Остросюжетный детектив. Выпуск 6 - Алистер Маклин

— Да. А ведь они этого совсем не заслужили. Они отказались от проекта лишь потому, что один или два из лучших военных и научных умов Британии — а у нас их всего один или два — любезно указали, что «Голубая вспышка» в любом случае на сто процентов нс соответствует своему предназначению. Она базируется на американских моделях типа «Атлас»-МКБР2, которая взлетает спустя двадцать минут после первого сигнала тревоги. Американцев это вполне устраивает: с их системой противоракетной обороны, радарными станциями на военных базах, тепловыми детекторами, спутниками-шпионами, способными засечь след отработанных газов летящих баллистических ракет, у них есть полчаса в запасе на тот случай, если какой-нибудь маньяк ненароком нажмет не на ту кнопку. Нам же отпущено не больше четырех минут.— Харгривс снял очки, аккуратно протер их и близоруко моргнул.— Это значит, что даже если бы «Голубая вспышка» могла летать и обратный отсчет начинался бы с момента поступления первого сигнала тревоги, она все равно была бы уничтожена пятимегатонной русской баллистической ракетой за шестнадцать минут до предполагаемого старта.

— Я умею считать. Мне не обязательно все подробно разжевывать,— заметил я.

— Нам пришлось разжевывать это в министерстве обороны,— ответил Харгривс. Через три или четыре года до них, наконец, дошло. Обычная скорость сообразительности для военных. Достаточно посмотреть на адмиралов и их линкоры. Еще одним громадным недостатком «Голубой вспышки» было то, что она потребовала бы огромной пусковой установки. Все эти крепежные устройства, платформы, блокгаузы, громадные цистерны с гелием и жидким азотом для закачки в керосин и жидкий кислород под давлением, да и, наконец, внушительные размеры самой ракеты. Это означает — стационарные, фиксированные установки, а беря во внимание бесконечные полеты британских и американских самолета над советской территорией, а русских самолетов — над Америкой и Британией, а также — насколько мне известно — полеты британцев и американцев над территориями друг друга, расположение этих установок настолько хорошо известно, что практически на каждую установку в США нацелена русская ракета, и наоборот.

В тот момент была нужна ракета, которая сможет взлететь незамедлительно и при этом будет совершенно подвижной, перемещаемой. Подобное было невозможно с использованием любого из известных видов ракетного топлива. Керосин исключался. Керосин! И это в наши дни, в наш-то век! Хотя в смеси с жидким кислородом он до сих пор используется в большинстве американских ракет. Очевидно, что исключались двигатели на жидком водороде, над которыми сегодня работают американцы. Температура кипения 423° по Фаренгейту делает их в десять раз более сложными в обращении по сравнению со всеми остальными, известными на сегодняшний день ракетными двигателями. Да и размеры у них слишком большие.

— Идет работа над цезиевым и ионным топливом,— сказал я.

— Они еще долго будут работать. Этим занимается дюжина разных фирм, а вам известно, что у семи нянек дитя без глазу. Таким образом, создать мобильную ракету, способную стартовать мгновенно, было невозможно с любым из известных видов топлива, пока не появился Фейрфилд со своей гениальной и одновременно простой идеей твердого топлива, в двадцать раз более мощного, чем то, что используется в американских «Минитменах». Это так гениально просто,— заметил Харгривс,— что я не понимаю, как оно работает.

Я тоже не понимал этого. Но узнал от Фейрфилда достаточно, чтобы заставить его работать. Правда, здесь я этого делать не стану ни при каких условиях.

— Вы уверены, что оно действительно работает? — спросил я.

— Мы убедились в этом. На макете, во всяком случае. Доктор Фейрфилд поместил заряд в двадцать восемь фунтов весом на специально сконструированную миниатюрную модель ракеты и запустил ее с необитаемого острова у западных берегов Шотландии. Она взлетела в точности, как предсказал Фейрфилд. Сначала очень медленно, куда медленнее обычных ракет.— Харгривс улыбнулся своим воспоминаниям.— Затем начала ускоряться. Мы — сидя за радарной установкой— потеряли ее из виду приблизительно на высоте 60 000 футов. Она все еще продолжала ускоряться и летела со скоростью почти 16 000 миль в час. Пот ом были еще эксперименты, различные дозировки зарядов, пока он не получил того, что хотел. После этого он умножил вес модели ракеты, с учетом топлива, боеголовки и системы управления, на 400, и получился «Темный крестоносец».

— Возможно, что простое умножение на 400 не учитывает каких-нибудь дополнительных новых факторов.

— Именно эго мы и должны выяснить. Поэтому мы здесь.

— Американцы об этом знают?

— Нет.— Харгривс мечтательно улыбнулся.— Но мы надеемся, что когда-нибудь им это станет известно. Мы надеемся через год-другой начать им поставки. Вот почему ракета разрабатывалась с большим запасом по сравнению с нашими потребностями: она рассчитана на перенос двухтонной водородной бомбы на шесть тысяч миль за пятнадцать минут, при максимальной скорости в 20000 миль в час. Вес — шестнадцать тонн, по сравнению с 200 тоннами их собственных МКБР... Восемнадцать футов в высоту по сравнению с сотней у них. Может располагаться и быть запущена с любого торгового или грузового судна, подлодки, поезда или тяжелого грузовика. Помимо этого — мгновенная готовность к запуску.— Он снова улыбнулся, на этот раз мечтательность разбавилась благодушием.— Янки будут без ума от «Темного крестоносца».

Я посмотрел на него.

— Надеюсь, вы всерьез не верите в то, что Хьюелл и Уизерспун работают на американцев?

— Работают на...— очки у него сползли с носа, и он уставился па меня поверх стекол, широко раскрыв свои близорукие глаза.— На что вы намекаете, черт возьми?

— Я намекаю на то, что если они не работают на американцев, то тем даже не удастся взглянуть на «Темный крестоносец», не то что быть от него без ума.

Он посмотрел в мою сторону, кивнул, отвернулся и ничего не ответил. Нехорошо с моей стороны было так охлаждать его научный пыл.

На небе занималась заря. Даже при электрическом свете лампочек на стенах выделялись светло-серые прямоугольники окон. Рука моя горела, словно доберман до сих пор не разжимал челюстей. Я вспомнил про недопитый стакан с виски на столе, потянулся, приподнял его и сказал: «Ваше здоровье!» Никто мне не пожелал здоровья в ответ, но я не обратил внимания на подобную невоспитанность и все равно осушил стакан. Заметно лучше мне от него не стало. Фарли, эксперт по инфракрасным