Кирилл Шелестов - Пасьянс на красной масти
— А много ли денег-то?! — не вытерпел практичный Петрович.
За время выборов я успел передать ему и Бомбилину двести двадцать пять тысяч долларов, что, откровенно говоря, для такой избирательной кампании было мелочью. Каждый из двух основных претендентов потратил как минимум в десять раз больше. Так или иначе, но Бомбилин своим разрывом поставил точку на дальнейшем финансировании, сэкономив мне семьдесят пять тысяч, из тех трехсот, что я брал у Храповицкого.
Деньги лежали возле моих ног в спортивной сумке, которую я предусмотрительно захватил с собой. Впрочем, предлагать Бомбилину всю сумму я не собирался.
— Пятьдесят тысяч долларов, — ответил я небрежно.
— Господи! — ахнула Светлана Николаевна. — Много-то как!
— И почему только я никуда не выбираюсь! — с тоской воскликнул Петрович.
Бомбилин молчал и сопел.
— Нет! — наконец решил он. — Не пойду на это! У меня еще совесть трудовая есть!
— Это откуда же у тебя совесть? — взвился Петрович. — Когда ты деньги у Андрей Дмитриевича брал и обещал с ним во всем советоваться, где она была, твоя совесть?! Или ты думал, что тебе за красивые глаза платили? А когда ты врал людям все подряд, что квартплату снизишь, что всех воров посадишь, что на заводе порядок наведешь? Ведь знал же ты, что никогда этому не бывать?!
— Не знал! — огрызнулся Бомбилин. — Я в это верил!
— А сейчас, значит, не веришь? — едко подхватил Петрович. — Быстро же ты разуверился!
— Я и сейчас верю! — защищался Бомбилин.
— Не ври! — досадливо отмахнулся Петрович. — Нам-то только не ври! И не зли меня! — прибавил он сердито. — Совесть, вишь, ты, у него появилась!
— Роман Сергеевич! — не выдержала Светлана Ивановна. — На пятьдесят тысяч квартиру можно новую купить. Трехкомнатную! — И она опять заплакала.
Бомбилин засопел еще громче. Некоторое время в комнате было слышно только его дыхание и приглушенные всхлипывания Светланы Ивановны.
— А больше дадут? — вдруг отрывисто поинтересовался Бомбилин.
— Больше не дадут, — ответил я твердо.
— И так тебе много! — вставил Петрович.
— Роман Сергеевич! — молила Светлана Ивановна.
— А деньги где? — Бомбилин злобно посмотрел на меня.
Я молча открыл сумку и потряс ее из стороны в сторону, чтобы он увидел десятитысячные пачки долларов.
Светлана Ивановна ахнула и всплеснула руками. Петрович вспотел.
— Выбирай, — сказал я. — Или деньги, или иди пить дальше!
— На что пить-то? — опять всхлипнула Светлана Ивановна. — И так уж все пропито!
Еще секунду Бомбилин колебался. И наконец, что-то в нем сломалось.
— Давай! — азартно крикнул он, протягивая руки к сумке.
Я, не спеша, отодвинул сумку и закрыл «молнию».
— Деньги получишь завтра, — ответил я. — После того, как дашь пресс-конференцию. Мои люди привезут их Петровичу. И вручат только после того, как ты сделаешь все, что необходимо. Не забывай, один раз ты уже меня обманывал.
— Дай сейчас хоть пару тыщ! — взвыл Бомбилин.
— Завтра! — повторил я. — Пойдем, Петрович.
6
В машине я подробно проинструктировал Петровича относительно завтрашней пресс-конференции и его дальнейшего сотрудничества со штабом Силкина. Убедившись, что он все усвоил, я достал десять тысяч долларов и протянул ему.
— Это тебе, — сказал я. — За прежнюю работу, я думаю, ты уже взял, никого не спрашивая. — Петрович виновато усмехнулся, но отпираться не стал. — А это — за будущую работу на Силкина.
Петрович с удовольствием помял пачку в руках и сунул в карман.
— Это правильно, Андрей Дмитрич! — одобрил он. — Я, вообще сказать, заметил, что ты, когда подумаешь, всегда правильно поступаешь! А насчет твоего задания даже не сомневайся! Все в лучшем виде сделаем!
Когда я высаживал его возле его дома, он на минуту задержался.
— Андрей Дмитрич, — озабоченно проговорил он. — А я вот думаю, когда Силкин победит, может, меня к нему возьмут, а? На какую-нибудь должность. Мне ведь много не надо. Ты там похлопочи, если что. А то надоело мне где попало ишачить.
— Похлопочу, — пообещал я устало.
В эту минуту я пообещал бы что угодно. И кому угодно.
К себе я добрался к шести утра. Объяснив Гоше, кому и как завтра нужно будет вручить деньги, я отпустил охрану. Я падал с ног, но решил не ложиться, чтобы не заснуть. У меня была еще пара дел.
В половине восьмого, выпив пять чашек кофе, я позвонил Храповицкому на мобильный телефон. По счастью, он уже встал, значит, ночевал не дома.
— Срочно высылай юристов в Нижне-Уральск! — В голове у меня все плыло, и я старался не сбиться. — Заместитель Силкина по экономике будет их ждать в своем кабинете. Сегодня они должны все обсудить и после пресс-конференции Бомбилина подписать бумаги.
— Шутишь?! — ахнул Храповицкий. — Неужели получилось?!
— Надеюсь, — ответил я. — Только я, с твоего позволения, сегодня на службе не появлюсь. Если что, звони.
— Ну, ты даешь! — протянул Храповицкий. — Поверить не могу!
После него я позвонил своему секретарю.
— У тебя есть под рукой бумага и ручка? — осведомился я. — Необходимо кое-что записать.
— Конечно, — отозвалась она невозмутимо. Ее невозможно было застать врасплох.
— Как только ты появишься на работе, зайди в приемную Крапивина и передай следующее сообщение. Дословно. Записываешь?
— Записываю, — ответила она коротко.
— Андрей Дмитриевич готов принять Виктора Эдуардовича завтра в четырнадцать тридцать в своем кабинете и надеется, что Виктор Эдуардович не забудет войти к нему в кабинет со словами «Дяденька, прости поганца». Точка.
На другом конце трубки повисла тягостная пауза. Она не одобряла моего распоряжения, и это было слышно даже по молчанию.
— Записала? — уточнил я на всякий случай.
— А вы уверены, что надо передавать? — осведомилась она напряженно.
— Потому что он партнер, а я нет? — спросил я с вызовом.
— При чем тут это! — возразила она с укором. — Просто, вы же сами потом будете жалеть, что оскорбили человека.
Мне стало неловко. Она была права. Если ты начинаешь разговаривать с кем-то как мясник, то чем ты отличаешься от мясника?
— Вечно ты споришь! — проворчал я. — Ладно. Забудь всю эту чушь. Извини! Кажется, мне пора выспаться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Меня разбудил телефонным звонком Петрович.
— Все под контролем, — заговорщицки зашептал он в трубку. — Только что закончили пресс-конференцию. Рома выступил как надо! Дескать, из двух жуликов надо выбрать того, кто меньше ворует. Призываю за Силкина! В этом роде. Страдал, конечно. Смотреть на него было больно.
— Самолюбие никак не уляжется? — спросил я, испытывая невольный приступ жалости к бывшему народному герою, который по моей вине пережил унижение.
— При чем тут самолюбие! — хмыкнул Петрович. — С похмелья страдал. Зато сейчас, поди, уж лечится! Как посылку твою получил, сразу куда-то исчез! Ну, ладно, мне пора делами заниматься. — И Петрович отключился.
Потом позвонил Храповицкий.
— Иес! — заорал он в трубку, как болельщик на стадионе.
— Что есть? — не понял я.
— Деревня! — важно ответил Храповицкий. —Я с тобой по-английски, между прочим, разговариваю.
— Тогда можно помедленнее? — попросил я.
— Слушай меня, сынок! — В его голосе звучало ликование. Мне даже показалось, что я вижу, как он пританцовывает. — Сегодня вечером будет грандиозная пьянка по поводу подстроенного тобою гениального гадства! Собираемся у Плохиша в кемпинге. Телок, кстати, он пообещал обеспечить Пусть отрабатывает свою поездку! Я за тобой заеду. Дрыхни дальше, сынок, тебе предстоит трудная ночь!
Он заехал за мной в начале пятого и прямо в прихожей набросился на меня с объятиями. Я давно не видел его таким довольным.
— Молодец! — восклицал он. — Молодец! Наш первый захват вражеской территории! Пусть знают враги!
Его многочисленная охрана, наблюдая эту сцену, неловко топталась позади, озадаченная столь открытым порывом со стороны своего обычно важного и сдержанного шефа.
Через некоторое время он, впрочем, успокоился и, когда мы сели в машину, заговорил в привычной ему насмешливой манере.
— Учишься, значит, чему-то у меня. Выходит, не совсем пропащий! Глядишь, так и дослужишься до должности секретаря у Виктора. Он, кстати, ходит сегодня мрачнее тучи. Веришь, он бы еще пару миллионов отдал, только чтобы у нас с тобой ничего не получилось. Не понимаю я такого отношения к бизнесу! — Храповицкий покрутил головой. — Какие здесь могут быть эмоции! Заработали — радуйся! Прогорели — думай о том, где украсть, чтобы убытки возместить. Тут нет друзей и врагов тоже нет! Есть партнеры и конкуренты.
Он удовлетворенно хрюкнул и неожиданно заключил:
— Правда, сегодня я сам, грешный человек, не мог отказать себе в маленькой радости. Два раза к Виктору лично заходил, поздравлял с победой и спрашивал, как мы будем тебя чествовать? А когда понял, что он сейчас на меня с кулаками набросится, то вернулся в свой кабинет и подписал назначение Николаши управляющим банка. Виктор ведь эту должность для своего двоюродного брата давно просил. Но разве попрешь против губернатора? — Храповицкий притворно вздохнул. — В порошок сотрет. Такой суровый человек.
