Лучший полицейский детектив - Вадим Молодых
Опер помешал…
— Ладно, — сказал он без дурацкого «бодрячка». — Давай ствол, да поехали… Начальник ждёт.
Антон, глядя на него пустыми немигающими глазами, зацепился уже, было дело, за одну мысль, которая не мелькала у него в голове, а сидела давно и прочно, как вбитый извне гвоздь, чьё остриё уже притупилось привычкой и раздражение от которого уже успокоилось от постоянных раздумий.
Но опустошённость — внутренняя ураганная пустота! — снова раскачала остриё мысли-гвоздя, и он опять стал ощутим, как будто был внове…
И тут этот дурак-опер!
— Да… Сейчас… — очнулся Антон. — Ополоснусь… Переоденусь… Присядь пока… Чаю хочешь?
Опер снова задёргался-заулыбался, но теперь уже совсем фальшиво, как будто что-то почувствовал и заподозрил. Как говорится, работа такая… Хотя он был парень дисциплинированный — подозревал-разоблачал только по приказу… И только тех, на кого укажут. А тут вроде ни приказа, ни указа… Двойственность распирала опера и пугала его своей необъяснимостью.
— Потом… В следующий раз… Не до чаю сейчас… Неси пушку, и потом уже ополоснёшься, переоденешься и чаю попьёшь… Я подожду, так и быть.
Малой понял, что тот нравится ему теперь ещё меньше.
— Да сейчас!!! Ё-моё! Дай хоть руки вымыть (они у него так и оставались до сих пор в кладбищенской глине)… Не полезу же я в шкаф такими…
Опер согласился. Сам себя успокоил. Помягчел. Снова попытался войти в контакт:
— Хорошо. Только давай быстрее… Слушай, а чего ты такой перемазанный-то? Ловил кого? Или следил?
— Да, — отворачиваясь, с издёвкой, мол, «тебе не понять», отвечал Антон. — И следил, и ловил…
— Кого? Где? — вопросы по инерции.
— Истину! На кладбище… — уходя, громко уже из коридора. А потом тихо, себе под нос: — Идиот!
Последнего опер не услышал, а на ответы отреагировал в полном соответствии с полученной характеристикой — упал в кресло в комнате и взял со столика первый попавшийся журнал. Прочитал название. Веерно его пролистнул и шлёпнул обратно на стол. Взял другой. Повторил всё в точности. Третий…
— Чё-то у тебя тут одна медицина…
Глупо и нахально гоготнул:
— Ты чё, психиатрией увлекаешься? Ни фига себе, хобби у тебя…
Антон к этому времени уже действительно помыл руки и чистыми достал из шкафа в прихожей пистолет с потайной полки, где всегда его держал, чтобы к входной двери совсем уж безоружным не подходить, чтобы всегда был на одном месте, чтобы не искать и не забывать перед уходом. Снял с предохранителя, передёрнул, вошёл в комнату и ответил:
— Не психиатрия уже, а анатомия. И не хобби, а главное дело моей жизни.
Опер пафоса как будто не заметил, а увидев направленный в него ствол, сначала вроде бы не понял и никак не отреагировал — ни как на шутку, ни как на провокацию. Глянул и снова уткнулся в журнал, быстро (чересчур быстро!) листая, в надежде на картинки. Через пару мгновений только замер… Но беззаботность доиграл до конца — руку протянул:
— Давай…
Голос, однако же, подвёл — дрогнул. И Антон улыбнулся:
— Ты не представляешь, как бы ты возвысился в собственных глазах, если бы у меня было желание разбить тебе голову и посмотреть, что там внутри. Но у меня нет такого желания, потому что я знаю и так — там пусто. И поэтому ты останешься живым. Пустоголовым… Униженным знанием об этом… Но живым! Радоваться, наверное, будешь… Хотя я бы на твоём месте огорчался… Впрочем, каждому своё. Вали отсюда!
Опер, всё ешё не веря до конца, побледнел, глядя в чёрный глаз, которому он не интересен, вспотел, посмотрев следом в мёртвые глаза Малого, задрожал, поднимаясь на ноги и поднимая без команды руки, и бочком-бочком, приставными шажками — к выходу. Решился повернуться спиной. Повернулся, распахивая дверь, и вылетел. Через мгновение россыпью затопал по лестнице. Малой спокойно подошёл и заперся.
Теперь — главное! Теперь — концентрация! И всё — по порядку…
Антона здорово зацепили слова Полковника о тотальной (и фатальной!) людской безмозглости. Ещё больше на него подействовало их созвучие с тем, что говорил доктор Томас («Ах, доктор, доктор…»). И совсем уж достала Малого убеждённость Полковника в собственной пустой голове и его — Антона! — тоже.
Малой, стоя под душем — действительно теперь ополаскиваясь перед важным делом, пытался уговаривать сам себя, что начальник говорил это специально — для его смирения с новой дегенеративной реальностью, для пробуждения в нём покорности сродни религиозной. Но Полковник, будучи плохим проповедником, не учёл одного — гордыни. Плевать Малому на всех!
И если Полковник нарочно сгущал краски, рисуя новую картину человеческого (человеческого ли?!) мира, то он в случае с Малым добивался обратного результата — не согласен Антон быть как все в безмозглом стаде.
И он — Антон Малой — докажет себе (на остальных плевать — истина одна, и достаточно её знать не всем, а одному!), что он — другой. Нормальный человек!
А если не докажет? Если он, всё-таки, один из многих — из всех остальных безмозглых?
«Нет! Не может быть! Нет!» — твердил себе Антон, готовясь к последнему эксперименту.
Ну, а вдруг?!
В любом случае ясно одно — вера верой, но проверить надо…
Так… Сесть напротив зеркала… Локти на столик… Голову наклонить… Она дёрнется вверх, и живые ещё глаза смогут увидеть… Так… Дуло направить снизу… Аккуратно, чтобы пуля только верх черепа сорвала…
«Господи! Как я не хочу обмануться! Господи! Помоги…» — причитал Антон, устраиваясь.
Ну вот… Всё… Надёжно… Удобно…
— Господи, помоги, — проговорил, как помолился, Антон Малой вслух и нажал спусковой крючок.
Эпилог-пролог
Приставив к Малому опера, Полковник спокойствия не получил и знал отчего… Написав дотошному (в целях личной безопасности) дежурному распоряжение — расписку, по сути, — в том, что он забирает задержанного под личную ответственность и обязуется препроводить того в камеру родного отдела, начальник этого самого отдела снова по-кавалерийски вскочил на сидение машины и «ударил», было дело, «по газам», но быстро заставил себя успокоиться:
«Сыграть на опережение, конечно, надо… В наш век информации да в нашем государстве прав бывает не доклад, а докладчик… Ибо не так важно что докладывать, гораздо важнее — как! А потому суетиться не надо… Итак, что мы имеем?»
Опытный интриган даже принял правее, чтобы не мешать (правильный мент!) другим автомобилистам спешить по своим делам.
«Реноме…
