Хорас Маккой - Скажи будущему - прощай
— Привет, Джек, — сказал Джонатан. — Ты знаешь этих людей…
— Конечно. Привет.
— Это Поль Мэрфи. Джек Кейси.
— Привет, — откликнулся Джек, пожимая мне руку. Затем снова повернулся к Джонатану.
— Пятьдесят фишек, ведь ты сегодня даже не показался, — обернувшись к нам, он разъяснил. — Оставляю на ваш суд. Я беру его за пятьдесят фишек. Сегодня он так и не появился. Так должен он мне или нет?
Джонатан снова рассмеялся.
— Я был сегодня очень занят. Небольшое совещание с родителем…
— Мой Бог! Только не говори мне, что ты собираешься заняться делами.
— Разговор был на совсем другую тему…
— Какое облегчение, — сказал Кейси. — Я рассчитываю на тебя, чтобы оплатить сиделку и садовника. И кое-что еще, просто чтобы доказать, что я люблю тебя не только из-за денег, — с этими словами он вытащил бумагу с текстом обращения. — Уже шестьдесят подписей…
— Замечательно, Джек, — сказал Джонатан, рассматривая бумагу. — Я надеюсь, ты объяснил этим джентльменам, что подпись под этой бумагой автоматически ставит их вне закона.
— Я и сам заметил это. С одним из этих артритиков-директоров мне сегодня посчастливилось столкнуться в раздевалке. Он предпринимал единственно доступный ему моцион от карточного стола до… ну сами понимаете куда. Так он даже не заговорил со мной.
— Мы их очень расстроили…
— Да, сэр. Я слышал, Равенсвуд собирается подать в отставку.
— И не рассчитывай на это, — заметил Джонатан. — Когда такое ничтожество облекается властью, он никогда не откажется от нее, если только её не отобрать.
Он сложил и вернул лист бумаги.
— Действуй в том же духе…
Кейси убрал список в карман.
— Еще увидимся, — бросил он и исчез.
— Я надеюсь, что не слишком скоро, — тихо сказала Марта.
— Полностью с тобой согласна, — поддержала её Маргарет. — В конце концов, Джонатан, здесь не время и не место проводить совещания.
— Извините, — смутился он. — Поэтому я даже не предложил ему выпить. Хотелось поскорее избавиться…
— Уж ты старался из всех сил, — заметила Маргарет, в её голосе явно слышались нотки недовольства и раздражения.
Джонатан внимательно посмотрел на сестру, а потом повернулся к Марте.
— Почему бы вам с Полем немного не потанцевать?
Марта кивнула и в свою очередь поинтересовалась у меня:
— Как вы на это смотрите?
— С удовольствием, — откликнулся я.
Мне осталось только помочь ей встать со стула, и мы направились в соседний зал.
— Вы одноклассник Джонатана?
— Нет, я знакомый Маргарет.
— У-у, — почти простонала она.
— Я заметил, вы делали все, что могли…
— Благодарю вас.
Мы вошли в круг танцующих, зазвучала мелодия "Заглуши свои страдания мечтой". Тенор выводил припев, старательно подражая Мортону Дауни. Марту нельзя было назвать хорошей партнершей, как многие женщины-спортсменки она не умела расслабиться во время танца и была излишне напряженной. Но она была миловидной, приятной и со вкусом одетой.
— Вы превосходно танцуете, — похвалила она.
— Почти не танцевал долгое время, но когда-то я так же фанатично увлекался танцами, как Джонатан гольфом.
— А вы знаете, сколько времени Джонатан проводит на поле для гольфа?
— Ну, может быть и не с таким упорством, но я много работал над собой.
— Заметно. Вы приняты у них в доме?
— Что-то вроде того. Мой отец в молодости был другом его отца.
— Здесь или в Вашингтоне?
— В Вашингтоне.
Пора было уже начать строить фундамент своей легенды…
— Вы сюда надолго?
— Думаю, навсегда…
Она подняла голову и улыбнулась, от танца и коктейлей её щеки загорелись румянцем. Я заметил, что у неё очень красивая грудь.
— Хорошо. Тогда это не последняя наша встреча. Вы родились в Вашингтоне?
— В Мэриленде.
— Я знаю, это на юге.
— Проклятый акцент…
— Он очень мил.
— Вы и в самом деле так считаете?
— Да.
Сукин сын, это как раз для тебя. Веселые, приятные люди, дружески настроены и просто очаровательны, это как раз мой мир. Эдип умер. В качестве зятя Эзры Добсона я без всякой борьбы за право подняться выше уровня посредственности сразу приобрету и престиж и положение в обществе. Ну и подумаешь, на Маргарет бросают любопытные взгляды. С этим можно справиться. Где же ещё мое слабое место? В качестве её мужа и зятя Эзры Добсона мои фото будут появляться в газетах, но отпущенные усы и железный тыл послужат надежным прикрытием. Вот это карьера! Еще никто в истории человечества не брал такую вершину одним скачком…
— Кажется, вы отвлеклись, — послышался голос Марты.
— Извините, эта мелодия напомнила мне…
— Она разбила ваше сердце?
— Никакой романтики. Просто она напомнила мне о Миссисипи.
— Миссисипи? Где это?
— Я знаю где и могу найти с завязанными глазами. Однажды провел там целое лето на строительстве…
Кто-то тронул меня за плечо. Джонатан. Мы с Мартой остановились.
— Мне казалось, я смогу удержать её, — сказал он, — но лучше все-таки тебе поговорить с ней.
— Что-нибудь серьезное?
— Ей просто надоело, вот и все. Хочет уйти.
— Но мне казалось, она сама предложила пойти сюда.
— Да, это так, но теперь она изменила свое решение. Поговори с ней.
— Может быть, лучше сделать это мне самой? — предложила Марта.
— Нет, — возразил он, — пусть лучше Поль.
— Конечно…
Я вернулся к нашему столику. Маргарет даже не взглянула в мою сторону.
— Может выпьем чего-нибудь?
Она повернулась ко мне.
— Не стоит обращаться со мной как с ребенком.
— У меня и в мыслях не было. Просто хочу предложить лекарство от скуки. Почему бы тебе не выпить?
— Нет желания.
— Тогда предлагаю немного потанцевать. Если ты расслабишься, все может показаться не таким уж унылым. Послушай…
Оркестр заиграл "Я сдаюсь, дорогая".
— Хорошая мелодия. Пойдем… — я слегка тронул спинку её стула, как бы предлагая присоединиться ко мне. Наконец она встала, я взял её за руку, и мы направились в соседний зал.
— Неужели ты не понимаешь, что мы и минуты не оставались наедине с тех пор, как уехали из дома?
— Ты не права, но к чему такая спешка? У нас ещё будет впереди множество таких минут…
Она выжидающе посмотрела на меня.
— Именно об этом я и хотела поговорить. О чем вы беседовали с отцом?
— Не надо сейчас об этом. У нас ещё хватит времени…
Я увлек её за собой, и мы присоединились к танцующим парам. Тут меня ожидал сюрприз, который сразу же занял одно из первых мест в длинном списке приятных происшествий, случавшихся в моей жизни. Она оказалась великолепной партнершей, пожалуй самой лучшей из всех, что у меня были. Маргарет двигалась в такт музыке, как бы пропуская её сквозь себя и наполняя новым содержанием. Ее грациозность просто восхищала. Странно, она никогда не ассоциировалась у меня с танцами…
— Ты увлекалась хореографией?
— Немного…
— Заметно. Продолжаешь?
— Нет.
— Считай, что мы уже возобновили занятия.
Тут я замолчал, не желая говорить ей, как она великолепно танцует. Сейчас Маргарет могла и не поверить в мою искренность.
— Так что сказал тебе отец?
— Не здесь…
Она остановилась у открытой стеклянной двери.
— Ну, давай же потанцуем. Это было так прекрасно…
— Я хочу поговорить с тобой, — настаивала она.
— Ты прекрасно танцуешь. Без шуток, у тебя просто талант.
— Оркестр будет играть до утра, — не уступала Маргарет.
Я толкнул дверь, и мы оказались на открытой веранде. Вдали мерцали городские огоньки, и у меня промелькнула мысль о Холидей и тех других, которые ждали… Да, это дело мне по силам. Холидей и Джинкса придется убрать, а возможно и Мейсона с его братцем тоже. Надо будет обезопасить себя от малейшей угрозы шантажа. С Мэндоном я управлюсь, а Вебера и Риса прижму так, что и пикнуть не посмеют. Ну, а если они начнут упорствовать в своих заблуждениях, у меня всегда под руками будет ацетиленовая горелка, которая оставит от них только жалкую кучку шлака. В моем новом доме места для них хватит…
Мы спустились по каменным ступеням и вышли на усыпанную гравием дорожку, обсаженную циниями. Несколько рабочих приводили в порядок тренировочное поле для гольфа, подстригали траву. Неподалеку, на самом краю поля стояла скамья.
— Можем поговорить здесь, — предложил я.
— Мне знакомо местечко получше, — настояла она.
— Мы успеем до ужина?
— Это же ресторан. Еду здесь можно заказать в любой момент.
Дорожка спускалась по склону, позади осталось поле для гольфа, обсаженное по краю циниями, и теперь мы шли вдоль невысокого бетонного бортика, требовавшего капитального ремонта. Но местный распорядитель работ мало отличался от своих коллег и предпочитал торговать цементом, вместо того, чтобы пустить его в дело.
