Картер Браун - Внезапная насильственная смерть

— Это и есть ваше задание? — с надеждой спросил ее я.

— Не торопите меня, Дэнни. Так вы заинтересованы? — И она интригующе улыбнулась.

— Это будет оплачено?

Она открыла свою черную замшевую сумочку, вытащила пачку банкнотов и протянула их мне. Я отсчитал десять бумажек по пятьдесят долларов и положил в свой бумажник.

— Конечно, меня это интересует, — сказал я. — Расскажите мне подробнее о задании.

— Дуглас объяснит тебе все гораздо лучше, чем я. Если ты не возражаешь, мы могли бы зайти к нему и поговорить.

— Хотите сказать, он боится выходить днем на улицу? Я так и предполагал!

— Ты должен обещать мне одну вещь, Дэнни, — предупредила она. — Никакого насилия, когда мы с ним встретимся.

— Да я совсем не тот тип, чтобы... “внезапно, насильственной смертью”, — осторожно произнес я.

В ее глазах вдруг мелькнула тревога.

— Я-то полагала, что вожу тебя за нос! — холодно произнесла она, резко встала и быстро пошла к выходу, с силой захлопнув за собой дверь.

Вот тут самое время было моему тупому, но верному помощнику последовать за ней, пока я беседовал бы со своей потрясающей секретаршей. Вместо этого я чуть-чуть приоткрыл дверь и прислушался: лифт прибыл на этаж, снова двинулся и остановился внизу, в холле. Выбежав из офиса, я быстро проскочил четыре пролета лестницы и оказался в вестибюле как раз в тот момент, когда моя блондинка выходила на улицу. Она тут же схватила такси, а я впрыгнул в следующее и устремился за ней. Я ехал за ней до Гринвич-Виллидж, где она вышла около облицованного коричневым камнем дома в трех кварталах от похожего здания, в котором прошлой ночью я нашел Сюзи Лейкман. Я попросил водителя проехать мимо, записал адрес, а потом мы с ним вернулись в Манхэттен.

Когда такси вновь остановилось перед подъездом, где располагался мой офис, счетчик показывал уже 3 доллара 85 центов. Я дал шоферу пять долларов и пожелал на славу устроить себе каникулы в Майами. Итак, у меня оставалось четыреста девяносто пять баксов и все утро впереди.

Большую часть дня я пытался разузнать что-нибудь о Гаролде Мастерсе, владельце “Мастерс драг”, но ничего существенного не раскопал. Он действительно был промышленным магнатом, как и сообщалось в фальшивом некрологе, ему было пятьдесят четыре года, и он обитал в квартире на Парк-авеню, самой шикарной и дорогой улице Нью-Йорка.

Мастерс был вдовцом, обожал играть в гольф, и его коллекция современного искусства считалась весьма значительной в тех кругах, которые любят возиться со всей этой дребеденью. И он был еще жив.

Тогда зачем надо было печатать этот некролог? Завод “Мастерс драг” был расположен в Нью-Джерси. Я позвонил и поговорил с его секретаршей. Она вежливо сообщила мне, что мистера Мастерса в настоящий момент нет в городе и, видимо, сегодня он уже не вернется в офис. Я спросил, могу ли я застать его дома, но она ответила, что едва ли, и поинтересовалась, не угодно ли мне назначить встречу на завтра. Вежливо отклонив это предложение, я повесил трубку.

Около семи вечера я вернулся к себе домой, чтобы прихватить “магнум-357”. Я пообедал в городе и теперь решил еще раз взглянуть на тот коричневый дом в Виллидже, в который вошла блондинка. На тот случай, если бородач там, что было вполне вероятно, я не хотел давать ему большого преимущества в силе. Конечно, у него был “магнум-44”, но какого черта, такая разница в калибре видна только экспертам по баллистике, когда они уже извлекут пулю из трупа.

Я не спеша направился в сторону Семьдесят третьей улицы и припарковался за квартал от нужного мне дома. В подъезде на стене висел список жильцов. Там значилось, что некто Дуглас Читэм живет в цокольном этаже. Я припомнил, что блондинка называла бородатого Дугласом, так что скорее всего это и был нужный мне человек.

Спустившись вниз по лестнице, я ткнул кнопку звонка, крепко зажав в руке “магнум”. Дверь открылась, и на пороге появился бородач, буквально онемевший при виде меня. Если не считать бороды, он выглядел совсем по-другому — отдыхающий джентльмен, да и только! На нем была черная шерстяная рубашка с короткими рукавами и зеленые вельветовые брюки, стянутые плетеным поясом, испачканным краской.

Прижав дуло “магнума” к его груди, я тепло улыбнулся.

— Ничего личного, вы ведь понимаете, Дуглас? — проговорил я. — Ну, вы же знаете, как это бывает?

Он с трудом сглотнул.

— Что вам здесь нужно, Бойд?

— Хотелось бы размозжить вам череп при помощи моего друга, — произнес я, все сильнее прижимая дуло к его груди. — Но, может быть, вам удастся повлиять на мое решение — если вы быстренько все мне выложите. Учтите, я человек жесткий. Так что торопитесь, Дуглас, а не то я потеряю терпение.

Всем своим весом я налег на дуло “магнума”, упиравшегося ему в грудь, так что перед ним встал выбор: либо приобрести дырку в груди, либо отступить в глубь квартиры. И он отступил! Я пошел вслед за ним, захлопнув ногой дверь.

Оказалось, что это была не квартира, а студия — одна огромная комната, стены которой были завешаны картинами всевозможных размеров и форм. В комнате царил такой беспорядок, который просто немыслимо организовать специально, он образуется сам, постепенно, в течение долгого времени. В одном конце комнаты стоял огромный деревянный ящик, на крышке которого лежала куча холстов. На них кто-то водрузил пустую бутылку из-под коньяка. Вдоль стен разместились две кушетки под покрывалами в горошек, хотя изначально ткань была просто гладкая, кремовая.

В центре комнаты несколько ярких студийных ламп были составлены вместе так, чтобы сосредоточить свет на одном участке. Посреди этого светового круга на табурете с мягким кожаным сиденьем спокойно восседала блондинка.

При виде ее дуло “магнума” мелко задрожало в моей руке: она была абсолютно голой!

— Дуглас, — с трудом выговорил я, — я и не подозревал, что вы художник! Борода должна была навести меня на эту мысль, но я принял вас за неряху-бездельника, а разницу между бездельником и бородатым бездельником составляют только усы.

Я похлопал его по карманам, проверяя, нет ли у него оружия.

Его не было. У блондинки его тоже не было, я это определил чисто визуально. Пользуясь своим револьвером, я заставил Дугласа отступить дальше в глубь комнаты, пока мы не вышли на середину, в круг яркого света.

— Привет, Дэнни, — как ни в чем не бывало сказала блондинка. — Ты принес назад мои пять сотен или зашел поговорить о новом задании?

Справа на мольберте я увидел картину, которую Дуглас, видимо, заканчивал, когда я нажал кнопку звонка. Я внимательно ее рассмотрел, и ухмылка стала медленно сползать с моего лица, пока совсем не исчезла.

Бородач принадлежал к реалистической школе, будьте уверены! Он сумел совершенно точно передать дивный оттенок волос, теплый тон ее великолепного тела, презрительно-вызывающее выражение ее пухлого рта.

На картине она была изображена сидящей на земном шаре, на самой его вершине. Она смеялась, откинув голову и показывая свои белые, острые, хищные зубки. Земной шар состоял из двух полусфер, по которым бежали две крошечные голые фигурки — мужчина и женщина, чьи лица были искажены ужасом. Рядом с блондинкой стоял черный ящик, крышку которого она чуть приподняла пальчиками правой руки. Из ящика на бегущих по шару людишек нескончаемым потоком извергались какие-то непристойные чудовища.

Она сидела на крыше мира и смеялась, а в ясной голубизне ее живых глаз отражались два танцующих скелета.

Я с некоторым усилием оторвался от картины и взглянул на Читэма. Он тоже смотрел на меня не мигая, без всякого выражения.

— Ты понял, Дэнни? — сказала блондинка, и ее голос зазвенел в тяжелой тишине студии. — Мое имя Пандора!

Глава 4

Я смотрел, как она поднялась с табурета и направилась к массивному бюро, заваленному карандашными набросками. Ее полные груди слегка подрагивали на ходу, придавая ей немного неустойчивый вид, но это только увеличивало ее очарование. Она полностью игнорировала свою наготу.

— Мне нужно выпить, — сказала она. — Наверняка здесь где-нибудь найдется бутылка виски.

Она шарила в двух верхних ящиках и наконец выпрямилась, радостно размахивая бутылкой:

— Ну, что я говорила!

— Вы уверены, что эта жидкость пригодна для питья, а не только для живописи? — спросил я.

— Конечно, ее можно пить, горлышко еще запечатано, — весело улыбнулась она. — Стаканы на кухне, сейчас я их принесу. — Тут она скользнула взглядом по “магнуму”, который я все еще держал в руке. — Дэнни, вы можете опустить свой револьвер, он вам больше не понадобится.

С этими словами, лениво покачивая бедрами, она прошествовала в дальний угол комнаты и исчезла в кухне, притворив за собой дверь.

— Как сказала Пандора, можете опустить свой револьвер, Бойд, — произнес Читэм наигранно легким тоном. — Он вам больше не нужен.