Только вместо бутылки воспользовалась револьвером.
Мне понравился вкус рома. Чтобы усилить это впечатление, я налил себе еще стакан.
– Вы уверены, что это была моя Пат?
Толстяк скорчил недоумевающую физиономию.
– Конечно, вы никогда не представляли меня своей жене. Правда, мистер Греди, который был здесь как-то вечерком, сказал, что они зашли уж слишком далеко и что обоим достанется, если это дойдет до вас. Потом еще двое парней, которые хорошо знают вас и ее, говорили приблизительно то же самое.
Я налил себе третий стакан. Игра сделана, глупо после всего услышанного быть таким упрямцем. Белое – это белое, а черное – это черное, и неверных жен – легион. В Нью-Йорке, в Сан-Франциско и повсюду, куда бы ни вела дорога. Даже в Библии говорится об этом.
Я ощутил возле себя тепло чужого тела. Ко мне прижалась маленькая блондинка. Она неплохо сложена и обещала быть довольно забавной. Может быть, если я сильно напьюсь, она поможет мне забыть Пат? Она еще плотнее прижала свое бедро к моему.
– Если это может вас заинтересовать, то знайте, что вы мне страшно нравитесь.
– Не будь дурой! – предупредил Гюнес. – Это коп.
– Ну и что же? – возразила девчонка. – Разве копы не признают любовь?
Я сказал Гюнесу, чтобы он достал для нее стакан. Он налил ей смесь бурбона и продолжил наш разговор.
– К тому же у меня есть глаза и уши. Девушка имеет рыжие волосы. Кери называл ее Пат. И однажды вечером я понял, что он рискует многим, играя в такие игры с женой детектива, хотя имени детектива никто не называет.
Маленькая блондинка продолжала тереться об меня, как кошечка, у которой что-то на уме.
– А вы не могли бы подняться ко мне? – предложила она. – Я всегда мечтала переспать с типом такого роста, у которого сломан нос.
Гюнес налил ей еще порцию бурбона и поставил бутылку на стойку.
– Кстати, раз вы здесь, Герман, можете взять это с собой. Я хотел отдать это Джиму Пурвису, но в этот момент здесь была банда шалопаев и две девицы, которые начали вырывать друг у друга волосы. Так что я позабыл об этом.
– Что такое?
Гюнес открыл ящик и вытащил оттуда белую кожаную сумочку, вид которой был мне очень знаком.
– Вот. – Он положил ее на прилавок рядом с бутылкой рома.
– Ваша жена забыла ее тут во вторник вечером. Я полагаю, из-за неприятной сцены с Кери. – Он нагнулся и прошептал: – Вы знаете, почему женщины так к нему липнут и что об этом говорят? Вы знаете, что они рассказывают об его манере делать это?
– Нет, – сухо проронил я, – и не хочу знать.
У меня сложилось впечатление, что я плаваю в грязи. Ром неприятно переливался в желудке, а блондинка настойчиво терлась о некоторые части моего тела.
– Ну, вы отлично понимаете, что я хочу сказать, – промолвил Гюнес.
Я открыл сумочку из белой кожи. Это был мой подарок ей ко дню рождения. В ней лежала расческа, в которой еще осталось несколько рыжих волосков, пудреница, пять бумажек по пять долларов, шесть по одному и мелочь. Там были также счета за свет и газ, адресованные Герману Стену. И другие счета...
Я сложил все обратно в сумочку и вновь наполнил стакан. Быть иногда слепым – это отлично. Но все коты шипят и выгибают спину, когда их ласкают не так, как им нравится, и существуют штуки, которые трудно проглотить.
Малышка продолжала виснуть на мне.
– А почему бы и нет?
Я резко повернулся и вновь наполнил стакан. Все три подбородка Гюнеса задрожали, когда он с живостью воскликнул:
– Тогда идите, Герман, и запачкайтесь тоже! Я понимаю, каково вам это слышать. И так как я должен был бы тогда как-то вам помочь, то все это за мой счет. – Он бросил взгляд на пьяную девчонку. – И если хотите знать, я нарочно держал наготове эту кошечку.
– Это он обо мне говорит, – улыбнулась блондиночка.
– Я хочу спросить вас об одной вещи, – обратился я к Гюнесу.
Я поднес стакан к губам и затем так резко поставил его на стол, что дно отлетело и ром разлился. Одним махом руки я столкнул осколки и схватил Гюнеса за ворот рубашки.
– Минутку. Сколько, вы сказали, выпила Пат во вторник вечером?
Он с удивлением взглянул на меня.
– Восемь, девять порций, а может и больше. Почему вы это спрашиваете?
– А что она пила?
– Ром, сухой ром.
Я хохотал, не в силах остановиться. Хохотал во все горло. Я выпустил рубашку Гюнеса и закрыл бутылку рома пробкой.
– Ну и что? – изумился он. – Что тут странного?
– Ничего. Все отлично сходится.
Я слегка шлепнул блондинку по аппетитной попке и направился к выходу. Один... В первый раз за многие часы я опять стал Германом Стеном, мужем Патриции Стен. Теперь у меня была не только вера, чтобы поддержать меня в минуту слабости. У меня было кое-что и другое. У меня также имелись серьезные доказательства. Инспектор Греди и Майерс видели молодую рыжую женщину вместе с Кери. Гюнес слышал, как рыдающая женщина угрожала Кери. Мистер Свенсон видел поднимающуюся по лестнице к Лилу Кери рыжую женщину. Ее сходство с Пат было действительно удивительным. Но это могла быть какая угодно женщина, только не Пат. Это не могла быть она.