Энтони Бруно - Невезение
– И что вы подозреваете?
Иверс вскинул брови и пожал плечами.
– Уже бывали случаи, когда агент на нелегальном положении забывал о своем долге и становился предателем.
Гиббонс покачал головой.
– Тоцци на это не способен.
– Жизнь, которую ведет Рассел Нэш, очень соблазнительна. Деньги, роскошные машины, доступные женщины, крупная игра. Нэша окружает все самое лучшее. Шикарный стиль жизни. Трудно не поддаться искушению, когда ты изо дня в день находишься в центре всего этого. Так мне кажется.
Иверс, похоже, неспроста пустился в умозрительные рассуждения.
– Тоцци может восхищаться блестящей мишурой. Это у него в крови. Но он ни за что не станет предателем. Я знаю Тоцци. Он был моим напарником.
– Люди меняются.
– Некоторые действительно меняются.
Гиббонс задумался. У Тоцци богатое воображение, и, когда Гиббонс в последний раз беседовал с ним, Майк был настроен мрачно. Обычное дурацкое нытье. Вполне возможно, что жизнь под чужим именем пришлась ему по вкусу. Впрочем, от Тоцци можно ожидать чего угодно. Он совершенно ненормальный. И все же Гиббонс не знал, что ответить Иверсу.
– А что там с братьями Иммордино? – спросил он, решив сменить тему. – Что у нас есть на них?
Иверс развернулся в кресле и взял досье, лежащее возле компьютера. Он открыл папку и заглядывал в нее по ходу беседы.
– Сальваторе Клайд Иммордино, сорок два года, саро в семействе Мистретты. Во время отсутствия Сабатини Мистретты – глава семейства. Мистретта отбывает срок в Льюисберге за неуплату налогов.
Гиббонс приложил палец к губам и кивнул, вспоминая этого громилу Иммордино. Он знал Сэла еще с начала семидесятых годов, когда тот выступал на ринге. Это было примерно то время, когда Гиббонс купил свой костюм. Жесткий удар, но никакого стиля. И все же люди шли, просто чтобы поглядеть на него. Огромный мужик, не просто высокий, а именно огромный, свирепое чудовище. Прозвище Клайд он получил благодаря репортеру из «Дейли ньюс», который сравнил его с Клайдсдейлом. Репортер был слишком снисходителен к Сэлу.
Иверс надел очки и еще раз пролистал досье.
– В 1985 году Иммордино вместе с тремя другими членами семейства Мистретты привлекался к суду за различные виды рэкета и по обвинению в убийстве, но адвокат Сэла заявил о его недееспособности и вывел его из общего дела.
Суть заявления состояла в том, что Иммордино за время своей боксерской карьеры неоднократно получал сотрясение мозга, поэтому вообще не способен осознанно совершить какое-либо преступление. Защита представила весьма солидного свидетеля, – Иверс ткнул пальцем в страницу дела, – доктора Стефана Гуда, который наблюдал Иммордино в госпитале Милосердной Девы Марии в Ридинге, в Пенсильвании. Доктор свел все к тяжелому клиническому случаю и обозначил заболевание Иммордино как «кулачный мозговой синдром». Он сравнил симптомы заболевания с теми, которые были обнаружены у Мохаммеда Али, что вызвало симпатию к аргументам защиты. В роли свидетеля доктор держался очень хорошо и убедительно, и суд принял во внимание поставленный им диагноз. Сэл и сейчас делает все возможное, чтобы подтвердить его, старается казаться безобидным придурковатым экс-боксером, хотя мы уверены, что все это только игра. Появляется босым на улице, бродит по городу, что-то бормоча или же распевая во весь голос... и всякое такое.
Его старший брат Джозеф, сорока семи лет, является его постоянным компаньоном. Джозеф Иммордино во многих инстанциях работает как бы переводчиком своего брата. До 1985 года не было замечено никаких его связей с семейством Мистретты, и до сих пор у нас нет на него криминального досье. До 1985 года он был единственным владельцем мясной лавки «Качественное мясо от Иммордино» в Си-Герте, в Нью-Джерси.
Гиббонс кивнул. Это ему тоже было известно: сам по себе Джозеф жалкий тип, но он надежное прикрытие во всех затеях Сэла.
– С тех пор как Сэл стал временным главой семейства, оно ведет себя странно тихо. Некоторые источники сообщают, что помехой всему является его придурковатое поведение. Вероятно, многим не по душе вести все переговоры через Джозефа. Согласно другим источникам, тут вообще нет никаких проблем, так как те, кто имеет дело с Сэлом, прекрасно знают, что с головой у него все в порядке, а Джозеф служит просто ширмой. Большинство же источников сходится на том, что, хотя Мистретта формально объявил Сэла главой семейства, он держит Иммордино на очень коротком поводке. – Иверс взглянул на Гиббонса поверх очков. – Нам известно еще по прежним расследованиям, что Мистретта не любит делиться властью.
Гиббонс хмыкнул в ответ.
– Весьма мягко сказано. Разве не он сломал как-то раз руку собственной жене только за то, что она посмела в его отсутствие подписать чек на оплату просроченного счета за воду?
Иверс изумленно уставился на него поверх очков.
– Я ничего об этом не слышал. Вы полагаете, что он не позволяет жене иметь собственный счет?
– Вы смеетесь? Этот тип во всем следует традициям. Она была рада-радешенька, что он впустил ее в дом.
Иверс покачал головой и захлопнул папку.
– Что ж, пусть так, что бы там ни обсуждали Сэл и Рассел Нэш, ясно одно: это давние дела. Иммордино, похоже, не уполномочен начинать новый бизнес от имени семейства.
Гиббонс пожал плечами.
– Кто знает? Сэл Иммордино отнюдь не промах. Пока он управлял своей командой – когда Мистретту еще не засадили за решетку, – возникало впечатление, что он заправляет всем и вся в Джерси-Сити. Я бы не исключал в отношении него ни одного из вариантов. Вы хотите, чтобы я проверил его нынешние делишки?
Почему бы и нет, подумал Гиббонс. Все что угодно, лишь бы выбраться из этого проклятого офиса обратно на улицу.
Несколько расследований на целые сутки – чего еще желать? Наконец-то я смогу хоть немного отдохнуть от Лоррейн с ее занавесками и журналом для невест. Ну, выкладывай, в чем дело, Брент. Будь хоть раз в жизни человеком!
– Нет, этого не нужно, – сказал Иверс.
Черт! Вот дерьмо.
– Берт, я хочу, чтобы вы отправились в Атлантик-Сити и проверили, как обстоят дела с Тоцци. Подберитесь к нему поближе и выясните, все ли с ним в порядке. Только не раскрывайте его.
– Хорошо.
Прошу прощения, Иверс, ты все-таки не совсем дерьмо. Беру свои слова обратно.
– Что-нибудь еще? – поинтересовался Гиббонс.
Ну давай, Брент, выкладывай поскорее.
– Да. – Иверс положил очки на стол. – Еще одна вещь.
Что еще, черт побери? – подумал Гиббонс.
– Передайте мои наилучшие пожелания Лоррейн.
– Разумеется, передам.
Гиббонс потянулся к дверной ручке, ожидая, не скажет ли босс что-то еще, но Иверс нагнулся к компьютеру и нажал какую-то кнопку.
Гиббонс немного помедлил, недоуменно разглядывая его. Наилучшие пожелания Лоррейн – что он, черт побери, имел в виду? Это его вообще не касается. И кому нужны его паршивые «наилучшие пожелания»? Дерьмо.
Не отводя глаз от Иверса, Гиббонс открыл дверь и вышел из кабинета начальника.
Глава 3
– ...И это будет, вне всякого сомнения, самый грандиозный поединок в истории профессионального бокса. Самые большие призы, самая большая аудитория, самые грандиозные телетрансляции на весь мир...
Тоцци откровенно скучал. Он надвинул на нос темные очки и подавил зевоту, глядя на спину Рассела Нэша. Нэш был в своем репертуаре: опять дудел в свою дуду. Ну, что он еще скажет?
Тоцци мельком взглянул на часы. Уже полчаса он стоял позади трибуны, глядя на спины сидящих за столом, на беспокойную толпу репортеров и операторов, свет слепил глаза, а он изо всех сил старался не отключаться от Нэша. Слава Богу, что тут был еще и затылок Сидни Нэш. Смотреть на нее было куда приятнее. Тоцци с любопытством разглядывал ее головку: прическа пажа, волосы чуть касаются плеч и восхитительно ложатся на ключицы, ни один волосок не выбивается из прически. Изумительный белокурый оттенок – от этой головки невозможно отвести глаза. Он угадывал очертания ее фигуры под шелковой блузкой цвета лаванды, тонкую кость, легкие движения тела. Он представил себе ее крепкие груди со вздернутыми вверх сосками. Ирландские сиськи. Тоцци подавил невольную ухмылку. Сидни не нравилось, когда он говорил так. Он сунул руку в карман брюк, нащупал пакетик с презервативом и вздохнул. Просто невероятно.
Тоцци до сих пор не мог до конца осознать тот факт, что эта женщина снизошла до такого парня, как он. Сидни казалась ему похожей на роскошную спортивную машину, красную, с открытым верхом, – того сорта, на какие смотришь разинув рот и воображаешь, как будешь вести ее, хотя прекрасно знаешь, что она абсолютно непрактична и слишком роскошна для такого, как ты. А потом ты заглядываешь внутрь, смотришь на обтянутые кожей сиденья и вдруг замечаешь свое имя на записке, прикрепленной к рулю, в которой говорится: «Давай жми. Я тоже хочу тебя». Как воспротивиться подобному искушению? Не так уж часто эдакое счастье выпадает обычному итальянскому парню. Просто невероятно. Тоцци теребил в пальцах пакетик с презервативом и, глядя на ее затылок, вновь и вновь обдумывал сложившуюся ситуацию.
