Энтони Бруно - Плохая кровь
Антонелли сплюнул.
– Поганый ублюдок. Он предал меня.
Гиббонс фыркнул.
– Не разыгрывай тут мне старого короля Лира.
– Вы и сами-то не так уж молоды.
– Знаю. Ну ладно, пошли. – Гиббонс взял его за локоть, но Антонелли не двинулся с места. Он все смотрел внутрь лимузина.
– Я не мог допустить, чтобы вы поймали его. Вы бы его просто посадили в тюрьму. А что это? Это ничто. Джон опозорил семейство. За то, что он сделал, его следовало покарать, покарать по-нашему.
– Ну конечно, конечно. Очень благородно с твоей стороны. Из твоей жизни надо бы сделать кино. Давай пошевеливайся. – Гиббонс поднял старика с сиденья, и тому не оставалось ничего другого, как только тронуться в путь. Шел он очень медленно, опираясь на руку Гиббонса.
– Мне нужен телефон, – проскрипел он сквозь одышку. – Ведите меня к телефону.
– Ты хочешь отменить забастовку?
– Не ваше собачье дело. Ведите меня к телефону.
– Об этом не волнуйся. Позвонить мы тебе позволим. Тут над площадкой раздались еще два выстрела. Гиббонс сжал локоть Антонелли и прищурился, стараясь рассмотреть, что творится у серебристо-голубого фургона. Будь проклят этот Тоцци. У него был восьмизарядный специальный полицейский «Итака-37», в кармане еще запасные обоймы. Автоматический пистолет 12-го калибра. Нельзя такое оружие давать в руки Тоцци – он, сукин сын, любит нажимать, на спуск. Поганец никогда не глядит, есть ли мирные люди вокруг. Если что-нибудь случится, я его убью. Кого угодно убью.
– Эй, отпустите руку, – заныл старый босс. – Мне больно.
Гиббонс не слышал. Издали он видел, как бандиты удирали, бросив фургон. Тоцци наконец нагнал на них страху своей пушкой.
– Потише! – скрипел Антонелли. – Я так быстро не могу.
Гиббонс разозлился – изволь еще приноравливаться к старику. Так, пожалуй, и сам покажешься стариком. А он не стар. Только чуток покалечен. Шея опять разболелась не на шутку.
Опять прозвучал выстрел и раздался испуганный визг. Дверца фургона слетела с петель и с громким стуком упала на асфальт.
– Черт бы тебя побрал, Тоцци! – заорал Гиббонс. – Осторожней!
– В чем дело? – осведомился старик.
– Заткнись!
Боль впилась в плечи, словно в каждом из них застряли острые секиры. Теперь он и сам не смог бы перегнать Антонелли. Впервые в жизни он почувствовал себя стариком. От тоски внутри у него все сжалось – от тоски, досады и страха. Старик – одинокий, без Лоррейн. Ноги его стремились вперед, но боль пригвождала к земле. И все же он должен добраться до фургона. Должен увидеть ее, убедиться, что все в порядке, помириться и извиниться. Он должен ее сохранить. Лоррейн.
У Гиббонса перехватило горло. Он не мог глотать. И все же он еще раз попробовал крикнуть:
– Если ты заденешь ее, Тоцци, я тебя убью! Ей-богу, убью!
– Что?!
– А ты заткнись и пошевеливайся!
Старик едва переставлял ноги.
– Ну давай же, давай! Двигайся, черт тебя побери!
Но старик не мог.
– Ну давай же, давай! Иди!
Тут Гиббонс остановился и чуть не разрыдался, обнаружив, что сам опирается на Антонелли. Старик.
Глава 30
Тоцци выглянул из-за «мерседеса» с пистолетом наготове. Расстрелянный, «кадиллак» походил на дохлую акулу. Фургон почти не задело, и три женщины так и сидели там, в темноте, спина к спине. Тоцци слышал, как волны плещутся о скалистый берег залива. Было очень тихо. Подозрительно тихо.
– Они ушли. Иди сюда, пожалуйста, и развяжи нас. – Голос Роксаны.
Голос, слава Богу, не слишком взвинченный. Но тут он представил себе, что один из яков скрывается там, во тьме, в глубине фургона, и под пистолетом заставляет объявить, что путь свободен. Немного отдает паранойей, если учесть языковой барьер. Тем не менее, если какой-нибудь бандит окопался там и прячется за женскими юбками, ему, Тоцци, следует отсидеться и переждать. Там ведь заложники. Так зачем же лезть напролом, пренебрегая элементом неожиданности? Он вытер рукоятку пистолета. Хотелось броситься туда, убедиться, что с Роксаной и Лоррейн все в порядке, но без прикрытия он не решался. Куда, к черту, запропастился Гиббонс? В одиночку тут неуютно.
Он внимательно осмотрел площадку, каждый автомобиль в пределах видимости – нет ли где какого-нибудь движения. Поглядел на три трупа, что валялись за «мерседесом»: голова здорового парня скрывалась под машиной, рядом лежал панк Франчоне, и ноги третьего, упавшего навзничь, покоились у него на груди. Этот третий – должно быть, Масиро. На нем был старинный доспех самурая. Со своего места Тоцци мог разглядеть сверкающий меч, лежащий рядом на асфальте. Невероятно.
Рядом с трупами опустилась чайка, склонила голову на одну сторону, потом на другую, изучая панка. Птица клюнула несколько раз рубашку у него на груди, потом полетела прочь.
Тоцци медленно выпрямился, ожидая выстрела отовсюду. Он обошел «мерседес» сзади, быстро пересек открытое пространство и укрылся за «кадиллаком». Он нацелил пистолет в кабину фургончика. Дверца водителя была открыта. Он не спеша обошел вокруг и убедился, что кабина пустая. Тогда он встал на колени и поглядел, не видно ли за фургоном ног, подозревая, что кто-нибудь дожидается с другой стороны. Ног не было. Он немного расслабился и встал, держа пистолет в согнутой руке. Прямо перед собой он увидел острую решетку радиатора на «кадиллаке». Не смог удержаться и потрогал ее, вспоминая отцовский «кадиллак» и те времена, когда он сам был ребенком. Однако тут же сжал обеими руками пистолет. Слишком уж много тут мест, где можно спрятаться, притаиться. Не время для тоски по ушедшим годам. Тоцци оглядел площадку. Но что же, черт возьми, стряслось с Гиббонсом?
Теперь Тоцци подошел к фургончику сзади и вгляделся в темноту.
– Ну что, одинокий охотник? – Он узнал насмешливый тон Роксаны. Она сидела по-турецки, с руками, связанными за спиной, и пыталась выплюнуть пряди волос, попавшие в рот.
– Где тебя носило, Майкл? Помоги же нам, ради всего святого. – Лоррейн читала ему нотацию, как и в те времена, когда сидела с ним маленьким. Она дергалась и извивалась, тщетно пытаясь освободиться.
– Ты кто такой? Полицейский, да? – Он узнал даже нервическое повизгивание Мишель Д'Урсо. Она корчила гримасы всякий раз, когда Лоррейн, стараясь высвободить руки, толкала ее.
– Спокойно, спокойно, – промолвил он устало, поднимаясь в кузов. С такими замашками лучше было бы оставить их так, как есть.
– Ну давай же, Майкл. Руки болят, не могу.
– Да, и у меня тоже.
– И у меня.
Почему яки заодно не сунули им кляпы в рот?
– Успокойтесь. Я здесь. – Он погладил Роксану по щеке, потом дотянулся до двоюродной сестры и положил ей руку на плечо. – С вами все в порядке?
– Нет, не все! – огрызнулась Роксана. – Сними с нас эти штуковины.
Скрещенные запястья были стянуты у них за спиной. Яки надели на них эти дурацкие пластмассовые наручники. Вот вам японцы с их высокой технологией. Нет, чтобы просто веревкой связать, как обыкновенные бандиты. Черт.
Тоцци положил пистолет и попытался снять наручники с Роксаны, но они были завинчены. Черт.
– Есть у кого-нибудь ножик, ножницы, что-нибудь в этом роде?
– Ты это серьезно? – Мишель Д'Урсо закатила глаза.
– Не смеши, Майкл.
– Майкл, нам не до шуток.
– Ну все, все. – Он порылся в карманах брюк и достал кольцо с ключами, к которому были подвешены кусачки для ногтей. Взялся за наручники Роксаны, вгрызаясь кусачками в жесткий пластик. Пришлось попотеть, но в конце концов дело было сделано.
– Спасибо, – сказала она, растирая запястья, все еще обиженная.
– На здоровье. – Тоцци не нравилось, как она на него смотрит: словно это он во всем виноват. Он занялся наручниками Лоррейн.
– Где Гиббонс? – спросила Лоррейн, едва освободившись. – С ним все в порядке?
Тоцци нахмурился. Вот она, благодарность.
– Где-то здесь неподалеку. – Боже.
– Эй, а как же я? – заныла Мишель.
– А ты сиди, – сказал Тоцци. – Ты арестована.
– Что?!
Не обращая на нее внимания, он достал револьвер из кобуры под мышкой.
– Возьми это, Лоррейн. – Он протянул оружие двоюродной сестре. Та взяла револьвер так, словно от него исходила радиация.
– Ох... я не знаю, Майкл.
– Держи, Лоррейн, – приказал он. – Вы трое посидите здесь, пока я не вернусь. Если кто-то будет вам досаждать, пускайте оружие в ход. Слышите? Пускайте оружие в ход. Просто для острастки. – Он поглядел на большой револьвер в ее тонких вздрагивающих руках. Острастка не острастка, а шуму будет много. «Магнум-А-357» способен наделать много шуму. Возможно, он совершает ошибку. Черт, но выбора нет. Он тут один. Гиббонс, возможно, попал в беду. Потом нужно попросить подкрепления, сказать, чтобы задержали тех яков, что пустились наутек.
Он взял пистолет и поднялся на ноги. Роксана терла себе запястья и взглядывала на него все с тем же обиженным, негодующим видом. Когда они сегодня утром говорили по телефону, Тоцци показалось, что Роксана выходит из себя по поводу прошлого вечера. И он оказался прав. Боже. Сейчас только этого недоставало. Он выпрыгнул из кузова, стараясь не смотреть на нее.
